Правозащитница рассказала корреспонденту Сaravan.kz, что происходит с рабами в Казахстане.
Недавно всплыла история про женщину, которая утверждает, что её три года держал в рабстве мужчина в Жамбылской области, жестоко обращался и насиловал. В июле стало известно, что два жителя столицы тридцать лет пробыли в рабстве. Мы решили узнать, как обстоят дела с рабством в Казахстане у директора общественного фонда «Центр социально-психологической реабилитации и адаптации для женщин и детей «Родник» Нины БАЛАБАЕВОЙ. И она рассказала:
– Рабство было, есть и будет. Почему будет? Потому что пока нет активного привлечения работорговцев, перевозчиков, поставщиков. Они уходят от ответственности по разным причинам. В последние три года вернулась тенденция начала двухтысячных, когда люди активно выезжали за рубеж в поисках работы, в частности, женщины. Девушек вывозят в Бахрейн, в Турцию, и это только официальные случаи, которые где-то зафиксированы, например, в МВД. А сколько уезжает и об этом не известно? Это вершина айсберга, и мы не знаем, насколько он велик под водой. Есть официальная статистика, а есть обращения в неправительственные организации. В этом году к нам пришли за помощью шесть человек, и мы их идентифицировали как пострадавших от торговли людьми. Восемьдесят процентов обращающихся к нам людей – граждане Узбекистана. Но проблема в том, что выявлением и идентификацией должны заниматься не только неправительственные организации, но и структуры, которые вовлекаются в этот процесс. Это может быть травматолог, которому скорая помощь привезла избитого человека. Врачу хватит пары вопросов, чтобы узнать, что пациент получил травму, потому что его били, что он находился в подневольном состоянии. Также в этом должны участвовать миграционные службы, которые рассматривают граждан другой страны, которые нелегально работают на кирпичных заводах или строительных участках в Казахстане.
– На территории Казахстана в рабстве находится больше иностранных граждан или самих казахстанцев?
– Это латентная проблема. По официальной статистике, больше заявлений от казахстанцев. По обращениям в НПО – это граждане других стран. Мы всегда говорим о единой статистической базе, пусть она и будет разниться по графам. Сейчас у нас нет глобального понимания ситуации в Казахстане.
– Какого рода рабство наиболее распространено в Казахстане?
– Кроме сексуального и трудового рабства, есть торговля органами, единичные случаи вовлечения в попрошайничество и вовлечения несовершеннолетних в противоправные действия. Если несовершеннолетнего запугали, заставили залезть в форточку и что-то вытащить, в международной практике это относится к разряду торговли людьми, потому что там цель - извлечение прибыли. У нас многие считают, что если человек не продан за какую-то сумму, то это не торговля людьми. Есть элементы: вербовка, перевозка, укрывательство, иногда замешанное на разных формах насилия. И цель торговли людьми – это извлечение прибыли. Не обязательно все признаки должны быть в одном преступлении: человека могли украсть на улице и заставить работать в фермерском хозяйстве, и тогда не было никакой вербовки. В статистике МВД преобладают случаи вовлечения в занятие проституцией, сводничество, но там нет фактора трудовой эксплуатации. В то же время есть пример, когда статья 135 «Торговля несовершеннолетними» трактуется неверно: это случаи, в которых, например, многодетная мать продаёт новорождённого бездетной паре. Там нет цели эксплуатации: как можно эксплуатировать новорождённого ребёнка, чтобы извлекать из него прибыль? А это попадает в статистику. Фактически это незаконное усыновление или удочерение, так это должно трактоваться. Я считаю, что у нас больше случаев трудовой эксплуатации. Посмотрите на город во время карантина: можно выехать в Алматинскую область и увидеть, как с фундамента поднимаются дома. Они же строятся, несмотря на ограничения. Конечно, многие граждане покинули Казахстан, из-за того что до первого ноября должны были это сделать. Но кого-то охраняют, а кого-то так запугали, что он всё равно не уйдёт, даже без охраны. Порог чувствительности и стрессоустойчивости у всех свой, а стереотипы, что «его же не закрывали», не учитывают эмоциональное и психологическое состояние человека. Это тоже большая проблема.
– Недавно стало известно о женщине, которая утверждает, что три года жила в рабстве в Жамбылской области. Она рассказывала, что её держали в заточении, насиловали, избивали, накачивали наркотиками, однажды предлагали официально зарегистрировать брак, и она надеялась, что всё образуется. Она несколько раз обращалась в полицию из-за побоев, но каждый раз дело закрывали по примирению сторон. Можно ли назвать такую ситуацию рабством, на ваш взгляд?
