По мнению инженера, кандидата наук Валентины ЦОЙ, разделить МОН надо было лет 10–15 назад, “чтобы не грузить его дополнительными функциями. От которых всё равно толку не было. У семи нянек, как вы помните, – дитя без глазу. У одного министерства образования, образно говоря, 77 “детей” – ясли, детские сады, школы, лицеи, колледжи, вузы, голодные ученые, неработающие НИИ и так далее. Как, за счет чего “накормить” их всех актуальными задачами и получить от них какой-то результат? Нужна координация между наукой и производством. В правительстве не думали об этом? Надежда только на нефть, газ, уголь, зерно?”.
– Ну это то, что под землей и на земле. А то, что в головах наших ученых, чиновники не знали?
– Проблема в том, что они не видели взаимосвязи науки и экономики. Казахстан сильно отстал в научном плане от развитых государств мира. В том числе из-за сокращения финансирования науки. В результате за эти годы страна потеряла миллионы, если не миллиарды долларов. И никто за это до сих пор не ответил. Как и за то, что тысячи казахстанских студентов уезжают на обучение за границу. И многие остаются там, чтобы выстроить себе карьеру.
Я, как инженер, стараюсь отслеживать, что предлагают наши молодые ученые, какие инновационные идеи выдвигают. “КАРАВАН” не раз писал о них. Читала. Но не могу найти результаты – кто, где и как их коммерциализировал? Где местные исполнительные органы? Они тоже должны за это отвечать…
Справка “КАРАВАНА”
Несколько лет назад знаменитый ученый-биолог Кен АЛИБЕК сказал, что государство должно увеличить финансирование обучения молодых ученых по актуальным специальностям. “Иначе практически невозможно будет сохранить для страны ценные национальные кадры, не поднять планку научной школы и не выиграть конкурентную борьбу с развитыми странами”.
Чиновники далеки от науки
По мнению кандидата педагогических наук, эксперта ЮНЕСКО по РК Василия ШАХГУЛАРИ, разделение министерства образования и науки тоже должно было произойти давно: “Это совсем разные задачи, разные уровни ответственности. Но я не очень понимаю, как они и в чем будут контактировать по высшему образованию”.
– Ну как? Минпросвет готовит кадры – миннауки их подхватывает.
– У нас разные вузы подчиняются разным министерствам. Есть педагогические, военные, медицинские, сельскохозяйственные, строительные… Отвечать за качественную подготовку абитуриентов будет минпросвещения. А потом, когда они пойдут на реальную работу или в науку, – кто ответит? Придется прописывать очень объемную законодательную базу. И это займет, возможно, год-два.
Когда-то при Академии наук были профильные институты – биологии, математики, экономики, языков.
Наука должны быть эффективной. Нет денег – нет эффекта.
В 2003 году Национальную академию наук ликвидировали как госорган. Сделали общественной организацией. Какой спрос с нее после этого? Какие результаты? Чем сейчас занимаются члены Национальной академии наук? Нужно ревизовать всю эту историю и в кадровом составе, и в направлениях деятельности.
– Вернуть академию государству?
– Академия наук Китая подчиняется Госсовету КНР. В Беларуси – президенту страны. Турецкая – офису премьер-министра, в России – министерству высшего образования. Считаю, что наша академия должна подчиняться или напрямую Президенту страны, или госсоветнику. Потому что это стратегический вопрос, вопрос безопасности республики по очень многим экономическим аспектам. В том числе и обороны. Но сейчас наши ученые сидят на госзаказах. Не очень больших по объему и сомневаюсь, что каких-то глобальных. Мы сильно отстаем от развитых стран мира. Дело не только в финансировании. Проблема в том, что большие чиновники не видят, куда надо идти. Это одна сторона проблемы. Вторая – многие ученые разрываются: они и преподают, и занимаются наукой. Бегают с бумажками-отчетами. Поэтому у министра высшего образования и науки Саясата Нурбека сейчас полно проблем. От него потребуют быстрых результатов завтра. А ему уже сегодня надо понять, кто и как ему в этом поможет.
– Василий Вачикович, в Казахстане вообще есть система управления наукой? Есть специалисты?
– Наука – вообще-то, управляемый процесс. Но я бы поставил вопрос иначе: есть ли у нас кадровый потенциал, что способен поднять научные исследования на новый уровень, которые будут актуальны завтра? Это сфера IT, инженерные направления, медицина, возобновляемые источники энергии, атомпром, машиностроение.
– Россия столкнулась с санкциями. И вдруг выяснилось, что в большой промышленности у нее не так много собственных передовых технологий.
– У нас, надеюсь (трижды стучит по столу), до такого не дойдет. Мало ли какие ограничения могут и нас коснуться. В любом случае кадровый вопрос будет стоять на первом месте. Ну и какой будет новая роль академии. К сожалению, в Казахстане сейчас нет новых Канышей Сатпаевых, которые могли бы поставить науку на новые рельсы. А грамотные решения надо принимать уже сегодня.
