– Вам прочили блестящее литературное будущее, но вы предпочли госслужбу…
– Все началось с моей первой пьесы. Написана она была весной 1987 года, сразу после декабрьских событий, рассказывалось в ней о поколении, которое, утратив собственное “я”, мучительно искало свое “место под солнцем”. Я ее года четыре не мог никуда пробить. Режиссеры боялись браться за эту тему, их смущало сюрреалистическое начало пьесы. В конце концов ее отобрали на Всесоюзный фестиваль молодых драматургов в Москву, руководителями которого выступили именитые к тому времени драматурги – Людмила Петрушевская и Михаил Рощин. И среди 70 пьес, представленных на конкурс, моя работа заняла второе место. Обо мне написали в центральной прессе, а по приезде домой позвонил сам Азербайжан Мамбетов – главный режиссер Театра имени М. Ауэзова. Так я стал самым молодым среди авторов (мне тогда было 28 лет), чьи пьесы когда-либо ставились на главных театральных подмостках страны.
В том же году вторую пьесу поставили в казахском ТЮЗе имени Г. Мусрепова. Год вообще был невероятно успешным для меня. И однажды мне позвонили из Кабмина. Предложили работу в отделе культуры. На раздумья дали неделю, но я растянул ее на два месяца.
Принято считать, что чиновничья жизнь связана со скучным официозом и что тот, кто столкнулся с ней, превращается в черствого формалиста. Но я хочу сказать слово в ее защиту. Государственная служба дисциплинирует человека, дает широту и масштабность взглядов. Так, чтобы сказать самому себе: “Сегодня отдохну, сделаю завтра”, там не бывает. Все остальное зависит от человека, вернее, от того, какую цель он ставит перед собой: работать, чтобы получать кайф от того, что созидаешь, или же занять кресло для того, чтобы перепрыгнуть на другое, более вожделенное место.
– В Министерстве культуры вы занимались культурой страны в целом, а на посту президента “Казахфильма” – только одной ее частью. Где было труднее – там или здесь?
– Киностудию я принял в тяжелом состоянии, но проблемы, я убежден, существуют для того, чтобы их решать. За 10 месяцев, что я здесь, уже удалось сломать определенные схемы и традиции, мешавшие развитию, выправить менеджмент, вычистить правовые коллизии. Сейчас отрабатываем наиболее адекватные договорные основы во взаимоотношениях с продюсерскими компаниями. Мы очень жестко и, я надеюсь, бесповоротно перешли к продюсерскому кино.
Меня часто спрашивают, как во мне уживаются чиновник и драматург? Для этого, мне кажется, важно всегда быть в творческом тонусе. Это спасает.
В поисках экзистенциализма
– Есть такое знаменитое выражение: “мы родом из детства”. А где прошло ваше детство?
– На берегу Каспийского моря, в Мангистауской области в окружении великолепных пейзажей. С одной стороны бескрайнее море, которое сливается с небом, с другой – песчаные барханы.
В школьные годы я серьезно готовился стать кинорежиссером. Недавно я ездил домой, и мама вытащила общие тетради, куда я наклеивал фотографии знаменитых актеров и режиссеров и записывал свои мысли.
Но в театрально-художественный институт я опоздал: туда принимали документы на месяц раньше, чем в другие вузы. И потому поступил на филологический факультет КазГУ.
Чем я только не увлекался в те годы! Кроме кино и литературы, это были еще поп-музыка и тяжелый рок. У меня была солидная коллекция с записями “Битлз”, “Роллинг стоунз”, “Дипп Перпл”, “Пинк Флойд”, “Блэк Саббот”, и я стал одним из первых диск-жокеев в своем общежитии. Обновлять диски ходил каждые выходные на нелегальный рынок за кинотеатром “Сары-Арка”. Мы, меломаны, переговариваясь взглядами, показывали свой товар друг другу из-под полы. Помню, как однажды “хлопнули” одного парня. Убегая от милиции, он уронил пачку пластинок. Когда они со звоном разбились об асфальт, у меня сердце больно екнуло.
На старших курсах почти не вылезал из библиотек. Сейчас книжные магазины завалены авторами, которых в 80-е невозможно было найти! Камю и Сартра я читал на пленке в Пушкинке, где имелась коллекция микрофильмов, Шопенгауэра и Анри Бергсона – в Научной библиотеке Академии наук. Благодаря Камю я так серьезно увлекся экзистенциализмом, что взялся переводить его с русского на казахский.
Анализируя тексты ранних рассказов Ауэзова и сопоставив их с произведениями Достоевского, с философскими размышлениями Камю, Хайдеггера, я пришел к выводу, что Ауэзов, как и Достоевский, является одним из основоположников экзистенциализма. Публика была шокирована! Но смотрите: Достоевский жил в XIX веке, ранние рассказы Ауэзова были написаны в 20–30-е годы прошлого столетия, а экзистенциализм как литературно-философское течение сформировался после Второй мировой войны!
Признание в любви
Любовь с первого взгляда часто сравнивают с ударом молнии. У Ермека Аманшаева примерно так и было. С Айгуль, своей будущей женой, он познакомился накануне вечером, а уже утром представил ее сестре как свою будущую жену.
– Я сразу понял: это тот человек, которого я ждал всю свою жизнь. Я называю ее тургеневской девушкой. Она выросла в семье, где есть особая духовная аура и трепет перед художественным словом.
Родом Айгуль из Кзыл-Ординской области. Когда она на летние каникулы уезжала домой, я рано утром приходил на Центральный переговорный пункт, заказывал переговоры. Через полтора часа объявляют – связи нет. Заказываю еще раз и снова жду. И опять – нет связи. И так весь день. Однажды стало невтерпеж – я сел в поезд и поехал к ней.
– Говорят, с годами чувства утихают…
– С годами наша любовь стала крепче и глубже. По вечерам мы с супругой гуляем по улицам Алматы. Что меня не перестает удивлять: она все время вроде бы дома, но при этом совсем не похожа на обычную домохозяйку. Мы – я и трое наших сыновей – шутим, что, если мамы не бывает дома хотя бы час, начинается суета, а если два – то это уже катастрофа.
Если бы меня спросили, какой должна быть идеальная женщина, я бы ответил – такой, как моя мама и как моя жена. Между моими родителями тоже была большая любовь. Мама в сорок лет осталась вдовой, но она до сих пор говорит, что лучше мужчины, чем наш отец, на свете не было и нет. К ней после смерти отца, я знаю, сватались многие, но она отвергла все предложения.
– Вопрос напоследок: именно жена, видимо, помогает вам выглядеть неизменно элегантным?
– У нас в семье интересная ситуация. Одежду я подбираю не только для себя, но иногда и для жены. Она знает, что я отдаю предпочтение раскрученным брендам, и доверяет мне.
Мерей СУГИРБАЕВА