– Поединок с Лорси я помню, будто он прошел только вчера, – рассказал “КАРАВАНУ” Александров. – Это был самый главный и драматичный бой в моей карьере. Начнем с того, что на подготовку к нему у меня было меньше месяца – соперник Лорси на этот чемпионский бой, англичанин, по медицинским показаниям не мог выйти. Тогда боксировать предложили мне. Бой был в Париже, на территории моего соперника, который до этого не потерпел ни одного поражения (38 побед, 2 ничьи в 40 боях. – Прим. ред.). С ударом гонга он пошел вперед, сразу хотел меня сломать. Пришлось четыре раунда его сдерживать. В одном из эпизодов в четвертом раунде Лорси зажал мне руку, потянул на себя и правым апперкотом попал в подбородок. При этом я прикусил язык. Боль была сильная, но я привык терпеть. Язык мне после боя зашили прямо в раздевалке. Тогда же и на бровь наложили швы – в шестом раунде француз ударил меня головой в лицо. Это не было больно, но появился риск, что если кровь так и будет течь, то рефери может остановить бой и отдать победу сопернику. Я боксер-”стайер”. Потихоньку наращивал давление и в девятом-десятом раундах почувствовал, что Лорси начинает подламываться. Тогда я увеличил темп, стал чаще бить. Последние раунды шли уже под мою диктовку. Но надо отдать Лорси должное, он оказался стойким бойцом, этаким оловянным солдатиком, продержался до конца, хотя тренер француза уже готов был выбросить белое полотенце. Победу мне отдали двое судей из трех – один тянул француза и поставил ничью. Так у меня появился титул чемпиона мира.
– Перед объявлением результата боя не было опасения, что победу отдадут сопернику?
– Нет. Когда боксируешь, чувствуешь, кто хозяин в ринге. А вот за год до этого у меня был первый бой за звание чемпиона мира (по версии WBC. – Прим. ред.) с американцем мексиканского происхождения Дженаро Эрнандесом. Там судьи отдали победу ему двумя голосами из трех. Бой был тяжелый. Соперник оказался намного выше меня и практически все 12 раундов провисел на мне. Я чаще его пробивал, доставал, но… Судьи были из Мексики, США и Германии. Естественно, мексиканец отдал победу Эрнандесу. Американец же, а боксировали мы в Сан-Антонио, что в Техасе, дал счет в мою пользу. Так что проиграл я из-за оценок немца. Тот после боя подошел к моему промоутеру и извинился: “Ваш боксер выиграл, но я не думал, что американец осмелится отдать победу вам. Я боялся оказаться в меньшинстве”. Если бы он проявил судейское мужество, то победил бы я. Эрнандес же через год проиграл свой титул знаменитому в дальнейшем Флойду Мэйвезеру-младшему. И вместо него боксировать с Мэйвезером мог бы я.
– Какими были первые эмоции после победы над Лорси: радость или опустошение?
– Конечно радость. Опустошение после выигранных боев случалось только у моего тренера. Он, как правило, сидел в раздевалке с опущенными руками, плечами, глазами. Я ему: “Что случилось, Виктор Васильевич? Мы ведь победили!”. Думаю, что к моим успехам на профессиональном ринге были неравнодушны не только россияне, но и казахстанцы. Я из маленького городка Шахтинска, что под Карагандой, куда мои родители переехали на заработки с Урала, когда там начали добывать уголь. Отец проработал на шахте Карагандинского угольного бассейна больше 30 лет. Когда я приезжал в Шахтинск и ставил на кабельном, очень модном в то время, телевидении свои победные бои, то на следующий день наш зал бокса был полным. Все-таки я представитель казахской школы бокса, о чем всегда и везде говорю.
– После завоевания чемпионского титула вы дважды его успешно защитили в поединках с испанцем Педро Феррадасом и мексиканцем Арнульфо Кастильо…
– Нет, бой с Феррадасом был за звание чемпиона Европы. Такая случилась история: по правилам, если чемпион Европы собирается оспаривать пояс чемпиона мира, то первый титул он должен оставить вакантным. Но то ли они забыли об этом, то ли мы, но когда я стал чемпионом мира, то одновременно был и чемпионом Европы. Это довольно редкий случай, может, даже единственный в истории. После боя с Лорси мне предложили отстоять титул чемпиона Европы. Я согласился, тем более что пояс чемпиона мира в случае поражения не терял. Бой у Феррадаса я выиграл, после чего в поединке с Кастильо без проблем отстоял титул чемпиона мира. Кастильо на тот момент не имел поражений – 29 побед в 31 бою. Мое мнение: “Каждый боксер силен настолько, насколько ты ему это позволишь”. Вот я и не позволял соперникам быть сильнее. Остался только недоволен тем, что рефери поединка с Кастильо остановил бой, не дав мне его эффектно закончить (Александров победил техническим нокаутом в восьмом раунде. – Прим. ред.).
