Подобного в истории Западного Казахстана никогда не было. В ночь на 21 июня 1991 года жители близлежащего поселка Тунгуш проснулись от страшного взрыва, они же первыми заметили пламенный фонтан и почувствовали невыносимый запах тухлых яиц который доносился со стороны Карачаганакского месторождения. Вырвавшийся наружу сероводород сразу же распространился по оврагам, низинам и лощинам, проник в дома. В течение длительного времени люди страдали от головных болей и других недугов. Эта авария стала точкой отсчета в многочисленных страданиях жителей поселка. В последующем проблемы со здоровьем в результате влияния месторождения у тунгушцев лишь усугублялись. И в итоге властям пришлось переселить сельчан в безопасное место.
Как сообщили “КАРАВАНУ” в департаменте по чрезвычайным ситуациям Западно-Казахстанской области в тот день, 21 июня 1991 года, запах с превышением в три раза предельно допустимых концентраций сероводорода зафиксированы были не только на территории месторождения, но в близлежащих селах Тунгуш и Карачаганак. Прибывшие на место спасатели попытались сдержать напор пламени, но огненная стихия, вырвавшаяся из-под земли, уже была не подвластна человеку. Она только разрасталась с еще большей силой. Это было страшное зрелище, вспоминают очевидцы катастрофы.
– Как раз в тот день, когда произошла авария, у меня была свадьба, – рассказывает “КАРАВАНУ” Григорий ПЯСЕЦКИЙ, сотрудник пожарной службы, принимавший участие в ликвидации аварии. – А через несколько дней, когда приехал на эту скважину, впервые в жизни увидел такой фонтан пламени. Ночью светло, утки летят на свет, тут же у них от пламени обгорают крылышки, и они падают. Утром вся земля вокруг в птицах.
Как потом сообщили официальные источники, взрыв на скважине №321 Карачаганакского месторождения случился из-за нарушения техники безопасности при бурении. На глубине свыше 5 тысяч метров произошло поглощение глинистого раствора, что привело к резкому снижению давления. Газ с огромной силой вырвался наружу и загорелся. Пожар происходил при очень высокой температуре. Причиной трагедии могла послужить сама технология бурения наклонным способом. Есть еще версия, что авария случилась из-за того, что при бурении применили раствор несоответствующей концентрации. Но шок и страх, которые пережили в первые минуты взрыва сельчане, трудно поддаются описанию.
– Сразу же подняли весь гарнизон пожарной службы области, – вспоминает начальник штаба, а затем начальник тыла ликвидации аварии на скважине № 321 Рашид НАУРЗАЛИЕВ. – Затем к нам на помощь прибыли пожарные и газоспасатели из Актюбинска, Атырау, Оренбурга, Тюмени и других городов Советского Союза. Жертв и пострадавших не было, я, как начальник штаба ликвидации, лично давал отчет по этому поводу.
По прибытии на место ЧП пожарные вокруг горящей скважины вырыли пять котлованов по 250 кубометров каждый и закачивали в них воду из близлежащих рек. На это ушло несколько дней. Причем вода в котлованах предназначалась не для тушения пожара, а для создания водяной завесы газоспасателям. Функции пожарных заключались в обеспечении безопасности газоспасателей и создании условий для работы противофонтанной службы, которые должны были устранить причины аварии. Тушить огненную лаву в несколько сотен метров было бессмысленно, да она и не собиралась поддаваться человеку.
Как рассказали “КАРАВАНУ” участники ликвидации аварии, на разбор конструкции бурового оборудования ушло очень много времени. Нужно было дойти до устья скважины и разобрать всю конструкцию. Но при запредельной температуре приблизиться к скважине и что-то сделать было крайне сложно. Сплошным потоком шел газ, горел и уходил в атмосферу.
Вообще, Карачаганак – это уникальное месторождение по многим параметрам. Прежде всего, оно трехслойное. Сверху идет газ, затем конденсат, а внизу – нефть. Причем все находится под избыточным давлением, и добыча идет фонтанным способом и на очень большой глубине. В случае аварии все это создает большие проблемы.
– Откуда-то из России пригнали специальный японский трактор, к нему привязывали буровую трубу, делали гребенку, а снизу крюк, и этот бульдозер должен был как можно ближе подступиться к горящей скважине и расширить место, чтобы свалить вышку, – продолжает Григорий Пясецкий. – Наши ребята охлаждали этот трактор, проще говоря, заливали водой все время, чтобы не загорелся. Мы надевали ватные фуфайки, а поверх них светоотражающие костюмы. Но они не выдерживали высокой температуры и начинали плавиться, особенно на лице, у глаз. Трактор внутри пламени выдерживал минут 15–20, затем начинал раскаляться, плавиться и гореть, поэтому отходил назад. Потом его еще часа полтора охлаждали, заливая водой.
