– Как вы пришли к должности художественного руководителя?
– Об этом даже не думал. Были планы петь, выступать на сцене. Перспективы и возможности для этого имелись предостаточные. А к таким амбициозным планам, как руководящая должность в театре, я, может, еще просто по возрасту не дошел.
– И все-таки в 30 лет стали руководителем театра...
– Возможно, это благодаря силе голоса. И дело даже не в том, что я имел вес как оперный певец – тенор. Тут-то моя карьера только начинается, и, надеюсь, все еще впереди. Сила состояла в том, что я никогда не молчал, если видел, что театру что-то необходимо. У меня была хорошая школа – после окончания университета год практиковался в Италии, в театре города Пезаро, где родился и творил знаменитый композитор Россини. Там я видел, как делаются спектакли, фестивали. Знаю, что каждая постановка – это прежде всего очень затратная вещь. А потому, если было надо, звонил, спорил, требовал и добивался. Отстаивать интересы театра – нелегкий труд. К счастью, мои коллеги это видели, оценили. Поэтому большинство из них высказались за мою кандидатуру. А мне уже нельзя было отступать. Делать Театр оперы и балета в Шымкенте – это большая честь и ответственность.
– Как пришли в искусство, кто ваши родители?
– Родился в Шаульдере. Отец – колхозный механизатор, мать – портниха. Так что никакой семейственности у меня в сфере профессионального искусства не было. Но отец как механик был большим мастером – мог на слух определить поломку у трактора или комбайна. Может, от него мне и передался этот специфический слух. Еще у нас в семье постоянно по вечерам устраивались семейные концерты. Стихи читали, песни пели, играли на кобызе, домбре. Шаульдер – вообще необычный край. Тут все просто пропитано историей, духовной и творческой аурой. Тут жили и творили аль-Фараби, учитель Ясави – Арыстан-бап, известные поэты и композиторы, это родина великого Шамши Калдаякова. Тут все с рождения – музыканты и поэты! Порой в студенческие годы – учился я в Туркестане – приходил к стенам мавзолея Ходжи Ахмеда Ясави и сидел под их сенью по нескольку часов. Я не особенно религиозен. Но здесь молитвы и думы приходят сами собой. Чувствуешь, что это питает тебя некоей духовной силой.
– Вы год практиковались в Италии. Вашими учителями были известные педагоги?
– Главным учителем в оперном пении, без сомнения, считаю нашу землячку, народную артистку Казахстана Рахиму Жубатурову. В казахско-турецком университете окончил отделение музыки и пения. На каком-то празднике меня услышала Рахима Тулегеновна, преподающая вокал. Пригласила к себе и объяснила, что с моим голосом нужно заниматься академическим вокалом. Она помогла мне в постижении его тонкостей и до сих пор является путеводителем в мире оперного искусства.
– Должность художественного руководителя у нас появилась сравнительно недавно. Раньше был главный режиссер, директор театра. Худрук – своего рода симбиоз творчества и административной деятельности. На чем основываетесь в этой работе?
– В административной деятельности главное – точно знать свою правоту, что ты не для себя стараешься, а работаешь на благое дело. Что касается творческой части, здесь так просто не объяснишь. Вот сейчас в Интернете можно найти уроки и мастер-классы по любой профессии. Но так можно увидеть технологию, узнать алгоритм действий. Мастерство по Интернету не передается. В театральном и оперном искусстве важнейшим остается личное общение учеников с учителями – мастерами сцены. Только так можно перенять опыт, ощущения – те нюансы, которые и составляют сущность мастерства. Мне, к счастью, повезло с учителями. Именно из опыта, полученного от общения с ними, я сейчас черпаю вдохновение для работы.
– А что негативного в работе худрука?
– Давайте обойдемся без подробностей. В каждом театре свои интриги, сплетни и чьи-то неудовлетворенные амбиции. Но когда делаешь настоящее дело, а главное – видишь результат, то негатив забывается. И пусть у нас результат еще не такой колоссальный, но он настоящий. И что будет впереди – зависит от всех нас.
