Их лишили всех прав и свобод, вынудили жить в землянках. Голод, болезни не сломили людей, и выжившие говорят спасибо казахскому народу за помощь, гостеприимство.
С кем бы из поляков, проживающих в Казахстане, ни приходилось говорить, история большинства семей трагична.
Первые группы поляков появились здесь еще в XIX веке: патриотов, боровшихся за восстановление польской государственности, и противников российского самодержавия ссылали в отдаленные места империи. И только небольшой процент польского населения дореволюционного Казахстана составляли крестьяне-переселенцы и чиновники, присланные на службу. Во время Первой мировой войны в Казахстане оказались беженцы из бывшего Царства Польского, бывшие военнопленные. В период советско-польской войны уже принимались жесткие меры по ограничению их прав. Так, в приказе Актюбинского уездного исполкома от 27 июля 1920 года говорится, что все лица польской национальности обязаны явиться в 7-дневный срок и зарегистрироваться в ЧК. Квартальным старостам, уездной и городской милиции, сельским советам вменялось “следить за таковыми лицами, которые происходят из польской нации, чтобы они зарегистрировались и тем получили надлежащее удостоверение”. Без этого документа не брали на работу. Неисполнение приказа, укрывательство поляков влекло за собой расстрел. Всего на тот момент в Казахской АССР проживало 5 738 поляков. К 1926 году их было 1 807. Больше всего находилось в Семипалатинской, Актюбинской, Кустанайской и Акмолинской областях.
“Покойников выбрасывали на ходу в реки и канавы”
Первые постановления о переселении “социально опасного элемента” на западной границе СССР были приняты республиканским Советом народных комиссаров еще в 1929 году. В Сибирь высылались главы семей, среди которых были и середняки, и бедняки. И хотя переселение осуществлялось в рамках кулацкой ссылки, оно носило ярко выраженный этнический характер, ведь затронуло только поляков. 23 января 1936 года СНК СССР принял постановление №111‑21сс “О переселении из УССР в Казахскую АССР”. Выбор нового места жительства, Казахстан, был связан с резким падением численности населения в результате голодомора 30-х годов.
Всего в годы “красного террора” (1936–1939 гг.) в Казахстан насильственно переселили из приграничных с Польшей районов сотни тысяч поляков. Только в первый год “зачистки” – более 35 тысяч. Параллельно шла борьба с “польским шпионажем” даже внутри партийных организаций и НКВД Казахской АССР.
В Архиве Президента РК хранятся воспоминания людей, чьи родные оказались в числе переселенцев.
“В мае 36-го жителей села Радогощ Каменец-Подольской области – немцев, поляков – собрали на площади и объявили, что повезут в Казахстан. На сборы дали сутки. Условия в вагонах были невыносимые. Нары в два этажа. Одно окошко, теснота, духота. В углу вагона дыра, через которую видно землю и рельсы, – это туалет, – вспоминает член правления центра польской культуры “Вензь” города Алматы Леон КРЕНИЦКИЙ. – Через щели, окошко в вагон залетали огромные комары. На немытых потных телах разводились вши, блохи, клопы. Первыми начали умирать дети и старики. На руках у Жигауло Анели был ребенок. От страданий у матери пропало молоко, и малыш скончался с голоду. Анеля продолжала качать его, охрана забрала ребенка, только когда трупик начал разлагаться. Больше несчастная никогда его не увидела. Покойников фактически на ходу выбрасывали в реки и канавы. Мама наша, рослая крепкая женщина, довезла всех четверых. В дороге находились месяц. Прибыли на станцию Таинча – 3 домика. Затем пересадили на подводы и провезли еще около 100 километров. Ни речки, ни деревца, ни кустарника – ковыльная степь. Разгружаться велели у столбика с табличкой “Абдильман”. Это название села, которое нам предстояло построить”.
1943 год. “Света в селе не было, топили соломой и кизяком. Мама оставляла нас и с другими женщинами в лютый мороз шла на добычу пропитания. Они разрывали норы: у мышек можно было изъять 200–300 граммов зерна, у сусликов до 0,5 килограмма… К концу войны мама выбилась из сил, мы, все пятеро, погибали. Помогло “orędownictwo Matki Boskiej”, мы все молились”.
