В этом вопросе разобрался корреспондент медиапортала Caravan.kz.
Хотите, как в Калькутте
Когда говорят о двуязычии, появившемся после активного внедрения чуждого языка, всегда упоминается Индия. Дескать, какие молодцы эти индусы, не стали выкорчевывать с корнем навязанную им английскую культуру, взяли из нее самое лучшее, в том числе и язык, но при этом сохранили свою идентичность. Теперь последний полуграмотный чамар из касты неприкасаемых бегло говорит не только на родном хинди, но и на языке Шекспира с Диккенсом, а для тех, кто хотя бы закончил школу, открыты лучшие университеты мира, включая Йель и Оксфорд.
Трудно поспорить, что хорошо знать еще какой-то язык, кроме родного, тем более которым в той или иной степени владеют два миллиарда человек. Неудивительно, что индийский опыт переняли многие азиатские и африканские страны, которым удалось избавиться от колониального ига.
Несмотря на все свои злодеяния в колониях, британцы относились к языковому вопросу более аккуратно. Сами колонизаторы не считали зазорным выучить несколько базовых фраз на том же хинди. Людей из покоренных народов могли убить или покалечить, но старались лишний раз не создавать им дискомфорт из-за языкового барьера.
В СССР же все проходило более радикально. Обычной практикой становилось отправить прибалта с хутора или таджика из горного аула в воинскую часть Рязани, где новобранец стоял перед дилеммой: либо выучить русский за пару недель, либо не вылезать с гауптвахты за невыполнение приказов, которые он просто не понял. Отправить на обучение ребенка коренной национальности в русскоязычную школу или отправить молодого специалиста в другую республику, где он столкнется с языковым барьером и не сможет полноценно выполнять свои обязанности, тоже считалось рядовым случаем.
Такие меры были жесткими. Зачастую болезненными, но оказались довольно эффективными. К 1984 году русским языком владело 86,4 % населения СССР.
Но, как все внедренное насильственным путем, короткая победа обернулась грандиозными проблемами.
Когда в одном цеху бок о бок работают армянин, якут, молдаванин и азербайджанец, то, естественно, лучше общаться на языке, который знают все. Но уже к середине перестройки, когда люди вспомнили о своей идентичности и решили переехать на свою историческую родину, положение с полиэтничностью стало резко меняться.
Количество представителей коренных национальностей в мегаполисах стало резко расти, а к середине 90-х в процентном соотношении оно в три раза превысило остальные этносы.
В постсоветских республиках, где возникали вооруженные столкновения на этнической почве, например, в Молдове, Армении, Азербайджане и странах Балтии, этот процесс проходил быстрее. В мирных республиках процентное соотношение менялось легче, но итог был один - большинству хотелось говорить только на родном языке, остальным удобнее было общаться, как и прежде.
Особенно острой эта проблема стала в 90-х и в начале нулевых. Тогда только радио и телевизор были основным развлечением и источником информации. Человек включал телевизор, и вместо очередной серии любимого сериала видел скучную передачу на непонятном языке. Скучной она была совсем не потому, что местные телекомпании не могли придумать что-то получше. Бюджет тогда у всех был ограничен, технических возможностей сделать что-то стоящее не хватало, а закон обязывал заполнять эфир передачами на государственном языке. Вот и приходилось медийникам стряпать халтуру.
Неисполнение закона о языке грозило страшными последствиями.
Так в начале нулевых в Актобе суд постановил лишить права вещания очень популярную радиостанцию, за то что она не транслировала песни на казахском в необходимом объеме.
Хоть в адрес диджеев и сыпались обвинения в национализме, причина нарушения закона была более прозаичной. Ведущим ставить оказалось нечего. Вся аппаратура радиостанции была заточена под СD-диски, а тогда это было еще технической диковинкой. Музыкальные центры с лазерным дисководом были только у очень богатых. Обычные люди слушали аудиокассеты. Исполнители казахских песен ориентировались на простой народ, а не на миллионеров, поэтому диски не записывали, да и такую услугу оказывали не все студии звукозаписи. Да и сами диски тогда были дорогим удовольствием. Даже радиостанция не могла их себе позволить в нужном объеме и приходилось довольствоваться пиратскими копиями с московской «Горбушки».