– Этот случай прошёл мимо меня, я о нем слышу только с ваших слов. Вообще нужно очень детально вникать в ситуацию, чтобы делать какие-то выводы. Если дела закрывались по примирению сторон, то это вызывает вопросы, потому что мы, общественники, говорим, что примирения за это преступление не должно быть. Может, женщина боялась? Пошла под влиянием эмоций, подала заявление, а потом её запугали?.. Надо опрашивать соседей, а не просто констатировать факт подачи заявления и последующего примирения сторон. Кто-то ведь наблюдал, хотя в основном люди не очень активно комментируют, что сосед делает за забором. Женщина пришла и ушла, а соседские отношения остаются. Надо очень подробно разбираться, чтобы говорить о том, что она жертва торговли людьми.
– Почему жертвы торговли не пишут заявление либо соглашаются на примирение?
– Не каждый находит силы и смелость идти до конца. Многие люди, с которыми мы работали, сначала собирались писать заявление, но потом это желание исчезало, они хотели забыть и поскорее уехать домой. Иногда, когда пишут заявление, начинаются многочисленные допросы, очные ставки. Это неблагоприятно действует на людей, пострадавших от работорговли. Может быть виктимизация со стороны правоохранительных органов, а у них есть стереотипы: «сама виновата», «зачем приехала», «зачем так оделась», «тебя же не приковали наручниками к батарее». И виновный уходит от ответственности, и в следующий раз уже не боится и продолжает использовать рабский труд.
– Как обстоят дела с трудовым рабством в Казахстане?
– Зачастую это происходит так: трудовые мигранты приезжают, устно договариваются о работе и оплате, у них берут документ якобы для регистрации или заключения договора, а потом этот документ хранится у хозяина. Его не возвращают, называя многие причины, и это крючок, который удерживает работников. Они надеются: «За этот месяц он не заплатил, потому что у него денег нет, но пообещал расчёт за два месяца». А потом два месяца проработал, и жалко тех денег, которые не получил, и уже готов на третий. В итоге мигрант работает три месяца бесплатно, живёт в палатке или вагончике, питается макаронами, хлебом и не самым лучшим чаем и ничего не получает. Тогда могут быть попытки взять чей-то сотовый телефон… Иногда у них есть свой, но эти люди бывают так запуганы, что никогда не позвонят в "102" и не расскажут о своей истории. А в Узбекистане, например, многие знают номер горячей линии, звонят и сообщают о случаях незаконного удержания. Сейчас президентом Узбекистана принято постановление о легальной, безопасной и упорядоченной миграции, которая предполагает проводить предвыездную подготовку. Она предполагает, что если человек собрался куда-то на заработки, то он должен получить профессию, пройти языковые курсы, иметь представление о трудовом кодексе страны, в которую едет, миграционное законодательство и т.д. Она может снизить риски для таких людей. Я считаю, это хорошая инициатива.
– Что необходимо делать человеку, оказавшемуся в рабстве?
– Обращаться в общественные организации. Не каждый человек готов пойти в правоохранительные органы и написать заявление, чтобы привлечь к ответственности виновное лицо. А если пострадавший не обращается в общественные организации, то возвращается домой и иногда попадает в среду осуждения. Например, за то, что поехал на заработки, но денег не привёз, это касается мужчин. Поэтому в рамках своих программ мы заинтересованы создавать дружеское окружение. Если нам позволяют контактировать с родственниками обратившихся, мы объясняем, что человек уже пострадал и надо набраться сил, внимания и терпения, чтобы должным образом воспринимать ситуацию, в которой он находился, и не наносить дополнительную травму. Если человек хочет написать заявление в правоохранительные органы, мы помогаем, но не диктуем, что писать, а просто рассказываем о процедуре и порядке. Также мы сопровождаем, представляем его интересы на этапе следственных мероприятий и так далее. Но не всегда человек готов в первые минуты рассказать, что с ним произошло. Есть международная практика тридцатидневного периода на обдумывание. Это нужно, чтобы человек был готов давать показания осознанно, без давления недавно пережитой травмы, когда его только что освободили. И когда человек понимает, что, хотя он пострадал, теперь он не один, а на том объекте могут находиться люди, которым он должен помочь своим гражданским участием, то он идёт на все очные ставки, на любые процедуры дополнительного опроса по одним и тем же вопросам… Но, к сожалению, эта практика не прижилась в Казахстане, хотя неправительственные организации постоянно говорят об этом.
В Казахстане есть десять приютов для жертв торговли людьми. Там оказывается помощь по восьми услугам.