"Ни хрена себе, повод!- сказал бы мой батя, - это не повод, это…" Наверное, он-то нашел бы нужные слова. Скорее всего, непечатные, но - точные. А я? Почему я мучаюсь всякий раз, пытаясь ухватить нечто в воздухе?
Как сделать, чтобы не пропала тональность его воспоминаний: теплая, юморная, щемящая, страшная, грустная, с паузами внутрь себя и покачиванием головой самому себе... Тональность коричневых нерезких фотографий, где война не с парадного входа…
В самом деле, что 9 мая - для нас, пороху не нюхавших? Казалось бы - праздник да и праздник, лишний выходной. Да, для кого-то - со слезами на глазах. Но почему же не проходит комок в горле у тех, кто родился и вырос в мирное время?
В детстве я представлял отца на войне так: огромный самолет со звездой, за штурвалом - нечто среднее между Штирлицем и адъютантом его превосходительства, вокруг - дохлые фашисты. Ну, ясно - во-первых, слышал, что он был в авиации, значит - летчик героический, во-вторых, советские фильмы. Примерно такие сценарии своим малолетним друганам и вкручивал. И хотя война была от нас уже неизмеримо далека - не по времени даже, а по ощущениям взрослых, уже по-иному, без боли 1945-го, произносивших слова "война", "фронтовик", ко мне в компании относились очень уважительно: еще бы, отец - летчик!
Конечно, много позже (ведь тогда ему и рассказывать-то некогда было, вкалывали все как бешеные) я узнал, что на самом деле он был авиатехником. То есть тем самым воздушным рабочим войны, о которых еще позже появилась проникновенная песня. Помните: "Мы к земле прикованы туманом...".
Когда я стал взрослым, этот факт не убавил и не прибавил героизма в образ гвардии старшего сержанта, который, как и миллионы мужиков, не выбирал, где ему воевать, а честно воевал, туда куда послали и тем, кем назначили. Думаю, что его врожденная добросовестность если не спасла жизнь летунам, дравшимся в воздухе, то, во всяком случае, гарантировала надежность машины - относительную, конечно, в сравнении с немецкими "мессерами".
К боевому вылету самолет был в идеальном состоянии: починен, заправлен, проверен и прогрет. Даже если приходилось работать всю ночь. О том, чтобы пустить на авось какую-нибудь мелочь, не могло возникнуть и мысли - от мелочей на земле зависела жизнь в воздухе. Он всегда с великой нежностью вспоминал своих ребят- летчиков: кто-то был ранен, кто-то стал героем, кто-то не вернулся из боя.
Нет, братцы… Не забыть мне рассказов о войне...