Корреспондент медиа-портала Caravan.kz поговорил с 42-летним казахстанцем Азаматом Айвазовским, который неоднократно лечился в отечественных психдиспансерах. Он рассказал, что вытворяют там тяжело больные пациенты, почему они сбегают и как трудно наладить жизнь после лечебницы.
Он лечился в 18-летнем возрасте в столичном стационаре. По его словам, тогда еще не было частных клиник или других больниц для психически больных.
- Сколько вам лет, какой был официальный диагноз и как вы туда попали?
- Были лихие 90-е годы. И все началось с того, что я попал в дурную компанию, меня хотели посадить. Сначала мама говорила мне: «Иди служи в армию». Но меня не было в списках. Оказывается, когда мальчик рождается, из роддома выписку сразу передают в военкомат. Так вот у меня такой выписки не было. В военкомате мне сказали: "Иди ищи документы". Когда получил справку, военком спросил: «Куда бы ты хотел поехать служить?». А тогда была война в Таджикистане. И я сразу ответил, что туда. Когда он спросил почему, я ответил: потому что Афганистан близко.
Мама в это время была в коридоре. Военком вышел и сказал ей: «Женщина, ведите его в психбольницу». И меня положили на месяц на обследование, потом оставили еще. Я лежал в открытом отделении, там можно было заходить и выходить, а внизу было отделение с по-настоящему тяжелыми больными: там были фараоны, психи, императоры и так далее, кто-то ладони себе резал, о стену бился, вспарывал себе живот. У меня были хорошие отношения с врачами, а один медбрат и вовсе был соседом из моего дома. Поэтому доступ мне был открыт и в женское и в мужское отделение, и там я насмотрелся всякого…
Первый раз я лежал в 1993 году, потом уголовная ответственность была в 1994-м. В общем, четыре раза я лежал. Конечно, все это было в свободных палатах со свободным посещением. Там лежали легкие больные: в основном дедушки и молодые пацаны из военкомата, некоторые лежали просто месяц и потом уходили. Ну а я по всей больнице лазил, во врачебные отделения заходил, знал все медикаменты, которые кололи больным. Одного пациента укололи, и он как овощ лежал. Мадам Депо укол называется, после него лежишь как овощ, и весь год такой, утку подносят только и кормят.
У меня был диагноз "невроз". Его поставил приходящий психолог, без каких-либо договоренностей. Потом опять по жизни приспичило уже, а так как у меня зеленый свет, карточка открытая, то я сразу сюда и пошел. По три месяца так каждый раз. Но знал людей, которые по три года там лежали, некоторых специально упрятывали родные. Был там один дедушка, его упек туда сын, потому что хотел забрать его квартиру. В то время это было не так распространено, это было дико. Потом уже в 1995-м за квартиры стали убивать. Дедушка постоянно жаловался, полгода полежит - его отправят домой, там он пробудет день или два, и сын опять вызывает санитаров и говорит, что у деда едет крыша. Я не знаю, как сложилась дальнейшая судьба дедушки.
- Разрешали ли вам видеться с близкими, друзьями?
- Да. У нас было свободное посещение, ко мне приезжали, на субботу-воскресенье отпускали всех домой. К врачу идешь, он смотрит на тебя: если ты адекватно ведешь себя, все в порядке - поезжай, если нет, то не отпускает.
- О таких больницах ходит очень много мифов. Скажите, пожалуйста, что из увиденного вы не можете забыть? Что вас больше всего удивило, испугало, что не понравилось?
- Это все не мифы. Видно, что много людей там невменяемых, они там прописаны, они там живут. Бывает, такому, как собаке, кидают кость, он ест. Там были молодые пацаны, которые курили в туалете. Они бросали бычок в фекалии. Так больной мог раскопать эти фекалии и съесть, потом достать бычок и дальше курить. Молодые парни так издевались над такими неадекватными. Но я был там, как в санатории, потому что мой дом был в 10 минутах ходьбы. Я утром дожидался прихода врача, потом просто часто уезжал по своим делам в город. Сейчас, возможно, строже. Конечно, появилась наркология, а раньше она была в другом конце города.
- Как врачи и санитары относились к пациентам?
