Прошедший в конце апреля 2020 года в онлайн-формате XI съезд онкологов и радиологов стран СНГ и Евразии признал казахстанского Phd-докторанта Назгуль Омарбаеву лучшим молодым ученым в области генетических исследований рака груди.
Характерная особенность
– В Казахстане, как и во всем мире, рак молочной железы прочно удерживает лидирующие позиции среди других онкопатологий и чаще других приводит к гибели пациенток, – рассказывает онколог. – Но если прежде этот вид злокачественных опухолей считался болезнью женщин преимущественно от 50 до 70 лет, то за последние десятилетия мы наблюдаем рост заболеваемости в молодой возрастной группе. Причем именно у молодых женщин болезнь протекает наиболее агрессивно, часто приводит к потере трудоспособности, инвалидизации и летальному исходу.
Кроме того, она ведет к тяжелым социальным последствиям. В этом возрасте у женщин дети еще маленькие, и получается, что от ее болезни начинает страдать вся семья. Причем в сравнении с европеоидной расой период выживаемости у азиатских женщин намного короче, а организм хуже поддается лекарственному и другому специализированному лечению. Поэтому мы и решили глубже изучить механизмы этого процесса.
– Гены, отвечающие за наследственный рак молочной железы, уже обнаружены и изучаются в Европе и Америке, – продолжает Назгуль Омарбаева. – Наличие в них мутаций там определяют при помощи специальных тестов. Но вот парадокс: когда в 2013 году мы стали применять их тесты в отношении наших азиатских женщин в городе Нур-Султане, не обнаружили ни одного случая мутации!
И сложилось ложное представление, будто бы у казашек нет такого наследственного гена.
Поскольку это маловероятно, мы сделали вывод, что у каждой популяции есть свои характерные для данной расы мутации, только найти их можно, если смотреть геном шире.
Дело в том, что в последнее десятилетие в сфере изучения структуры ДНК в мире зародилось направление – секвенирование нового поколения. Аппарат, при помощи которого его можно произвести, расшифровывать ДНК и увидеть все мутации, имеется в казахстанском Институте общей генетики и цитологии при МОН РК. Совместно с этим учреждением мы выиграли грант, и министерство здравоохранения профинансировало наш проект как приоритетное и важное для страны направление. В течение 3 лет мы вели исследования по 2 локализациям: молочной железе и колоректальному раку.
Родственниц не выбирают
– В общем и целом мы обнаружили до 20 генов, в которых есть множество мутаций, свойственных геному женщин-казашек, – говорит маммолог. – И впоследствии хотим разрабатывать генетические тесты для определения этих мутаций у пациенток высокого риска.
Конечно, всех представительниц прекрасного пола в стране мы протестировать не сможем, ведь, согласно статистике, только 5–10 процентов случаев рака молочной железы наследуется генетически.
Но такое тестирование наиболее необходимо людям из групп риска. Это ближайшие родственницы заболевших раком молочной железы 1-й и 2-й степени родства по женской линии: их родные сестры, мамы и дочери.
И если у них есть такие же мутации, это значит, что их болезнь имеет наследственный характер. Этим женщинам-родственницам из групп риска мы проводим профилактические мероприятия.
Мы определили также алгоритм развития рака молочной железы у женщин, которые принимали лучевую терапию на грудную клетку. У них этот риск повышается в 5–6 раз, что было подсчитано статистическим методом. И в 2,5 раза он увеличивается у тех, кому назначали гормонзаместительную терапию.
– А меры профилактики – это что?
– Первый уровень профилактики при нашей патологии – это здоровый образ жизни, занятия спортом, диета, отказ от гормонзаместительной терапии. К примеру, когда у женщины наступает менопауза, некоторые из них, чтобы сохранить красоту и предотвратить старение, употребляют гормон эстроген, продлевающий детородный период. К сожалению, такое перенасыщение женскими гормонами параллельно приводит к онкопатологии кишечника и раку молочной железы.
Ко второму уровню профилактики мы относим антиэстрогенную терапию, которая назначается на длительный срок и снижает развитие рака молочной железы в 2 раза. И третий уровень профилактических мер мы применяем, когда у пациентки есть такие тяжелые мутации генов, как BRCA1, BRCA2, которые в 80 процентах случаев приводят к раку молочной железы. При такой супервероятности развития онкопатологии практикуется профилактическое двухстороннее удаление молочных желез, а иногда и двухстороннее удаление яичников. По принципу: нет органа – нет заболевания. Но это тяжелое решение врачи принимают всегда очень взвешенно и индивидуально. А когда такое кардинальное лечение производится, тут же прибегают к восстановлению утраченного органа. Как только мы удаляем молочную железу, одномоментно устанавливаем эндопротезы, проводим реконструктивную пластику груди, чтобы женщина не чувствовала никакого ущерба.