Митинги в современном Татарстане. Особенно иронично на трерритории РФ смотрится плакат "Чемодан. Вокзал. Россия"
Не можешь – научим, не хочешь - заставим
Сейчас проблема с развлечениями и поиском информации на родном языке полностью решена. Даже владеющий только ивритом может отыскать фильм с понятным переводом хоть в маленьком ауле под Шымкентом. Лишь бы был ноутбук и доступ в Интернет.
А вот с бытовыми вопросами, вроде обычного похода в магазин, ситуация становится все сложнее. Как с этим дела обстоят в Казахстане, уже сказано много, да и достаточно просто выйти на улицу, чтобы увидеть все своими глазами. Поэтому интереснее обратить внимание на опыт постсоветских республик, столкнувшихся с этой же проблемой, причем на равных условиях.
Казалось бы, в России этой проблемы не было и быть не может. Там как русский язык был главным в СССР, так он им и остался.
Но Россия это не только Вятка, Калуга, Самара и Вологда. Есть еще автономные республики в составе РФ. В Татарстане, Башкирии и на Северном Кавказе все очень похоже на то, что происходит у нас в Казахстане. Вывески, ценники, описание товаров, документы дублируются на двух языках. Теоретически, если не покидать родной город, тут можно прожить и без знания русского, но устроиться на нормальную работу, получить образование и вообще полноценно жить можно, только если ты хорошо владеешь обоими языками. Даже в стране, где русский признан основным и государственным, находятся провокаторы, которые кричат, что все, кто живет в республике или в этом автономном округе, обязаны знать язык коренного населения.
В Беларуси переход на родной язык прошел безболезненней всего из всех постсоветских республик. Русский и белорусский очень похожи, поэтому даже русскоязычное население использует в повседневной речи белорусские слова, считая их, скорее, синонимами. Баннеры и ценники по закону должны печататься на двух языках, но многие слова так похожи, что нередко на этикетке трудно отличить, где русское название, а где белорусское. На слух же разницы почти нет. Лозунги о том, что в Беларуси все должны говорить только на белорусском, чаще всего звучат на западе страны. Это довольно иронично, потому что местный диалект полон заимствований из литовского и польского.
Похожая ситуация была и в Украине до 2014 года. На государственном уровне знание украинского требовалось от всех граждан, а за ценник с русскими словами магазину грозил штраф, но в реальности всем было на это плевать, в том числе и органам, которые должны были контролировать соблюдение закона. Народ же говорил на смеси русского и украинского. Этот диалект прозвали суржиком. На западе страны к суржику добавлялись румынские, польские и венгерские слова. Доходило до того. что жители двух карпатских сел, находящихся в километре друг от друга, не понимали и половины сказанного. В Одессе к этому коктейлю добавился еще идиш с ивритом, и то самое построение русской фразы по нормам еврейской лингвистики, которое мы знаем по фильмам о Мишке Япончике и выступлениям Михаила Жванецкого.
Страны Балтии решили вопрос радикально. Русский стал вне закона едва ли не за один день. Эти республики находились в составе СССР меньше остальных, поэтому коренное население родной язык ещё не забыло, и для них переход был практически незаметен. Русскоязычные почувствовали себя людьми второго сорта и либо уехали в Россию, либо зазубрили несколько ходовых фраз, чтобы можно было хотя бы пообщаться с сотрудниками банка или чиновниками. Это больше касается людей постарше, которым лингвистические тонкости даются с трудом. Их же дети и внуки с колыбели погрузились в языковую среду и сейчас владеют двумя языками, как родными.
