Как впитывают экстремизм с молоком матери
В кадре – пожилая женщина, склонившая колени.
Ботагоз-апа из Жезказгана вот уже четыре года молится о возвращении детей и внуков из Сирии, куда уехал ее старший сын Ержан в феврале 2013 года вместе с группой местных парней.
Об этом стало известно только осенью 2013 года, когда на YouTube появилось видео о воюющих там джихадистах. Среди них был и Ержан.
– Мы не знали про Сирию, нам сказали, что Ержан уехал на религиозную учебу в Египет. Я не поняла, зачем ехать на чужбину, когда можно и на родине учиться. Через месяц нас пригласили в мечеть. Там сотрудник КНБ рассказал, что на самом деле наш сын не в Египет уехал учиться, а воевать в Сирию. Потом сноха, ничего не сказав, забрала детей и тоже уехала туда. Старшая невестка была беременна и третьего сына Омара родила уже там, – рассказывает Ботагоз-апа.
В следующем кадре двухлетний малыш четко отвечает на вопросы другого ребенка о том, кто его Пророк, какую веру он исповедует.
– Салляллаху алейхи уа саллям (мир ему и благословение Аллаха, араб.), – произносит мальчик, едва научившийся говорить, но уже повторяющий вслед за старшими слова.
Вначале невестка отправляла фото и видео внуков на WhatsApp, продолжает Ботагоз-апа, но вскоре перестала выходить на связь.
Как слышала женщина, из Жезказгана и Сатпаева в Сирию уехало около 250–300 молодых парней. И многих якобы уже нет в живых.
Позже муж Ботагоз-апы вместе с земляками, чьи дети тоже уехали в Сирию, отправился на поиски внуков, чтобы вернуть их на родину.
– Я был там 9 дней. Там же война идет – страшно. Предложил вернуться домой, они не захотели. Говорили, что все хорошо. Больше ничего не говорили. А внуки хотели, но мать их не отпустила. Когда я был там, сын был жив. Через год погиб… О смерти Ержана сообщила невестка, – рассказывает Мукамбеткали.
Где сейчас их трое внуков, дедушка и бабушка не знают...
Терроризм в человеческом измерении
– Понятно, что терроризм и насильственный экстремизм – это глобальная угроза безопасности, но за ними стоят истории людей, потерявших в чужой войне близких. И про это мало рассказывают. В фильме “Не от нашего имени” мы хотели сделать акцент на трагедии отдельно взятых семей, чьи близкие подались в ряды экстремистов. То есть показать человеческое измерение проблемы терроризма, – рассказывает “КАРАВАНУ” один из участников проекта – социолог Серик БЕЙСЕМБАЕВ.
“Не от нашего имени” – первый региональный проект “Радио Свободная Европа/Радио Свобода” по противодействию экстремизму в Центральной Азии.
Была создана серия документальных фильмов в течение года под редакторством научного сотрудника Университета Джорджа Вашингтона (США) Ноа ТАКЕРА и команды из трех стран – Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана. "Там беда и война" - об ужасах в Сирии рассказала казахстанка, которой чудом удалось вернуться домой
– В фильме представлено 10 историй семей, чьи близкие уехали в Сирию. Члены съемочной группы выезжали в города, где встречались с родственниками боевиков. Эти истории легли в основу документального повествования. В обзорном материале, который на прошлой неделе мы презентовали в Вашингтоне, Бостоне и Нью-Йорке, а после – в Астане, представлены также дискуссии в фокус-группах трех стран, участники которых искали ответы на вопрос, почему люди встают на путь экстремистов, – продолжает Серик Бейсембаев.
Как выяснилось, молодежь периферии и мегаполисов по-разному воспринимает проблему терроризма.
– Молодые люди из Жезказгана, где мы проводили фокус-группу, лично сталкивались с этим вопросом – их друзья, родственники, поддавшись пропаганде экстремизма, уехали в “горячие точки”. Участники из Алматы знают о проблеме больше из СМИ, – говорит социолог.
