Закон "О государственной защите лиц, участвующих в уголовном процессе" хорош на бумаге. За время своего существования с июля 2000 года он практически ничего не изменил в традиционном ходе отечественного судопроизводства. Потому и мается правительство наше, что законотворческую теорию необходимо укрепить реальным механизмом пресловутой защиты. Сдвинуть этот воз с мертвой точки весьма непросто. И дело даже не в отсутствии навыков - за опытом можно и за кордон смотаться, мало ли чему ездят наши легкие на ногу делегации учиться в самые разные страны. Практика же защиты свидетелей во всем мире отработана уже давным-давно.
Посмотреть американские фильмы, так тамошний криминалитет только и делает, что охотится на свидетелей, стремясь убрать их самыми разными способами - от примитивных автонаездов до изощренной слежки. Просто чахнет, если одного-двух не достанет. А полицейские не менее старательно их укрывают - то в особняке, то в мотеле, то на конспиративной квартире. Как правило, свидетель - женского полу, с весьма приятными глазу параметрами, ну и коп соответственно не подкачал. Если серьезно, то ситуация вполне соответствует реальной, разве что в жизни нет такого слоя голливудского глянца. Свидетель может быть кривым, косым, старым - словом, вовсе не симпатичным с точки зрения кинокамеры, но желание заставить его замолчать у преступного мира от этого ничуть не меньше. Проблема существует на самом деле, и степень риска отнюдь не преувеличена сценаристами.
В США с 1970 года действует национальная программа защиты свидетелей, и сегодня под ее опекой находится 15 тысяч человек. В России, где отдел по защите свидетелей существует с 1993 года - 7. У нас в республике - ни одного. В соответствии с принятым законом, для процессуальных мер безопасности МВД РК был создан специальный отдел по защите свидетелей, однако функционировал он недолго - как-то незаметно свернулся и ушел в небытие. Причина банальна: нет средств. Ведь коли государство гарантирует защиту, то и действия должны производиться за его счет. Как это происходит в цивилизованных странах, где людям, подвергающимся угрозе, обеспечиваются новые документы, новое место жительства, изменение внешности, выплата компенсации. В США, к примеру, ежегодно тратится на эти цели больше 100 миллионов долларов. У нас в бюджет заложена цифра куда более скромная - 6 миллионов, да и те - в тенге.
Важный момент - непосредственно судебный процесс, на котором должны появиться опасные для кого-то свидетели. Боязнь мести со стороны преступников, по мнению психологов, вполне оправданна, и преодолеть ее нелегко. Ведь довольно часто именно от свидетельских показаний зависит ход и расследования, и судебного процесса, и в конечном счете, наказание преступника. А если, скажем, речь идет об убийстве или другом тяжком преступлении, и кто-то является единственным свидетелем? И его ответы на вопросы прокурора и адвоката камнями ложатся на весы Фемиды: в определенном смысле он участвует в решении судьбы человека. Страшно? "Как-то не по себе", - признаются те, кто участвовал в судебных разбирательствах. К примеру, в России в залах судов практикуют нечто вроде особых ширм, за которыми помещается важный свидетель - членам суда его видно и слышно, залу - нет. Есть также звуковые аппараты, создающие эффект искажения голоса. А теперь вспомните отечественные суды и скажите: реально ли подобное у нас? Кто бывал, тот знает. Эти здания словно нарочно спроектированы так, чтобы людям было не просто неудобно, а мучительно неудобно находиться здесь: нитевидные коридоры, где локоть к локтю толкутся свидетели и защиты, и обвинения, крохотные комнаты. Какие там специализированные залы с ширмами и отдельным входом! В иных судах простых стульев не хватает, листка бумаги не допросишься. А в теории у нас тоже все очень хорошо. В качестве мер безопасности свидетелей закон гарантирует: во-первых, вынесение органом, ведущим процесс, официального предостережения лицам, от которых исходит угроза насилия или других запрещенных уголовным законом деяний; во-вторых, обеспечение личной безопасности свидетеля. Далее: избрание в отношении обвиняемого меры пресечения, исключающей возможность применения в отношении участников уголовного процесса насилия. По ходатайству свидетеля стороны обвинения, а также по собственной инициативе в целях обеспечения безопасности свидетеля и его близких суд вправе вынести постановление о допросе свидетеля без оглашения данных о его личности с использованием псевдонима, в условиях, исключающих его узнавание, без визуального наблюдения его другими участниками судебного разбирательства.
Но вот на практике... Опытные судьи, всякого повидавшие, рассказывают, что многие свидетели явно попадали под пресс угроз: на суде меняли прежние показания, вдруг испытывали приступы сильнейшего склероза. Их можно понять: допустим, у обвиняемого на свободе остались дружки-подельники, институтов благородных девиц не заканчивавшие и с людьми церемониться не привыкшие. Даже если угрозы - только угрозы, которые никогда не будут выполнены, человек напуган и вправе рассчитывать на защиту государства, раз уж он помогает вершиться правосудию. Правда, граждане наши, решившись быть свидетелями, скорее всего, и не подозревают, что так много законов защищают их. А те, кому необходимы определенные показания, не только запугивают, но и ласково шуршат купюрами. Человек оказывается порой меж двух огней: говорить правду или? В других странах ему на помощь приходят специальные психологические службы по работе со свидетелями, у нас таких не создано и не предвидится. Все по той же, набившей оскомину, финансовой причине.
Меж тем уровень преступности в республике не просто растет - преступность наглеет. Увы, мы - не Италия, где бывшим мафиози, "сдавшим" семью, делают пластические операции и меняют голос. И не Соединенные Штаты, откуда свидетелей, жизни которых угрожает опасность, отправляют с другим паспортом на другой континент. Мы - страна, которая принимает правильные законы, заведомо зная, что в жизни они действовать не смогут, поскольку у нас жизнь такая. А через пару лет, не создав никакой организационной базы, не проведя мало-мальского исследования на тему: нужен ли нам при нашей специфической системе работы правоохранительных органов подобный закон вообще, мы собираемся принять еще один дубль. Очевидно, предполагается, что новый будет лучше, и тогда все образуется само собой.