– Поспешишь – кучу ошибок натворишь.
– С академией мы потеряли почти 20 лет. Восстановить базу, уточнить основные направления, определить, какие стартапы “выстрелят” – сложная задача. Сейчас всё упирается в неполную базу данных. В каких-то направлениях придется начинать практически с нуля. Потому что и материальная база НИИ бедная.
– Да и процент качественных выпускников наших вузов невелик.
– Я точно знаю, что 5–7 процентов из них талантливы. Если мы сохраним их на родине, а для этого надо очень-очень постараться, мы получим хорошие результаты. Повторяю: многие инновационные предложения не доходят до промышленной реализации. Нужна целевая программа поддержки молодых ученых, исследователей. Проблема еще в том, что производственники про эти стартапы не знают. Поэтому при министерстве высшего образования и науки еще нужен орган – экспертный совет, который будет рассматривать эти разработки, сравнивать их с зарубежными аналогами, продвигать их в производство. Не знаю, возможно – через НПП “Атамекен”, профильные министерства. Если Казахстан хочет стать конкурентоспособным государством, у нас должна быть конкурентоспособная наука…
Справка “КАРАВАНА”
С 2021 года министерство образования и науки финансирует 1 160 проектов и 59 научно-технических программ казахстанских ученых по 10 приоритетным направлениям. Помимо увеличения количества конкурсов на гранты и внедрения новых видов грантов, были увеличены сроки грантового финансирования науки до 5 лет. Финансирование научной деятельности возросло почти вдвое на 2020–2022 годы и составило 0,12 процента от ВВП РК. К 2025 году его планируется увеличить до 1 процента.
Деньги есть. Куда ушли – неясно
Валентина Цой считает, что проблема омоложения национальной науки – проблема дня: “Министру Нурбеку досталась грядка, которую за год не удастся привести в порядок. Ему можно только посочувствовать. И еще я не могу понять сумасшедшее, просто безумное требование к нашим ученым публиковать свои работы в зарубежных изданиях – это какая-то бессмыслица. Если бы эти труды претендовали на Нобелевскую премию, согласна. Но нет же!”.
– Валентина, Максимовна, но эти публикации как-то повышают рейтинг нашего образования в мире? Вот недавно КазНУ вошел в список 150 самых авторитетных вузов мира.
– А в нем преподают нобелевские лауреаты? Да, в Казахстане создали свою вакцину против ковида, есть хорошие разработки в инженерии, в сельском хозяйстве, что-то в энергетике. Но всё это вторично. Про свежие идеи мы узнаем случайно. Какие из них были коммерциализированы – нет информации. Наша наука носит догоняющий характер. В лучшем случае мы повторяем, адаптируем что-то из чужого, что можно применить здесь и сейчас. Но даже здесь сумасшедший разрыв между научно-конструкторскими разработками и их внедрением.
– Я нашел цифры. В компаниях с иностранным участием у нас внедряли около 5 процентов НИОКР. В государственных – 0,6 процента. А в мире госзатраты на научные исследования и разработки составляют от 3,8 процента от ВВП (в Швеции) до 1,2 процента (в России). В Казахстане – 0,26 процента.
– Ну вот, вы сами назвали одну из самых наболевших проблем. Но хочу отметить, что еще в прошлом году Президент Токаев сказал, что надо предоставить широкие налоговые льготы для инвесторов в НИОКР и для создания новых научных центров. В том числе и в регионах. А еще предложил ввести пожизненные ежемесячные стипендии академикам, которые занимаются непосредственно наукой. Бегом в Нидерланды: еще один казахстанский стартап потерял отечественную прописку
– Что-то было сделано?
– Знаю, что деньги выделены. Кажется, больше 80 миллиардов тенге. Но на что именно –я не в курсе.
Справка “КАРАВАНА”
На весну этого года в науке Казахстана трудилось почти 22 тысячи человек. Более 35 процентов из них имели ученую или академическую степень.
Чьи дипломы круче?
В понедельник министр науки и высшего образования России Валерий ФАЛЬКОВ сообщил, что число бюджетных мест, выделяемых правительством РФ для иностранных граждан в вузах, в 2023/2024 учебном году увеличится до 30 тысяч. “У нас сегодня обучается 345 098 иностранных студентов, лидирует Казахстан. Затем идут Узбекистан, Китай и Индия. По решению правительства мы удваиваем количество квот для иностранных граждан”. По его словам, увеличение бюджетных квот для иностранных граждан на сегодняшний день является ответом на планы по реформированию национальной системы высшего образования в РФ.
Приёмная кампания в вузы России стартовала 20 июня.
Справка “КАРАВАНА”
В 2021 году только в российских вузах обучалось более 60 тысяч казахстанцев.
Алматы