– Вячеслав Натанович, почему сегодня врачи рекомендуют перед лечением рака позаботиться о сохранении мужчинам спермы, а женщинам – яйцеклеток и даже ткани яичников?
– Потому что в результате лечения при помощи радиоактивного излучения или химиотерапии функции женских яичников и мужских половых желез серьезно нарушаются. А выработка половых клеток может вовсе прекратиться. Но сегодня перед проведением противораковой терапии, например, у женщины репродуктивного возраста можно взять ткань яичника или весь яичник и подвергнуть его криоконсервации (низкотемпературному хранению с возможностью восстановления биологических функций после размораживания). А потом, лет через 5 или позже (сколько потребуется для излечения), разморозить и подсадить эту здоровую ткань яичника излеченной пациентке. Затем стимулировать ее, получить яйцеклетку, оплодотворить сперматозоидами мужа, и у нее появится шанс родить собственного ребенка. Таким образом в мире родилось уже более 40 детей. Но работа с тканью яичника – это довольно сложный вариант. А можно просто получить яйцеклетку, заморозить ее и потом оплодотворить. Сегодня это вообще не проблема. И мы этим давно и успешно занимаемся. Также и у мужчины, если ему предстоит химио- или лучевая терапия, то перед ней можно получить его половые клетки и заморозить их.
– Почему же пока люди на это не идут?
– Просто об этом мало знают. А вот в европейских странах и США пациенты активно идут на сохранение собственных половых клеток. Ведь нынешняя медицина позволяет при своевременной диагностике успешно излечивать многие онкологические заболевания, такие как рак щитовидной, молочной железы, лимфогрануломатоз, рак шейки матки и другие.
– А если впоследствии такой пациент не выживет?
– Тогда их биологическим материалом или этими детками могут распорядиться, наверное, родители или тот, кто имеет на это юридические права. В Америке раньше, когда солдат уходил на службу в “горячие точки”, он замораживал свою сперму, и потом можно было использовать ее. Использовала либо жена, либо родители, если они находили суррогатную мать для вынашивания ребенка. Технологии позволяют. У нас был случай, когда человек умер от рака, и из Америки сюда привезли его биологический материал. Оплодотворили им яйцеклетку, и мать этого человека теперь уже бабушка и воспитывает внуков. Их мамой стала женщина, которая согласилась дать яйцеклетки, а вынашивала суррогатная мать.
– Но почему суррогатная мать, которая вынашивала ребенка, не могла дать свою яйцеклетку?
– Потому что суррогатная мать – это женщина, которая вынашивает генетически чужого ребенка. Если она даст свою яйцеклетку, значит, она будет уже биологической матерью, и тогда сможет претендовать на рожденного ею малыша. Это можно будет расценить даже как продажу собственного ребенка. Такого делать нельзя.
Недавно в России был случай, обсуждавшийся в телепередаче, когда у самой суррогатной матери взяли яйцеклетку, а после рождения ребенка она передумала отдавать его заказчикам. И закон был на ее стороне – это действительно ее ребенок.
– Вячеслав Натанович, а почему такие сложности с замораживанием и подсадкой ткани яичников, если можно просто заморозить яйцеклетки?
– Не всегда это возможно. Например, чтобы получить несколько яйцеклеток, надо стимулировать яичники гормональными препаратами, а стимуляция может провоцировать распространение рака быстрее. Бывают случаи, когда яичники берут у маленьких девочек, у которых, к большому сожалению, тоже могут развиваться онкологические заболевания. В Америке и Европе, если у девочки рак, родителям предлагают заморозить ткани ее яичника. А после выздоровления и достижения ею совершеннолетия из сохраненной ткани можно получить яйцеклетки и даже оплодотворить их. Тогда у нее будет шанс на рождение собственного ребенка. Это кажется чем-то из области фантастики, но технологии развиваются быстро. И даже если у нее не случится беременность, то подсадкой ткани ее же яичников можно сохранить в норме ее гормональный фон. Тогда у нее не будет раннего климакса. Вообще в мире вопросами криоконсервации ткани яичников сегодня серьезно занимаются. И мы в Алматы тоже начали эту работу совместно с нашими онкологами.