– Шымкентский театр оперы и балета – самый молодой в Казахстане…
– Когда в Шымкенте возникла идея создания Театра оперы и балета, было много сомнений. Кто будет петь в театре, кто будет слушать, пойдут ли зрители? Остро встала проблема отсутствия опытных кадров балетной и оперной режиссуры. Ведь даже в России оперных режиссеров можно по пальцам пересчитать, они все нарасхват. А в Казахстане хотя и появились заметные фигуры, но они прочно заняты в театрах Астаны, Алматы. С другой стороны, талантливой молодежи у нас на юге всегда хватало. И расчет был именно на то, чтобы справляться своими силами.
– Так где же берете театральные кадры?
– В нашей практике есть случай, когда обыкновенный любитель после работы приходил на все репетиции театра, выучил партии солистов на казахском и русском языках. Мы его стали задействовать в постановках, парень начал выступать на сцене. И в 30 лет наш баритон-самоучка Артур Борисенко, оставив карьеру военного, пошел учиться в консерваторию. Не сомневаюсь, что он сможет петь большие оперные партии. А выпускница Южно-Казахстанского музыкального колледжа Карлыгаш Бердияр, несмотря на юный возраст, успела исполнить в театре меццовые партии и тоже продолжает учебу в консерватории. Многие наши артисты балета учатся в Астане, и мы с нетерпением ожидаем их возвращения.
А вообще я, как худрук, специально объезжаю казахстанские консерватории, институты, музыкальные школы – везде ищу земляков, кто учится и показывает хорошие результаты. Со всеми знакомлюсь, общаюсь – уговариваю по окончании учебы вернуться в Шымкент, в наш театр. Первыми ласточками в театре стали наши выпускники консерватории имени Курмангазы – молодожены Серик и Арайлым Салдаровы. С их приходом наш хор впервые принял участие в Республиканском конкурсе хоровой музыки имени Байкадамова и стал обладателем первого призового места. Также в театр пришли бывшие наши кадры, окончившие консерваторию имени Курмангазы по специальности “вокальное искусство” – тенор Жумабек Кантарбай и баритон Асылхан Шалкаров.
– А как у вас с зарплатами и обеспечением?
– Мои доходы как художественного руководителя большой зависти вызвать не могут. Театр, особенно в провинции, – это всегда дотационное предприятие. Здание у нас шикарное, на снабжение в целом пожаловаться не можем, но порой не хватает какой-нибудь мелочи. И это сразу становится самым главным. Так во всех театрах.
Что касается зарплат – та же история. Пока выживаем за счет участия в частных и корпоративных мероприятиях и концертах. А квартирный вопрос для нас, артистов театра, остается главной проблемой. Мы сами не обеспечены и не можем обеспечить приглашенных артистов, поэтому стараемся принять наших, южноказахстанских студентов, студентов вузов Астаны и Алматы.
Сегодня оперным певцам приходится быть настоящими полиглотами.
До середины ХХ века официальным языком оперы был итальянский. Большинство опер писалось на нем. После того как в США появился ряд оперных театров, очень успешных в коммерческом плане, английский быстро вытеснил итальянский и стал главным в опере. Подавляющее количество оперных произведений в настоящее время уже переведено на английский и, как правило, звучит только на этом языке. Однако есть и исключения. Так, опера Жоржа Бизе “Искатели жемчуга” исполняется исключительно на языке оригинала – французском. Оперетта “Страна улыбок” австро-венгерского композитора Франца Легара – только немецкая.
Поэтому кроме родного языка для профессиональной карьеры оперным певцам необходимо знать еще английский, французский, немецкий.
Должность художественного руководителя в театрах стран СНГ появилась только в конце 90-х годов.
В Казахстане – три театра оперы и балета: в Астане, Алматы и Шымкенте. Южно-Казахстанский оперный театр – самый молодой в стране.
Первая казахская опера “Кыз-Жибек” была поставлена в 1934 году (композитор – Евгений Брусиловский, либретто Габита Мусрепова).
Шымкентские артисты давали спектакли для строителей прямо на стройплощадке будущего театра оперы и балета.
Под Театр оперы и балета в Шымкенте был реконструирован бывший Дворец металлургов. Стоимость работ составила 882 миллиона тенге.
Шымкент