Поди пойми – то ли наградил Аллах эту землю золотым прииском, то ли послал здешнему люду тягчайшие испытания…
Приветливым когда-то было местечко Жолымбет – иначе откуда бы такое название, что в переводе на русский означает “пожелание доброго пути”.
Сейчас Жолымбет – золотой рудник. Разработки тут начали еще в 1932 году. Но лишь в последние годы золотая лихорадка захватила души жолымбетовцев.
Мы приехали в эти места по письму близких, чьих сыновей осудили за незаконную добычу золота на сроки 10–11 лет. Факт шокирующий – в последнее время в судах даже за дерзкие убийства такие наказания редко давали. Что же такого опасного для общества эти люди должны были совершить, чтобы их потребовалось изолировать на столь продолжительное время?
Жены, отцы, матери собрались для встречи с журналистами в местном магазине и сразу же обрушили на нас массу незнакомых терминов: сваты, мешочники, выдача, кандейки…
Сразу стало понятно: Жолымбет живет своими понятиями, законами и говорит на своем языке.
Вот, например, сваты – это те, кто, не числясь в штате АО “ГМК “Казахалтын”, всеми правдами и неправдами спускается в шахту и, рассчитывая на свое старательское счастье, добывает золотосодержащую руду сам. Потом дробят ее, обрабатывают и сдают “песок” приемщикам-нелегалам по нынешним ценам – 2000–2200 тенге за грамм. С килограмма поднятой руды получают примерно 300 миллиграммов, при большом везении – по полграмма.
– В 90-е у нас первыми появились скупщики меди и алюминия, – рассказывает местный старожил Анатолий. – О золоте никто и не думал тогда. В шахту со свечками ходили за куском медного или алюминиевого провода. А “лихорадка” началась с приездом людей с Кавказа. Они первыми начали мыть золото из отвалов, нас стали нанимать, мы просеивали за гроши. А потом все научились. Кто мыть не умел – таскал концентрат мешками за бутылку водки или за небольшие деньги, на хлеб. Сейчас в редком доме нет дробилок и лотков, даже дети технологию знают…
– Муж мой возле магазина поднял кусок глины, решил почему-то помыть его – 19 граммов золота оказалось!.. – рассказывает другая жительница поселка.
О таких удачах здесь вообще легенды ходят. Одно непонятно: что же все живут так бедно…
Золото непросто достается
Но все-таки – почему сваты? Вопрос заставил всех задуматься: “Ну, наверное, шахта сосватала…”. В общем, происхождения слова, которое здесь произносится в день по сто раз, никто уже и не помнит. Сваты да и сваты (кстати, с ударением на последний слог). Местная профессия такая. Пол-Жолымбета этим занимается.
Золото играет здесь людьми и их судьбами по своим, именно этому металлу присущим коварным правилам: тронули – получите. Но вот кто и что получает…
Возьмите тех же сватов. Психология вроде понятная: жить на золоте и не искать его – невозможно. А если еще учесть, что в Жолымбете работать, кроме как на руднике, негде, а работой там обеспечена лишь треть населения, да и та с весьма скромной оплатой труда, то ничего иного и не остается.
Но так просто “рыжье” не дается. Занятие это по силам только крайне выносливым, физически и психологически крепким людям. Только представьте: спуститься с рюкзаками, одеялами, инструментами, с запасом еды в заброшенный ствол шахты по веревкам на глубину 700–1200 метров на две-три недели! Почему так надолго? Да потому, что наружной охране, по словам местных жителей, чтобы она “не заметила” посторонних, нужно заплатить примерно 5 тысяч тенге. За то, чтобы тебя “не увидела” под землей внутренняя, шахтинская служба в течение недели, – 10–15 тысяч. Когда поднимешь породу, за выдачу – половину, охранники вроде бы сдают ее на переработку через своих людей. Так что на меньший срок спускаться в шахту смысла нет – надо набрать породы побольше, чтобы на всех хватило.
Вот и идут сваты на две-три недели под землю. В темноте, при минимальной вентиляции, кругом – вода и постоянный риск провалиться или быть заваленным, короткий отдых в кандейке – уголке, где можно отдохнуть после нелегкого труда. Золотоносные породы очень твердые, тяжелые, рубить их крайне трудно. Вынимать наверх породу нужно тоже на веревках, вместе со скарбом, рюкзаками, фонарями, людьми…
А сколько ребят при этом срывается, гибнет! Как правило, убегая от охраны. Хоронят сорвавшихся в ствол чаще всего в несколько приемов. В день погребения – то, что нашли, на 7-й или 9-й, 40-й день – остальное. И находят только по запаху, когда тело уже разлагаться начинает.
Так было и с братом Натальи Манько, матери четверых детей, чей муж сегодня тоже среди семерых осужденных сватов. Их младшей дочери – восемь месяцев.