– Жара была такая, что при подходе к фонтану этих светоотражательных костюмов хватало только на один раз. Зашел в бушующее пламя, вышел назад – и костюм уже полностью непригоден, – дополняет начальник участка Валерий АРЕФИН.
И хотя официально жертв не было, газоспасатели, каждый раз погружаясь в пламя и выходя оттуда в оплавившихся костюмах, не могли не получить травм. Тут же дежурили врачи “скорой помощи”. Получив медицинскую помощь, замазав ожоги, поменяв светоотражающие костюмы, люди опять уходили в огонь.
Авария на скважине №321 была воспринята как ЧП всесоюзного масштаба. Карачаганакская газовая установка тогда входила в систему “Газпрома” Советского Союза. Ликвидацией аварии руководили большие чины из Москвы. На место ЧП прилетал сам тогдашний глава “Газпрома” Виктор ЧЕРНОМЫРДИН.
– Я, как начальник штаба ликвидации аварии, был на совещании, которое проводил Виктор Черномырдин. Там в первую очередь решались вопросы финансирования, сколько денег необходимо, какая техника, оборудование. Нам по его распоряжению даже новую насосную станцию откуда-то привезли, – вспоминает Рашид Наурзалиев.
Участники тех событий отмечают, что помимо техники и оборудования не забывали о самих ликвидаторах, на чьи плечи легла вся тяжесть борьбы с огненной стихией:
– Обеспечение было на высшем уровне. Помимо трехразового питания каждому давали тушенку, курящим – сигареты, хотя в стране с этим была большая напряженка.
Для тушения таких фонтанов существует специальная техника, но в данном случае она не смогла подобраться к заданной точке. Было решено использовать армейский танк.
– По технологии ликвидации таких аварий использование танков допустимо. Представьте себе дом, внутри труба, а из нее идет дым. Нужно все очистить и срезать трубу. Но при высокой температуре подобраться к ней невозможно. Решили выстрелами из танка срезать ее, – рассказывает Рашид Наурзалиев.
– Три дня готовились, два дня стреляли, но не так все просто оказалось – то недолет, то перелет. В общем, танк так и не попал, потом в столовой все балдели. Я даже танковую гильзу домой привез и до сих пор использую как миску для собаки, – улыбается Григорий Пясецкий.
Между тем огонь продолжал бушевать. Конденсат выбрасывал наружу находившиеся под землей толстые трубы, и они, как змеи, искривленные и обугленные, выползали на поверхность. Зрелище не для слабонервных, говорят пожарные. Представьте картину: едет машина, и вдруг ее подбрасывает вверх под воздействием вырвавшейся из-под земли трубы, и она переворачивается. Или стоит человек в степи, и перед ним из-под земли выскакивает нечто черное, страшное, многометровое и с грохотом падает. И это при том, что из-под земли шел постоянный гул, от которого становилось не по себе.
– На моих глазах был случай: когда земля начала содрогаться с бешеной силой, кто-то из коллег запрыгнул в стоявшую пожарную машину и дал газу, так он спас технику, – отмечает Рашид Наурзалиев. – Потом мы насчитали четыре километра обугленных массивных труб, выброшенных из-под земли на поверхность.
В самый разгар катастрофы на скважине №321 в стране произошел переворот – власть попытался взять ГКЧП (государственный комитет по чрезвычайному положению). И хотя спустя несколько дней он был подавлен, а Советский Союз продолжал еще существовать, механизм его развала уже был запущен.
– Пришло указание, что ликвидаторы из других республик не могут здесь работать. Им поступил приказ, и буквально через пять дней все наши коллеги, как люди военные, собрались и уехали. Даже оренбуржцы, несмотря на то что Карачаганак относился в тот момент к “Оренбурггазпрому”. На месте аварии остались одни казахстанцы, – вспоминает начальник штаба ликвидации аварии Рашид Наурзалиев.
В общем, борьбу с огненной лавой продолжили только казахстанские службы – пожарные, газоспасатели, противофонтанщики… Ровно через три месяца после ее начала аварию удалось полностью ликвидировать. И те, кто выстоял против страшной стихии на скважине №321, и сейчас, по прошествии 24 лет, помнят все обстоятельства этой аварии до мельчайших подробностей. Такое забыть невозможно.
Уральск