Казалось бы переход, хоть и болезненно, но все-таки состоялся, но и тут не все гладко. Латвия, Литва и Эстония - страны маленькие. Одно дело печатать тут газеты или детские книжки на родном языке, а совсем другое - переводить специализированную литературу. Зачем тратить кучу времени, денег и ресурсов на, скажем, учебник по квантовой механике на эстонском? Его же купит от силы человек 500. А если надо издавать на тему, которая обновляется каждый месяц? Например, пособия по IТ или инструкции к оборудованию? С прибалтийской неторопливостью перевод инструкции к станку по производству спиннеров увидел бы свет только сейчас.
Творческие натуры в таком же положении. Бодрая песенка на литовском или гениальный рассказ на латвийском может покорить сердца нескольких тысяч жителей страны. Шанс, что за рубежом найдутся поклонники у певца, который поэт на эстонском, конечно, есть. Покорил же Димаш меломанов всего мира текстами на казахском. Но вероятность покорить англоязычную или русскоязычную аудиторию намного выше, если творить на понятном ей языке. Вот и приходится молодежи зубрить еще какой-нибудь язык, кроме родного.
А мой родной язык это какой?
По этому пути когда-то хотела пойти и Молдова. Русский там не то чтобы запретили, но с 31 августа главным стал молдавский на основе латиницы. В честь этого события ежегодно проходят массовые гуляния, а в Кишиневе одна из центральных улиц носит название «31 августа». Потом выяснилось, что молдавский язык переполнен словами, заимствованными из русского, только адаптированными по румынским нормам лингвистики. Примерно как наш шала-казахский. Было принято решение официальным языком Молдовы сделать румынский, как сохранивший больше идентичности. Это смутило даже тех, кто говорил по-молдавски с детства.
С переходом на малознакомый язык, да еще на латинице, 90% населения не смогли написать правильно ни одного предложения. Попытки решить все в один день. привели к печальным последствиям. Конечно, конфликт в Приднестровье разгорелся не только из-за этого, но и языковой вопрос сыграл немаловажную роль. Потом еще крошечная Гагаузия заявила, что ей не нравится происходящее, и если все будет так продолжаться и дальше, народ потребует независимости. В результате страна осталась с капризной Гагаузией в самом центре и непризнанным Приднестровьем под боком. Простой же народ плюнул на все эти политические игрища. Если крупные супермаркеты еще печатают информацию на литературном румынском, то маленькие магазинчики творят что хотят. Можно встретить ценники на русском, на молдавском, но написанном кириллицей, на русском, транслитерированном в латиницу, потому что другого шрифта на ноутбуке владельца не было, и даже на английском.
Обычные люди румынским с горем пополам овладели - надо же как-то оформлять документы. Владеющие молдавским из поселков при переезде в город или поступлении в институт вдруг с удивлением узнают, что они государственного языка почти не понимают.
Ситуация облегчается лишь тем, что румынский достаточно легок в изучении. Достаточно пожить год в стране, чтобы овладеть им хотя бы на бытовом уровне. И на какие-то курсы ходить не обязательно. Большинство румынских слов основаны на латыни, и мало-мальски начитанный человек уже через неделю начнет понимать, что означает большинство из них.
Армянский же так просто не выучить. Большинство слов там с непривычки невозможно даже произнести вслух. Кроме того, только зубрежка алфавита может занять несколько месяцев. Но государственным языком там владеют почти все. Правда, так сложилось по печальным причинам. Карабахский конфликт и землетрясение в Спитаке и Ленинакане обрушили и без того слабую экономику маленькой страны. Люди были готовы бежать куда угодно от войны и нищеты хоть в одной рубашке. В результате Армения стала самым моноэтническим государством постсоветского пространства. То есть почти все ее граждане - армяне. Отношение к родному языку и алфавиту у армян всегда было трепетным. Люди воспринимали их не как средство общения, а как основу своей идентичности. Поэтому родной язык неплохо знали и те, кто даже дома предпочитал говорить на русском. Кроме того, язык занимает важное место в армянской апостольской церкви, а люди тут очень религиозны. Тем не менее русским в Армении владеют многие. Почти у всех есть друзья или родственники других национальностей в России, и связь с ними поддерживать очень хочется.