Игра по правилам…
Судя по рассказам местных жителей, здесь, на руднике, установились определенные правила игры и свои понятия: сваты договариваются с охраной (так просто под землю никто не лезет), платят всем, кому положено негласными правилами, берут, что осталось после дележки, и уходят.
Но охране для отчета тоже нужно бороться с незаконной добычей и кого-то изредка ловить. Для этого старатели-нелегалы договаривались между собой и “сдавали” из своих две-три “жертвы” – тех, у кого жизненная ситуация полегче. Сбрасывались, опять же откупали их – до суда дело прежде, в общем-то, не доходило. Всем в конечном итоге было неплохо.
…И без правил
Вот он, 10-й ствол шестой шахты, место преступления. За забором, которым огорожена территория рудника, просто небольшая, как колодец, дыра в земле. Глубина не просматривается, но говорят – более километра. Именно отсюда в морозную декабрьскую ночь 2006 года выходила после двух недель в недрах группа нелегальных старателей. И поднимала добытое – 36 мешков с минеральным сырьем. Именно здесь произошла их драка с охранниками. Двоих новеньких сторожей, вооруженных лишь разрешением на право ношения оружия, но без такового в наличии, вылезшие из-под земли обозленные сваты связали и уложили на снег – чтобы не мешали поднимать из ствола остальное. Впереди был Новый год, и в семьях денег ждали.
А потом охране пришли на подмогу другие охранники, бывшие работники полиции, – и взяли реванш. А заодно и вещественные доказательства – мешки с рудой – изъяли. Судя по сумме ущерба, которая в деле фигурирует, зря разработку ствола законсервировали – золота в 36 мешках породы якобы оказалось почти на полтора миллиона тенге. По подсчетам самих сватов, все было куда скромнее.
Потом, на суде, показания свидетелей, работников рудника, о том, что добыча в 10-м стволе шестой шахты не велась, что руда там бедная, во внимание приняты не были.
Незаконно лезть в шахты рудника, являющегося сейчас частной собственностью, конечно, нехорошо. Правда, с границами как-то не очень четко определено, однако это вопрос спорный. Но тут для человека неместного вообще много спорных вопросов.
Люди гибнут за металл
Ночь. Из проливного дождя в Астане – в Шортанды, в последний мартовский буран. Дальше, на трассе, пересаживаемся в машину с родственниками жолымбетовских осужденных. Знакомые лица – мы встречались пару недель назад в сельском магазине. Сквозь пургу пробираемся в Кокшетау, на заседание областной коллегии суда. В справедливость ее решения верят все эти женщины, заготовившие передачи. Одна из них, Светлана Ким, даже без пакета с гостинцами – должны же брата выпустить, он вообще ни при чем, непонятно, почему из свидетеля вдруг по ходу дела стал обвиняемым и даже – главой преступной группы. В салоне автомобиля остро пахнет колбасой, горем и надеждой. Ну не 10–11 лет же! За что?!
После писем в разные инстанции коллегия областного суда несколько скостила сроки – до восьми лет, то есть минимум положенного по этой статье. Долгих восемь лет за несколько граммов драгметалла.
Долго дремало золото под Жолымбетом. И зачем его разбудили?..
Другое мнение
У руководства рудника свой взгляд на проблему:
– “Сватовство” – это незаконная добыча, незаконная предпринимательская деятельность, – говорит директор Евгений Павлович Болашов. – Теневой бизнес, не облагаемый налогами. Кроме того, подобная деятельность очень опасна, и не только для самих сватов, – она влечет за собой нарушение технологии горных работ, ослабляет кровли, приводит к обрушению запасных выходов, вентиляционных каналов. А когда подрабатываются предохранительные стояки стволов – там вообще последствия непредсказуемы, прямая угроза жизни людей. Сваты ведь зачастую и взрывчаткой пользуются – порода-то ведь крепкая, в некоторых местах ее иначе не взять. Идут прямые хищения электроэнергии, крепежного леса, кабелей, разукомплектовывается оборудование. И главное, конечно, – возникают невозвратные потери полезных ископаемых, а предприятию приходится платить за это штрафы. Потому с нелегальными старателями мы боролись и будем бороться. А это судебное дело пусть станет предостережением для остальных.
А что до безработицы, то у шахты хорошие перспективы, планируется ввод еще двух карьеров, где добыча вообще будет вестись открытым способом, начнется разработка нового месторождения неподалеку. Да и на старом дошли только до середины глубины залегания золота. Скоро откроется новая фабрика, где будут изготавливаться слитки, а все это – дополнительные рабочие места для жителей поселка.
Наталия БУРАВЦЕВА, Андрей ТЕРЕХОВ (фото)