НЕТ ДОКТОРОВ ДЛЯ СТАРИКОВ
- Ну, что вы хотите? Возраст…
Эти слова слышит едва ли не каждый пожилой пациент, обратившийся к врачу. Мне понравился ответ одной пожившей дамы:
- Молодой и здоровой вы меня не сделаете. Но облегчить мое состояние можете.
И она права в своем требовании. Вот только с «можете» она, пожалуй, ошиблась. Не всякому «общему» терапевту такая задача под силу. И симптоматика у старых людей размывчата, и заболевания протекают иначе, и лечение имеет свои особенности. А ведь давным-давно во всем мире лечат пожилых пациентов врачи-геронтологи, доктора отдельного профиля и специализации. И уже более ста лет существует такой раздел в медицине, как геронтология (от греческого «геронтос» – старик) - это сфера изучения процессов старения организма и особенностей течения болезней в преклонном возрасте.
Только вот почему-то наш казахстанский Минздрав об этом забыл и вспоминать не хочет. Старики у нас есть, а вот геронтологов нет. Ни в одном вузе их не готовят, и, судя по республиканской программе здравоохранения, даже в планы вузов это не входит. Вот и получается: детей лечат педиатры, женщин – гинекологи, мужчин – урологи-андрологи, всех вообще – терапевты. А для стариков нет докторов.
Старые врачи вспоминают: в 1960-е годы были специальные, гериатрические и у нас. Потом они как-то незаметно исчезли, «оптимизировались». А зря. Те, кто принимал такое решение, сегодня сами не знают, у кого лечиться.
- Давайте врача вызовем, - предлагаю слегшему с тяжелой простудой 70-летнему знакомому.
- Вызывай, - тоскливо соглашается тот. – Сейчас приедет, будет смотреть, как на покойника, ерунду какую-нибудь выпишет. В больницу не положат – вдруг помру…
ЛЕЧИТЬ МОЖНО И НУЖНО
Мне все же удалось разыскать врача-геронтолога. Единственного на всю славную столицу. Работает Лилия Артуровна Асмус в медико-социальном учреждении для престарелых и инвалидов (доме престарелых), а специализацию получила, когда училась в Киевском мединституте. Она убеждена: геронтологов готовить крайне необходимо, такой специалист и жизнь пожилому человеку может продлить, и от лишних страданий избавить.
- Основная проблема таких пациентов – полиморбизм. То есть несколько заболеваний, протекающих одновременно, - поясняет она.- И здесь в лечении есть свои особенности. Подбирать, например, препараты нужно таким образом, чтобы больной не пил гору таблеток - от каждой болезни отдельно, как обычно им прописывают. Очень осторожно нужно подходить к дозировке, к кардиопротекторам - в особенности. Противосклерозную терапию проводить нужно. Есть много препаратов, специально рассчитанных на людей преклонного возраста.
- Таблетки от старости?
- Можно и так сказать.
- Важным считают здесь и психоэмоциональный фон, - продолжает Лилия Артуровна, - весь персонал всячески поощряет жизненную активность проживающих. Кстати, только в прошлом году здесь образовалась 21 семья, и лишь три из них распались.
- Когда одинокие люди объединяются, у них и настроение меняется, и болеют меньше, и оптимизма больше, - замечает директор учреждения Кенжебулат Бапишев.
Его же здесь считают главной «свахой». С ним полностью согласна и геронтолог Лилия Асмус:
- Свойственные глубокой старости инертность, эгоцентризм, сосредоточенность на себе и своих проблемах – главный наш враг, мешающий поддерживать здоровье пожилых пациентов. С этим мы справляемся, как можем.
Здешние подопечные ходят на концерты, выставки, в театры. А недавно одна из подопечных вернулась с отдыха в Карловых Варах. Многие проходят курортно-санаторное лечение в здравницах Казахстана и Кыргызстана. Возможность такая здесь у стариков есть: находясь на полном гособеспечении, свою пенсию они откладывают на отдых, на поездки к родным. Сохраняется за ними, вопреки расхожему мнению, и квартира как собственность. А на содержание каждого проживающего бюджетом предусмотрены 89750 тенге в месяц. Пятиразовое питание в расчете 4400 ккал в сутки.
Около 120 подопечных здесь «лежачие». Уход за ними круглосуточный обеспечивают 89 санитарок. Одно плохо: не всякому пожилому человеку сюда попасть можно – только одиноким, не имеющим дееспособных детей.
ОДИН ДОМА
Никто, увы, не вечен. И наступает день, когда иссякают последние силы у старого человека, наваливаются болезни и укладывают его в постель. Порой надолго, до последнего дня. Это невероятно тяжело и для самого человека, ставшего беспомощным, зависимым в каждой мелочи от близких, нелегко и им.