Искусство репродукции
– Сегодня благодаря вспомогательным репродуктивным технологиям (ВРТ) в мире на свет появилось уже около 6 миллионов детей. В Казахстане мы констатируем рождение более 12 тысяч детей. И больше 1 000 из них родились благодаря финансированию программ ВРТ из государственного бюджета. С 2010 года на это было выделено более 4 000 квот. В прошлом году проведено 820, в этом – 850 программ.
– А сколько в результате этих программ родилось детей?
– В этом году еще не знаем, а в прошлом – около 240 детей.
– То есть эффективность всего около 33 процентов?
– Да, но 33 процента рождения детей – это очень хороший, высокий результат! По данным Европейского регистра, в развитых странах частота наступления беременности после программ ВРТ колеблется от 32 до 45 процентов, а частота рождения там детей от 22 до 30 процентов.
– Значит, у нас результат лучше?
– У нас просто меньше ограничений в этом вопросе, меньше влияния религии. Мы больше ориентированы на результат. А во многих европейских странах нельзя, например, подсаживать больше одного эмбриона. В Италии до недавнего времени католики вообще запрещали получать больше трех яйцеклеток. А при получении всего трех яйцеклеток шансы на успех невелики. Яйцеклетка – это еще не эмбрион. Ее успешно оплодотворить нужно. Из трех яйцеклеток оплодотвориться может всего одна, а то и ни одной. Этот запрет в Италии сняли в прошлом году. Зато подобное в этом году ввели в Польше.
Много запретов в Германии и Франции. В Швеции, Норвегии, Финляндии, например, нельзя подсаживать больше одного эмбриона. Смысл в том, что беременность двойней или тройней сопряжена с большим числом осложнений. У нас такие ограничения отсутствуют, хотя КАРМ все же рекомендует отдавать предпочтение переносу лишь одного, но хорошего качества эмбриона. И при этом и эффективность лечения бесплодия остается достаточно высокой. Кстати, наши показатели близки к подобным в США, там тоже нет жестких ограничений.
Одного желания недостаточно
– А какие ограничения есть у нас?
– Нетрадиционным лесбийским парам или, когда пара из двух мужчин, мы ЭКО (экстракорпоральное оплодотворение) не делаем. В Казахстане такие отношения браком не признаются. А вне брака программы суррогатного материнства запрещены законом. Донорские яйцеклетки или сперматозоиды, например, у нас можно использовать только с официального письменного согласия супруга.
– Не получится ли в результате, что естественным способом люди вообще перестанут зачинать и рожать детей?
– Нет, конечно. В Казахстане сегодня роды после ЭКО составляют всего 0,3 процента. В Израиле – 1 процент, в Бельгии – 3. Но это же не 50 процентов. Все делается только по медицинским показаниям, когда женщина или мужчина сами не могут зачать и родить. Среди причин бесплодия, по которым показано проведение программ ВРТ, – отсутствие маточных труб или естественного процесса овуляции, и нет возможности вылечить это консервативно. У мужчин – если есть серьезные нарушения сперматогенеза или когда неясное бесплодие. Должны быть показания, а не просто желание людей.
– Каковы возрастные ограничения для ЭКО?
– Диагноз бесплодие можно ставить только людям репродуктивного возраста, который начинается в 19 лет. Если женщина в 19 лет выходит замуж, и у нее через год не наступает беременность, или у мужчины в 19 лет проблемы со сперматогенезом, и тому есть биологические причины. Естественно, нельзя делать ЭКО 17-летним, когда еще не наступило совершеннолетие. Ну а предельным для себя мы определили возраст 50 лет. Хотя правильнее было бы 45 лет. Поскольку считается, что в 45 лет репродуктивный возраст заканчивается.
– Но была же у вас 54-летняя успешно родившая пациентка из Канады?
– Это крайний случай. Исключение. В мире самая старшая женщина из Индии родила в 69 лет, а в Украине – в 60. Но я считаю, что это безответственно. Кто потом будет воспитывать этих детей. Должна быть мера ответственности за таких поздних детей. Здесь включаются больше этические, чем медицинские аспекты. С точки зрения медицины мы можем и в 70 лет подсадить эмбрион. Но считаю, что это безнравственно, и мы, и особенно родители и общество, должны осознавать ответственность за ребенка и его будущее.