О том, что это будет за картина и какую роль в выборе сыграли казахские корни самого Кончаловского, он рассказал в интервью нашему корреспонденту.
Я очень хочу снять коммерческое кино. Но это не значит, что мы будем шутить ниже пояса, насыщать фильм аттракционами и прочим. Мы просто хотим сделать фильм, который посмотрит максимальное количество зрителей, – говорит Егор Кончаловский о картине с условным названием “Афганец”, подготовка к съемкам которой идет на территории заказчика – киностудии “Казахфильм”.
Искали казахских артистов
Основой для киноистории о судьбе советского офицера, служившего в Афганистане, послужила судьба конкретного человека и конкретные исторические факты. Жанр картины официально обозначен как военная драма. Но в действительности, по словам режиссера, в “Афганце” будут перемешаны элементы разных жанров.
– Я вообще люблю все смешивать, – говорит Егор Кончаловский. – Это и боевик, и любовная романтическая история, и военная драма.
Он уточняет: “Афганец” – это фильм не о войне, а о судьбе человека. Простого человека, того самого, которого принято называть маленьким.
Кинопробы организовали очень серьезно – со светом, звуком и специально приехавшим из Москвы знаменитым кинооператором Антоном Антоновым, с которым Егор Кончаловский снял “Антикиллеров”, “Побег”, “Консервы”. За четыре дня на три главные роли – самого офицера-“афганца”, его жены и сына – пробовались около четырех десятков актеров.
– Нам нужно найти очень хороших казахских, именно казахских артистов, – объяснил причину столь тщательного подхода к кинопробам режиссер. – Это раньше казахов могли играть киргизы или узбеки и наоборот. Но, на мой взгляд, так не должно быть. Мне, например, удивительно, что в “Кочевнике” главную роль играет английский рыжий парень. Такой подход всегда вызывает ощущение неправды.
Вторую главную роль будет играть российский, вернее, русский артист.
– Кто – я еще не могу сказать, мы пока в поиске, – говорит Егор.
На “Афганце” Егор Кончаловский будет работать со своей съемочной группой. Это одно из условий договора с заказчиком проекта – киностудией “Казахфильм”. Кроме оператора-постановщика Антона Антонова это еще и композитор Виктор Сологуб.
– Это не просто каприз, – почти оправдывается режиссер. – Я просто знаю, чего ожидать от этих людей.
Что касается бюджета картины, то он, по словам Егора Андреевича, не очень большой и не очень маленький.
– А, скажем, такой… достаточный и, как мне кажется, правильный, – уклончиво говорит он, ссылаясь на коммерческую тайну. И тут же уточняет: – Коммерческая сторона любого фильма – это очень преувеличенная категория. Если фильм успешен в прокате, то это связано как минимум с двумя вещами. Во-первых, сделана история, которую захотели посмотреть, проголосовав долларом, рублем или тенге, максимальное количество людей. И, во-вторых, это означает, что кампания по продвижению картины сделана профессионально и вдумчиво.
Русский внук казахского деда
– Это правда, что на съемки “Афганца” вас подвиг образ Утевле Аринбасарова, вашего деда по матери?
– Скажу честно: когда я думаю, каким бы был наш герой в более старшем возрасте (в картине он будет показан в нескольких временных пространствах – детстве, молодости и в зрелые годы), то мне на память действительно приходит мой казахский дед. Кадровый военный, участник Великой Отечественной войны, он был очень смелым и умелым офицером, имеющим внутри крепкий стержень. Но я хорошо помню, что в обычной жизни дед был очень мягкий, добрый и где-то даже застенчивый человек. Бабушка Мария командовала им как хотела.
У меня и второй дед – тоже участник войны. Правда, у танкиста Аринбасарова война была тяжелее, чем у военного репортера “Красной звезды”, но и он тоже (я имею в виду Сергея Михалкова) ездил на передовые.
– Но кем вы себя ощущаете – казахом или русским?
– Я записан в паспорте по отцу – русским. А у мамы намешано много кровей – русской, польской, казахской, татарской. Я ощущаю себя советским человеком. Во мне вообще сидит какая-то очень странная смесь. Крещен я в православии, при этом по своим постулатам мне ближе протестантизм. Но не собираюсь принимать его, считаю – как тебя крестили при рождении, так и надо прожить жизнь. Я прекрасно помню свои детство и юность, когда мама все время уезжала в Казахстан. Оттуда она привозила книги казахских авторов, в нашем доме часто гостили режиссеры и актеры из центральноазиатских республик. Они и сейчас бывают. Недавно, например, у нас в гостях был Сакен Нарымбетов. Это так напоминает Советский Союз, особенно в поздней его фазе, когда народ, проживающий в нем, считал себя единым целым.
– Вы говорите так, словно испытываете ностальгию…
– Конечно, у меня есть ностальгия. Нет, я не скучаю по убогости и нищете той жизни, по Коммунистической партии, по советским зарплатам, магазинам, по временам, когда путевку в Дом творчества надо было доставать. Но сожалею о том, что пропало ощущение великой державы, каковой был Советский Союз. Да, Россия или Казахстан – великие страны, но, конечно же, СССР был гораздо более мощной структурой. Понятие “советский человек” совмещало в себе и плохое – гомосоветикус, “совок” – и хорошее – в смысле принадлежности к огромной гордой державе.