– Прошло всего полгода после победы над Кастильо, и вы проиграли титул чемпиона бразильцу Аселино Фрейтасу нокаутом в первом же раунде. Причиной поражения вы назвали нарушение стереозрения…
– Я боксировал с одним англичанином, и тот сильно ударил меня локтем по затылку – у меня аж всё перекосилось. Глаза стали смотреть как бы под разными углами, и ты теряешь чувство дистанции, происходит некая разбалансировка. После боя в первое время доходило до того, что я не мог сахар в стакан положить – промахивался! Или бросаешь баскетбольный мяч в кольцо, но даже в щит не попадаешь. Что касается Фрейтаса, то это боксер с очень сильным ударом (до встречи со мной выиграл все 20 своих боев нокаутами). Но он, в принципе, простой, открыто размахивающийся боксер. Практически на первой минуте первого раунда мне показалось, что Фрейтас достаточно далеко, а он оказался рядом и обрушил на меня град ударов.
– Каждый профессиональный боксер имеет прозвище, а также мелодию, под которую выходит на ринг…
– В Европе меня называли “Интеллигентом” за умный бокс – я побеждал за счет тактики, обмана, финтов. На выборе музыки внимание не акцентировал.
– С вами происходили разные интересные истории. К примеру, на бой с филиппинцем Роберто Грансиозой на Гонолулу вы добирались почти сутки…
– У нас был рейс из Москвы через Северный полюс до Аляски. Потом из Анкориджа до Сан-Франциско, где переночевали и вылетели на Гавайи. Время чистого лета было 22 часа.
– А короче пути не было?
– Ну, если только на поезде под океаном (смеется).
– А еще вас ограбили в Южной Африке прямо на улице…
– Это было в 1994 году. Мы прилетели туда драться за вакантный пояс интерконтинентального чемпиона WBC с Новембой Нтшингилой. Идем днем с тренером по центру Йоханнесбурга, фотографируемся. Внезапно со всех сторон налетели щипачи – человек десять или даже больше. Я начал отмахиваться, но они в считанные секунды сорвали с нас карманы и разбежались. Мы обратились с жалобой в российское посольство, а там говорят: “Вам еще повезло. Недавно здесь одного борца убили”.
– Вам довелось послужить в Советской Армии, причем не только в спортроте. Как ставили старослужащих на место?
– Левым сбоку или по печени. Одного раза оказалось достаточно.
– Фото с Мадонной сохранилось?
– Да. Оно было снято на полароиде. Я был на Гавайях, прогуливался по торговому центру. Там как раз проходил концерт. Мадонна выступала, Майкл Джексон. Они выходили общаться с поклонниками. Жалею, что не удалось сделать фото с Джексоном.
– О причинах вашего отъезда из Казахстана в Москву говорят разное…
– В 1990-м я подписал контракт с московским профессиональным клубом. В год было по пять-шесть сборов. Приходилось постоянно мотаться из Караганды в Москву и обратно. К тому же 1992 году у меня появились семья, ребенок. Вот и решил перевезти их в Москву, тем более что удалось приобрести квартиру. А мои родители по-прежнему живут в Шахтинске. Я каждый год приезжаю их навестить. Мы вместе с Федерацией бокса Карагандинской области проводим турнир на призы чемпиона мира Анатолия Александрова. Я привожу призы, диски со своими боями, чтобы ребята учились на них.
– Чем занимаетесь сейчас?
– Возглавляю одну из федераций бокса в Подмосковье, а также провожу частные тренировки в фитнес-центрах, помогая людям научиться за себя постоять.
– Как развивается карьера вашего сына Анатолия Александрова-младшего, которому сейчас 20 лет и который становился чемпионом России среди юношей?
– Одно время он охладел к боксу, не тренировался, но сейчас возобновил занятия. Может, что и получится. Анатолий учится в институте, работает тренером.