- Вы пишете об одиноких, брошенных, - говорит одна из позвонивших мне читательниц. – Моя мама не брошена, нас, детей, у нее двое. Когда она слегла, встал вопрос: что делать? Одну дома не оставишь, уход нужен. Бросать работу? У каждого семья, дети. Да и на лекарства, на лечение зарабатывать надо. Сначала по очереди отпуск брали. Больничный-то никто не даст… Мы просто в отчаянии. Вынуждены были оставлять маму одну. Надеваем подгузник, рядом ставим лекарства, воду, телефон. Включаем телевизор – и на работу. При любой возможности бежишь к ней накормить, помыть, перестелить. Ни на работе, ни дома ничего не успеваешь. И там плохо, и тут. Что делать?
Что тут ответишь? Нет у нас ни хосписов, ни частных пансионов, очень сложно найти сиделку. Эта ниша услуг малопривлекательная для частного бизнеса.
Особенно тяжело приходится тем, у кого в семье старый человек с психическими расстройствами, оставлять такого дома одного вообще опасно. Одно время в психбольнице оказывали платные услуги по временному содержанию таких больных, но потом на это ввели запрет. Не вправе принимать плату за содержание тяжело больных и в доме ветеранов – по статусу госучреждения не положено. Остается одно: выкручиваться. И выкручивается кто как может. И лежат прикованные к постели старики одни дома в ожидании сбегающих с работы детей – задерганных, измотанных всем этим.
СИДЕЛКА КАК СПАСЕНИЕ
Среди множества объявлений все же удалось найти несколько с предложением помощи по уходу за больными. За работу с 8.00 до 18.00 запрашивают сиделки до 90 тысяч тенге. Для сравнения: труд геронтолога, врача первой категории, оплачивается вдвое ниже. Повезло моим знакомым: они нашли сиделку всего за 50 тысяч.
Ирина пришла в профессию после того, как сама прошла через несколько операций по онкозаболеванию. Причем, берется она ухаживать за безнадежными, тяжелыми, умирающими людьми. Ее дети, видя, как близко к сердцу принимает она боль своих подопечных, умоляют бросить это занятие.
- Божьим делом ваша мать занимается, - возражают знакомые.
- Конечно, помимо физической, это еще и эмоциональная нагрузка, - говорит Ирина. – Но я чувствую себя необходимой. Меня каждое утро ждут. И за это я ценю свою работу. Многому научилась за эти годы – делать уколы, перевязки, массаж, прочие процедуры. Но важно при этом уметь общаться с больными, найти верный, без фальши, тон.
Все же тяжкая это работа – поддерживать больного человека до его последнего вздоха. А потом, бывает, смотреть на то, как родственники проверяют, все ли ценные вещи на месте.
- Почему берете за свой труд так мало?
- Всех денег не заработаешь…
Есть у столичного акимата намерение открыть в скором будущем хоспис на 50 коек, при нем сестринское отделение для умирающих больных. Но когда планы воплотятся в реальность, неизвестно. А проблема с «лежачими» остается проблемой как для больных, так и для их близких.
ПОД ПАТРОНАТОМ СОЦСЛУЖБ
Были когда-то сестры милосердия при обществе Красного Креста, у которых под патронатом находились нуждающиеся в помощи старики. Сейчас эти функции переданы отделам акимата, при которых созданы отделения социальной помощи на дому одиноко проживающим пенсионерам и инвалидам. Сестер милосердия назвали соцработниками, а зря. Потому что их труд, оплачиваемый 17 тысячами тенге, иначе, чем милосердным, назвать нельзя.
В одном из столичных районов, Алматинском, 11 таких сотрудников. На каждого – 9-10 пенсионеров, которых нужно посетить дважды в неделю. Если нужно – чаще. При визите убрать, приготовить, причесать, помочь помыться, сбегать в поликлинику за рецептом, в аптеку – за лекарствами, в магазин – за продуктами, оплатить коммунальные услуги и прочее. И поговорить – это обязательно. Про здоровье, про сон, рассказать новости, выслушать жалобы.
- Безобразное медицинское обслуживание у нас, - говорит руководитель отделения социальной помощи Айгуль Шалгумбаева, – участковые врачи к нашим подопечным, случается, годами не заглядывают. О госпитализации вообще договориться невозможно. «На очереди молодые стоят…» Читай: «А ваши свое отжили». Оформление в медико-социальное учреждение для престарелых - это хождение по мукам. Лаборатории, наркология, психдиспансер, куча справок… Наши сотрудники ночуют у стариков, чтобы анализы к утру собрать.
А потом чуть ли не на себе их в больницы тащат, машин ведь нет. А уж когда до стационара дело доходит, в глазах немой укор: «Зачем? Вдруг мне там не поживется?» Или вовсе в лоб говорят: «Вы хотите квартиру забрать!»
Что говорить? Воистину подвижнический труд у социальных работников. И за них обидно, и за стариков наших душа болит. Нет у них хорошей, достойной старости, хорошего лечения. А они ведь ее заслужили – воевали, трудились, Родиной дорожили…
Наталия БУРАВЦЕВА, Астана