“Кузница кадров”
Исследователь отмечает: если про ситуацию с Кыргызстаном и Таджикистаном (где, кстати, так и не было получено официальное разрешение от властей на проведение съемок, и поэтому их перенесли в Бишкек) и причины, побуждающие граждан присоединяться к экстремистам, все более или менее ясно, то в отношении Казахстана не все так однозначно.
– Мы являемся самой крупной и самой развитой страной региона, но и отсюда уезжают воевать в Сирию. Сколько точно выехало – неизвестно. По данным официальных источников, 400–500 казахстанцев. Но турецкие власти в прошлом году сообщили о двух тысячах казахстанцах, которые подозреваются в возможной связи с террористической группой ИГ (запрещена в РК).
– Но мало кто знает, даже среди самих казахстанцев, что из Жезказгана и Сатпаева в Сирию выехало, по официальным данным, – порядка 80–100 человек, включая жен и детей. Местные жители говорят о 150–200 уехавших. Про эту “горячую точку” радикализации страна узнала после выхода ролика о “казахских джихадистах”, среди которых жезказганцы узнали своих братьев, сыновей, – говорит Серик Бейсембаев.
Кстати, ранее в рамках другого проекта исследователь на месте изучал ситуацию с молодежью в этом индустриальном городе.
– Там актуальна проблема радикализированных сообществ, живущих изолированно, – говорит он.
Разговоры не о духовности
Также, по мнению социолога, сработал фактор криминализации местной молодежи.
– На территории города находится тюрьма, развита криминальная субкультура, и в целом уровень молодежного насилия достаточно высокий. Возможно, в совокупности эти факторы и стали питательной почвой для радикализма.
Кроме того, по некоторым сведениям, в Жезказгане одно время велась активная пропаганда радикальной идеологии, якобы приезжали проповедники, рекрутировавшие молодежь.
Однако эту информацию трудно перепроверить, – говорит эксперт.
К слову, в фильме “Не от нашего имени” есть эпизод: местный житель – молодой парень – рассказывает, как на него в одной из донерных, где собираются люди с бородой и в коротких штанишках, смотрели искоса и обсуждали его внешний вид, вероятно, причислив его к кафирам (неверным).
– Я тоже был в этой закусочной и случайно стал свидетелем разговора двух людей с характерным видом. Но говорили они не про религию или духовность, а про какие-то бандитские разборки, – вспоминает Серик Бейсембаев.
Без грамоты и с оружием
Говорить о масштабной радикализации или активном выезде казахстанцев “на джихад” пока не приходится, констатирует социолог, однако проблема экстремизма от того не перестает быть менее острой. Простите меня, я уезжаю в Сирию – как казахстанок вербуют совершить секс-джихад
– Речь не идет об угрозе государству. На данном этапе проблема более локализована: казахстанцы сталкиваются с тем, что их родные радикализируются, планируют или уже выехали в “горячие точки”. С этой проблемой нужно бороться разными инструментами, и медиа – один из главных, – уверен эксперт.
Сейчас политика противодействия экстремизму акцентирована на карательном уклоне и контроле, говорит Бейсембаев.
– Теологи и чиновники сильно продвинули дискурс о том, что источником радикализации является нехватка религиозных знаний. И религиозная грамотность представляется главным рецептом борьбы с экстремизмом. На мой взгляд, значение этого фактора сильно преувеличивается.
Да, религиозную грамотность надо повышать, но это слабо помогает предупредить насилие – до него срабатывают другие вещи.
Надо смотреть не на ее уровень, а на то, насколько человек изолирован, склонен к насилию и противопоставляет себя обществу, – подчеркивает исследователь.
Чем сильнее эти признаки проявляются, тем выше риск уязвимости к радикальным идеям.
– Сколько ни объясняй члену сообщества, где насилие возведено в ранг нормы, что такое ислам, сколько ни призывай быть толерантным, это не поможет. У гражданского общества, экспертов в этом контексте задача более широкая – предупреждение радикализации. И мы надеемся, что фильм “Не от нашего имени” внесет лепту в эту работу, – резюмировал Серик Бейсембаев.
Астана