Почти 900 тысяч переселенцев
Переселенцы жили в землянках, палатках, хозяйственных постройках (конюшнях), расселялись в домах колхозников. В архивных документах упоминаются факты массовых жалоб на неправильные расчеты со стороны украинских колхозов. В результате переселенцы не получали компенсацию за оставленное на родине имущество. Главы семей не могли работать за пределами пункта расселения и обеспечивать семью даже самым необходимым. Нехватка врачей, медикаментов, отсутствие нормальных санитарно-гигиенических условий вызвали в селах вспышки сыпного тифа и кишечных инфекций. Население страдало от вшей.
Сам факт насильственного переселения, выпавшие на долю людей трудности вызвали протесты.
“Есть документальные свидетельства о массовых побегах, поджогах сенокосных угодий, фактах вредительской работы, – говорит главный эксперт Архива Президента Республики Казахстан Мухаммед ЖЫЛГЕЛДИНОВ. – По сообщению секретаря Красноармейского райкома партии Северо-Казахстанской области в обком, из спецпоселков Зеленый Гай, Подольск, Ново-Гречановка, Ново-Березовка с июня 1936 года сбежали 215 человек, а всего из этого района – 302. В них же поднимается вопрос о необходимости предоставления не менее 2 тысяч центнеров продовольственной ссуды, так как многие переселенческие хозяйства не имели средств покупать готовый печеный хлеб. В архивных документах упоминаются факты апатии среди переселенцев, нежелания работать, “иждивенческих настроений”, антисоветских высказываний. Но все формы протеста пресекались”.
В издании “Восточный форум” мы нашли такие данные: общее количество спецпереселенцев всех национальностей (немцы, поляки, корейцы, чеченцы, балкары, эстонцы и другие) в Казахстан к 1949 году составило 892 тысячи 671 человек, по данным из других источников – более миллиона человек.
В институт не приняли из‑за национальности
Один из основателей движения “Полония” в Алматы Эдуард ЛЮБЧАНСКИЙ говорит, что самое страшное в жизни – потерять свободу, по-польски – “wolność”:
“Мне было чуть больше года, когда вместе с родителями, бабушкой и дедушкой по материнской линии нас выслали из местечка Городок Хмельницкой области. Семью поселили в 13-ю точку – в последующем село Лозовое Акмолинской области. Эти поселения и после, имея названия, назывались точками. Я видел в поселке людей, которые голодали, хотя совхоз был зерновой. На весь класс были один или два учебника, мы ходили заниматься друг к другу по очереди. Писали на обрывках бумаги и газетах. Чернила делали из свеклы или сажи. В 1946 году нашу семью также под комендатурой в товарных вагонах отправили в Караганду. В старших классах по вечерам ходил в аэроклуб, хотел стать летчиком. Мне подсказали, что меня не примут в летное училище, потому что я поляк. Это был первый удар. Я рвался поступать в Москву, Свердловск, но мне сказали: только в Казахстане. В один институт меня не приняли, опять же из-за национальности. В другой – сдал экзамены на пятерки и четверки. И тоже не прошел”.
“Вот тут я вспомнил отца, который сказал мне: “Сыночек, сиди дома, найдешь работу здесь, в Караганде, все равно тебя не примут, как поляка, – продолжает мой собеседник. – Я обратился в ЦК комсомола Казахстана. Со мной пришла одна девушка, по национальности немка, – ее тоже не приняли в институт. Нас приняли, побеседовали и позвонили ректору сельхозинститута. Были какие-то извинения, и нам предложили пойти учиться на гидромелиоративный факультет. А через три года, в 1956-м, с поляков и других национальностей сняли позорное имя – спецпереселенец. Если бы мне предложили прожить жизнь заново, я бы ее прожил при условии, что мне дадут свободу”.
В ноябре посольство Польши в Казахстане провело мероприятия, приуроченные к 80-летию массовой депортации поляков в Казахстан. Были показаны фильмы, открыты выставки, вручены памятные медали, в КазНУ имени Аль-Фараби прошла конференция с участием польских переселенцев, их родных. На конференции я познакомилась с председателем правления Союза сибиряков Кордианом БОРЕЙКО. Он родился в Вильнюсе. Ему было 7 месяцев, когда отца-поляка арестовал НКВД, а остальную семью вывезли в Казахстан – в село Павловка под Кокчетавом.
“О Казахстане остались самые теплые воспоминания, – говорит Кордиан Борейко. – Если бы не местные жители, не знаю, что бы с нами было! Все, к кому нас подселяли, были очень доброжелательны. У мамы ничего не было, только вода. Одна казахская семья дала муки, и мама сделала блины, по-казахски – лепешки. Благодаря помощи казахов, русских мы выжили…”.
Алматы