На попытку обратиться к нему по имени-отчеству он мягко, но настойчиво заметил:
– Меня зовут Нур-ага. По всему миру – и в Корее, и в России, и в Казахстане, и в Америке... Это и ласково, и с уважением.
– Нур-ага, говорят, вы в кино попали случайно…
– Можно и так сказать. Но в то время это модно было: киноактеры, спортсмены, певцы. Я вообще певец – это первая моя профессия. Но и водителем работал, трактористом. А потом я вошел в азарт – понравилось сниматься, увидел, что я не хуже других. После первых двух картин меня забрали в Москву. А там я подружился с Колей Рыбниковым, Аллой Ларионовой… Я понял, что могу что-то сделать для казахского кино. Мне не дали отступать: картина за картиной, “Мосфильм”, Свердловская киностудия…
– Сейчас в каких картинах вы снимаетесь?
– Я закончил работу в трех картинах: “Нежданная любовь”, “Небо моего детства”, не скажу, кого я сыграл, когда выйдет – увидите, но очень большого человека, и “Груз 001”. В последней картине – героя-террориста, отрицательный персонаж, но режиссер доволен. Сейчас фильм на монтаже, выйдет в мае – июне, наверное. У меня уже есть заявка от французов и предложение от “Мосфильма”.
– Большой человек в “Небе моего детства” – это папа президента, не так ли? Как вам эта работа?
– Мне очень понравился фильм. Я же актер – когда хорошо пишут, я и работаю хорошо. А если мне не нравится, я спорю, дергаюсь. Но здесь все пошло как по маслу. Рустем Абдрашев – зубастый режиссер, на него можно надеяться.
– Вы очень разноплановый актер. А какой жанр предпочитаете как зритель?
– Мне все жанры нравятся, главное, чтобы шло от сердца создателей и нашло дорогу к сердцам зрителей. А вот вся эта стрельба, кровь, убийства – нет. Я сам снимался в картине, где много компьютерных эффектов, в “Дневном дозоре”, но это обман. А зритель должен знать правду. В кино должны быть натуральные вещи, когда вмешиваются компьютеры, мне не нравится. Люблю, когда актеры от души работают!
– Какие фильмы из последних особенно понравились и вы могли бы их рекомендовать?
– Честно говоря, из последних видел “Биржан сал” – очень хороший фильм, хорошая режиссерская и актерская работа. Хороший детский фильм “Секер”. Думаю, и наша “Нежданная любовь” тоже будет иметь зрительский успех – он о том, что и у стариков есть сердце и случается любовь.
– Долгое время считалось, что в казахстанском кинематографе период застоя. Но сейчас снимается довольно много фильмов в самых разных жанрах. На ваш взгляд, в каком направлении нужно развивать наше кино?
– Всесторонне, ведь одно другому не мешает. Какие-то режиссеры не могут снимать современные фильмы, другие не потянут исторические картины. Поэтому по всем параметрам надо идти вперед. У кого-то получается хорошо, у кого-то – хуже, кто-то провалился. Но останавливать их не нужно.
– Как вы думаете, кино должно финансироваться государством?
– Во всем мире есть и государственные, и частные студии. Я снимался в Голливуде, и там тоже есть госзаказы. Без этого нельзя, это же идеология. Государству не надо этого упускать. Кино – это паспорт государства. За рубежом посмотрят и узнают, какие люди у нас живут, какая у нас культура. Вот в этом году выделили огромную сумму, и дело пошло. “Казахфильм” стал просто раем, с удовольствием туда прихожу. А в девяностые годы было все заброшено. Но в то время и на “Мосфильме” было туго, не говоря уж о “Киргизфильме” и “Узбекфильме”.
– Была еще тенденция к съемкам фестивальных картин…
– Это закон системы. У нас не отработаны отношения с прокатчиками. За рубежом, прежде чем снимать картину, агенты студий по всему миру заключают договоры с директорами кинотеатров, и только после этого снимают кино. Кроме этого они страхуют фильм, чтобы группа не осталась банкротом. У нас еще этого нет, но нужно снимать кино и не бояться!
– Вы принимали участие в стройке в Астане, что это вам дало?
– Это было вроде рекламы, но люди искусства тоже должны были принимать в этом участие. И хотя мы не работали по-настоящему, я бы с удовольствием и каменщиком поработал, и слесарем. Я ведь в сантехнике хорошо разбираюсь, дома все сам делаю, никогда не зову профессионалов.
– Чем вы занимаетесь в свободное от кино время?
– Вожусь с внуком. Мы с ним поем под домбру. Я ведь так и продолжаю петь. А еще у меня есть мастерская, летом я занимаюсь там чеканкой, делаю кожаные ремни, украшенные серебром.
– Заказы поступают?
– Нет, я никогда не стану делать этого на заказ. Только когда сам хочу сделать кому-то приятное. Думаю, что хотел бы подарить этому человеку пояс в знак уважения, тогда и сажусь за работу. Вот моя дочь очень любит ремень, который я ей подарил. Ну а когда совсем нечего делать, начинаю проверять, все ли у меня в доме в порядке с сантехникой. Вдруг уже пора что-то чинить! (Смеется.)
– Какую роль вы играете дома?
– Все, какие есть! Для внуков – добрый дедушка, с супругой мы живем сорок лет и уже не спорим на тему, кто в доме хозяин. Я могу и посуду помыть, и уборку сделать.
Нет, я придерживаюсь закона азиатов: если я старший, так себя и веду, если младший – не спорю. Но в семье все звания отпадают.
– Дети не пошли по вашим стопам?
– Они все это попробовали. Но для себя решили, что им такое не подходит, и каждый теперь занимается своим делом. Я не считаю нужным их в чем-то убеждать, настаивать на том, что мне кажется верным. Они сами должны решать, как им жить.
– Вы переносите что-то от своих персонажей в настоящую жизнь?
– Как же я могу? Ведь я сам их создавал, работал над ними, вкладывал. Что-то от себя брал, что-то из наблюдений за другими людьми. Так что мне у них брать нечего. В них и так все мое.