- Они наблюдали. И если видели, что ты «гонишь», могли избить. Санитары всегда успокаивали агрессоров. Один больной вставал в окно каждый день в 10 утра и кричал: «Люда, Люда». Его сразу били, и причем справиться не могли с ним. Ведь психи, они хоть и худые, но дури в них мама не горюй. Если есть чуть-чуть отклонения и ты туда попал, бесполезно говорить, что ты здоров. Тебя заколют так, что руки на шее закрутятся от лекарств вроде галоперидола. Просто уколят, и все - человека скрутило.
Санитары смотрели: если ты нормальный, то общение адекватное, а если чуть почувствуют, что ты псих, то все.
Еду там, конечно, ужасно готовили, пищеблок невозможный был… Просто рис взяли, не помыли и закинули, мясо тоже непонятное было, мухи на нем постоянно, тоже закинули в суп и пену не снимают. А у психов инстинкт - поесть, они не смотрят, что такое. Они могут 10 литров за раз съесть овсянки и еще чего-нибудь.
- Видели ли вы людей, которые называют себя богами или пророками? Правда ли, что такие обитают в палатах?
- Бывает. Был один дед, пожилой мужчина, брал простыни и полотенца, на голову намотает, в руках какие-то странные четки, и говорит: «Я Баху Ибаду, я пророк». Но, кстати, он довольно точно предсказывал. Он мне говорил: «Ты здесь прячешься от закона». И головой мотал, как дурачок. Но то, что он увидел, в основном все совпало.
Наполеон лежал на первом этаже, куда простой человек не зайдет. Мы с ним общались, давали санитару пачку сигарет и проходили смотреть. Кто-то кричит в этом отделении, кто-то ползает, кто-то привязанный лежит, под себя ходит. Наполеон на кровать встанет и давай речи толкать. Нам по 18 лет было, нам это как приключение.
Тяжелыми таблетками нас не кормили, но давали «сонники», как я их называю, чтобы хорошо спать. А были тяжелые полунаркотические таблетки. Там лежал один бывший директор мясокомбината, богатый такой дядька, так вот у него стали появляться голоса, и ему приносил домой главврач такие таблетки.
- Бывает ли такое, что некоторых людей специально отправляли туда лечиться или кто-то приходил, чтобы скрыться от уголовной ответственности?
- Да, был человек, совершивший двойное убийство. Он под дурачка косил, чтобы расстрела избежать, тогда так еще наказывали. Он рассказывал, как лежал в Талгаре, лежал в Алматы, пытался уйти от серьезной уголовной ответственности. За него впрягались родственники, врачам платили, чтобы они писали диагноз, якобы ему голоса сказали убить.
Дальнейшую судьбу я его знаю, как ни странно. 20 лет прошло, но я его встретил, у него своя фирма, успешный человек стал. Говорит: закосил, все получилось, принудительное лечение дали, года три в психушке пролежал потихоньку. Все благополучно.
- Случалось, что кто-то из пациентов сбегал из стационара? Или планировал побег? Вы сами не хотели сбежать?
- Было дело - сбегали. Был такой Вася из пригорода. У него бывали заходы, он мог сбежать и напасть на девушку или женщину в красном. Оказывается, его в детстве мать бросила. Она, когда уходила, была в красном пальто. Сколько раз его ловили, поймают – обколют, он две-три недели отходит, ходит такой безмятежный, а потом опять сбегает.
- Случались ли в стационаре попытки суицида среди пациентов?
- Да. Бывало. Когда больные из закрытых отделений выходят на прогулку, их охраняют медсестры и медбратья. Один из них постоянно доставал медсестру. И вот она ему говорит: «Достал, иди головой об стенку побейся», так он в самом деле пошел головой об стену биться. Кровь у него пошла, а она ему: «Ты что делаешь, лучше бы себе вены вскрыл». Ну он и пошел, нашел стекляшку и вскрыл вены, полился фонтан крови. Ужас. А еще один потом повесился в туалете.
- Отправляют ли людей на лечение принудительно? Можно ли было перейти в частную клинику или лечиться на дому?
- Других клиник тогда не было, но можно было уйти. Если больного не выпускали, можно было договориться с главврачом. Под свою ответственность, но и денежку даешь. Это были 1994-1995 годы. Переменное время было.
- Были ли у вас трудности в жизни после выпуска из больницы, кроме тюрьмы и героина, и как вы их преодолели?
- Да, были трудности, в плане на работу устроиться. Я был занесен в картотеку, справка о психической болезни, приходилось все деньгами решать.