Грузины тоже очень ценят свой алфавит, язык и религию, русский забывать не спешат, потому что именно этот райский край очень любят туристы с постсоветского пространства, причем едут сюда люди постарше, лучше владеющие русским, чем английским. Грузинское гостеприимство плюс необходимость развивать туристический сектор экономики делает владение русским очень ценным навыком.
Рынок все решил
В Азербайджане русский чуть было не забылся, но его второму возрождению обязаны два фактора. К «Евровидению» и проведению «Формулы 1» в Баку хлынули миллионы туристов со всего мира, от чего город изменился до неузнаваемости. Появилось много кафе, отелей и хостелов, бутиков, построились прогулочные зоны. Обойти достопримечательности Баку пешком турист может за пару дней, а потом начинает скучать. Поэтому в столице как грибы после дождя стали расти агентства, предлагающие посмотреть грязевые вулканы, наскальные рисунки Гобустана и зороастрийский Храм огня. Долгое время тут был больше востребован английский, но когда про новый туристический рай, где можно недорого провести отпуск, не заморачиваясь с визой, прознали туристы с постсоветского пространства, знание русского тоже понадобилось. В Азербайджане интересными локациями богат каждый уголок страны, и вероятность, что к торговцу на рынке Ленкорани подойдет "руссо туристо", крайне высока, а без хорошего владения языком даже такие прирожденные торговцы, как азербайджанцы, свой товар клиенту продать не смогут. Тем более, когда есть конкуренция. Хотя, честно говоря, учить русский с нуля пришлось совсем уж юным жителям страны. Люди старше 30 лет забыть его не успели.
Среди турагенств Баку очень большая конкуренция, и для успешной работы гид должен знать как минимум два языка. кроме родного
В Узбекистане русский язык из-за туристов тоже очень востребован. Красоты Хивы и Бухары граждане постсоветского пространства тоже любят, но тут никому ничего учить заново не пришлось, потому что доля русскоязычного населения очень высока, а зубрить узбекский этническое меньшинство не спешит.
В Кыргызстане из-за частых революций народу было не до языковой политики. В отличие от курортов Иссык-Куля в Бишкек толпы туристов не едут, но речь на русском поймут в любом уголке столицы.
Таджикистан и Туркменистан ведут закрытую политику, и переход на родной язык произошел там давно и быстро. Тем не менее, как ни парадоксально, из-за закрытости русский язык там жив. Дело в том, что куча цензурных ограничений не позволяет двум государствам производить качественный развлекательный контент на государственном языке. Интернет там доступен немногим, да и его качество оставляет желать лучшего. Людям, чтобы хоть как-то скоротать вечер, приходится смотреть трансляции по спутниковой тарелке, а если и это недоступно, крутить фильмы на DVD. Российские фильмы и сериалы жителю постсоветского пространства понятнее, чем голливудские драмы и контент с «Нетфликса», а чтобы понимать хоть часть сюжета, русский волей-неволей выучишь.
Как мы видим, попытки обучить людей другому языку искусственным путем не всегда приводят к хорошему результату. Тем не менее сотни фанатов Димаша по всему миру сейчас засели за учебники казахского, потому что их покорил этот язык из уст кумира.
Есть масса примеров, когда иностранцы учили французский лишь потому, что на нем пели Серж Генсбур, Эдит Пиаф и Азнавур. Да что там французский. После успеха группы молдавской группы «Zdob si Zdub» по всему миру в пять раз вырос спрос на курсы румынского.
Может быть, именно творчество - путь к решению старой проблемы?