– Тот самый путь, по которому шла голливудская звезда Анджелина Джоли?
– Да. Но такие операции у нас проводят женщинам только при наличии очень тяжелых мутаций.
В поиске изменений
– Наиболее часто за рак молочной железы отвечают мутации генов BRCA1, BRCA2, которые всегда идут вместе. Они составляют 5–10 процентов из всех онкопатологий. Чем тяжелее мутация, тем радикальнее меры их профилактики.
– Как вам удалось это исследовать?
– На том самом аппарате NGS (next generation sequencing) мы просеквенировали кровь 235 женщин, заболевших раком молочной железы до 40 лет. Мы разыскивали их по всему Казахстану в течение 2 лет. Чтобы исключить полиморфизмы, то есть мутации, которые не приводят ни к каким заболеваниям, исследовали также кровь контрольной группы здоровых женщин. Пока обнаруженные нами мутации нигде не зарегистрированы. Возможно, они характерны только для нашего региона. И нам еще предстоит зафиксировать их в Международной глобальной базе мутаций (Human Genome Mutation Database).
– Полагаю, что каждая женщина и группа ее родственниц для вас – это отдельная история?
– Да. Наследственный рак молочной железы, как мы полагаем, передается по женской линии. Среди родственников одной из наших пациенток, например, мы обнаружили закономерность: очень сильные мутации, которые практически стопроцентно передаются по наследству, были у бабушки, мамы, сестры мамы и у нее. По сравнению с такими сильными мутациями слабые, к примеру, не переходят на следующее поколение. А тут картина оказалась такой: к моменту исследования семьи бабушка уже умерла, у мамы и тети обнаружены мутации в одном гене, сейчас они живы, пролечились и находятся в стадии ремиссии под контролем врачей. И у самой пациентки мы обнаружили мутации сразу в двух генах. Это говорит о суперповреждении. Имея такую картину, провели ей двухстороннюю мастэктомию, с одномоментной реконструкцией груди при помощи имплантов, и двухстороннюю овариэктомию, удаление яичников. Это максимальный профилактический объем, чтобы минимизировать прогрессирование заболевания.
Сейчас женщине 33 года, у нее есть двое детей.
И если у пациенток с раком молочной железы после 50–60 лет мы, скорее всего, не найдем патогенных мутаций или они имеют такой спорадический случайный характер.
У нашей молодой пациентки, учитывая, что с меньшим поражением болела ее бабушка, мама и тетя имели по одному гену мутации, а у нее поражение сразу по двум генам, то, получается, с каждым новым поколением возраст наступления болезни молодеет.
Допустим, у этой женщины есть двое детей, один ребенок – девочка. Значит, в будущем у нее высока вероятность развития рака молочной железы в возрасте, даже моложе, чем когда заболела ее мама. Пока этой малышке 4 годика. Необходимость ее тестирования наступит, когда ей исполнится 20 лет. Но и до этого возраста мы, конечно же, будем ее наблюдать. Гордость женщины – грудь, ее беречь надо!
– Как можно исправить такой ход событий?
– Никак. Это факт, данность, зафиксированная в ДНК. Поэтому, когда она станет совершеннолетней, лучше, если беременность у нее будет ранней и под контролем специалистов.
А вообще, для тех, у кого есть подобные мутации, профилактические мероприятия начинаются от 40 лет. До этого времени тяжело рекомендовать женщине удаление каких-либо органов. И наблюдаться они должны по всей родственной линии. Хотя не факт, что если у женщины три дочери, то это передастся всем троим. Это лишь вероятность. Но женщины группы риска всегда должны находиться под наблюдением медиков.
Факторы риска
– Среди других факторов развития рака молочной железы экзогенные – это экология, питание, образ жизни, поздние роды, отсутствие беременности. Еще встречается раннее половое созревание и поздняя менопауза, которые тоже повышают степень риска от перенасыщения организма эстрогенами.
Часто женщины связывают свое заболевание с каким-то стрессом. Это утеря близких родственников, нередко травмы. Допустим, иногда пациентка рассказывает, как упала на улице или в автобусе и ушибла грудь. Сама по себе травма рак не вызывает, но может спровоцировать рост уже имеющихся опухолевых клеток.
– А что делать тем, у кого такая печальная генетика, заниматься духовными практиками?
– Есть женщины, которые, узнав об онкологии, впадают в депрессию, не спят ночами, постоянно думают о смерти. Это препятствует их полноценному выздоровлению.
А побеждают болезнь те потенциально выздоровевшие пациентки в стадии ремиссии, кто меньше стрессует, встречает болезнь достойно, не игнорируя полноценного ее лечения.
Кто силен духом, работает над собой, находит для себя поднимающие тонус новые занятия. В них болезнь так сильно не проникает. Их оптимизм и воля к победе имеют очень большое значение!
АЛМАТЫ