Да, я такой! И что?
– Вас называют ярким представителем современного кино – страшного и кровавого. Когда интеллигентный москвич бросил вам это в лицо во время ток-шоу с Михаилом Швыдким на канале “Культура”, вы, кажется, даже не нашлись, что ответить.
– Такие заявления носят характер: “Вот вы – такой-то”. Да, я такой. И что? Я снимаю то кино, которое мне нравится. Да мне в общем-то и все равно, что некоторые люди думают относительно того, что мне нравится делать.
– Многие вас упрекают в том, что вы не церемонитесь в выборе сюжетов. Особенно это касается “Побега”, который якобы полностью слизан с американского “Беглеца” с Харрисоном Фордом в главной роли.
– Что значит – слизан? Когда продюсеры картины принесли сценарий “Побега”, мне было все равно, что снимать, я просто очень хотел работать с Женей Мироновым. С ним был подписан контракт на главную роль, поэтому я согласился, не читая сценария. Я абсолютно согласен, что сюжет фильма похож, именно похож очень сильно на “Беглеца”. Но в “Побеге” проблемы другие. Они, на мой взгляд, гораздо более глубокие, чем в “Беглеце”.
Вообще, сложилась такая хорошая традиция, что в прессе меня обязательно разрывают на части за все мои фильмы без исключения. Ну хорошо, похож он, похож на “Беглеца”… “Побег” – мой самый успешный фильм. В прокате он прошел скромно, но на телевидении был продан 36 раз. Продюсеры остались очень довольны, я тоже. Вы недовольны? Тогда не смотрите это кино.
– Отец вам дает советы относительно того, как нужно снимать кино, да и вообще по жизни?
– Я не люблю кому-то подчиняться, поэтому рано стал жить самостоятельной жизнью. Но когда учился, за образование (подчеркиваю, за образование, а не за дорогой автомобиль или дачу) платил отец, за что я очень ему благодарен. Я считаю, что до определенного момента родителей следует слушать, потому что в 15 – 18 лет мозгов просто нет. Но в какой-то момент надо переходить в состояние, когда имеешь и ресурсы, и волю, и способность принимать решения сам за себя. Поэтому я никогда не спрашиваю советов относительно того, как мне снимать свое кино. Меня, может быть, интересует мнение отца или деда относительно фактов моей жизни, но решающим для меня все же является мое мнение.
– Вы довольно много говорили сегодня о своем отце, а что в вас есть от мамы, Натальи Аринбасаровой, которую мы по праву считаем казахской актрисой?
– Многое из того хорошего и настоящего, что есть во мне, – это, безусловно, от мамы. Я очень люблю ее. Будучи актрисой – а это очень специфическая работа, она плохо сочетается с семьей, – мама умудрилась родить двоих детей. Сейчас я стараюсь изо всех сил быть ей хорошим сыном. Она живет независимой жизнью, но под одной крышей со мной. В доме, который я построил для своей семьи, есть отдельный этаж, где мама – полная хозяйка.
Моя родословная
– Вы потомок одной из самых именитых русских фамилий. Что отличает человека с громкой родословной от обычных людей?
– Не думаю, что сама по себе родословная играет какую-то роль в жизни человека. Гораздо большую роль играет уважение к своим корням. Одно из проявлений такого уважения – это их знание. Сергей Владимирович Михалков, мой дед, как только закончилась свирепая советская власть, стал потихоньку собирать нашу родословную и систематизировать ее. Был где-то раскопан наш фамильный герб, у меня сейчас есть даже сургучная печать, которой запечатывались михалковские письма.
Когда потомки понимают, откуда они, кто их предки, чем они были знамениты, за что их уважали или не уважали, то, на мой взгляд, это накладывает на них определенные обязательства, формирует модель поведения, зависящую от ценностей, которые есть в семье. В нашей семье – я имею в виду михалковскую часть – приняты вполне банальные ценности: уважение к старшим, способность слушать их до определенного возраста, определенная мораль, вера, и не только в Бога, а вообще вера, без нее человек не может жить.
Как-то к моему папе пришел его друг-сценарист и со смехом сообщил, мол, Иван Грозный накануне какой-то битвы с половцами сказал: “Пошлите Михалковых. Побьют – так и не жалко”. Папа резонно спросил: “А что он сказал про твоих предков?”. А про его предков Иван Грозный ничего не говорил. Это, конечно, анекдот, было ли это доподлинным фактом, я не могу сказать, но то, что один из моих предков являлся постельничим Ивана Грозного, – это правда. Такую должность обычно давали человеку, которому доверяли, поскольку он занимался интимной частью жизни царя.
А если говорить про позапрошлый и прошлый века, то были такие художники, как Суриков и Петр Кончаловский. Вот сейчас я купил дочке книжку “Сто великих художников”, где есть и мой прапрадед, и прадед. Но это уже другая история.
Мерей СУГИРБАЕВА