Причем очевидная настолько, что попытки Минтруда «с учетом мирового финансового кризиса» ужесточить миграционное законодательство были восприняты как нечто само собой разумеющееся.
Однако есть эксперты, готовые поспорить с этим обывательским, на их взгляд, суждением — и утверждающие, что для блага экономики следовало бы не ужесточить, а, напротив, либерализовать миграционную политику.
Перекрыли кислород
Министр труда и соцзащиты Гульшара Абдыкаликова на научно-практической конференции, посвященной миграционным процессам и перспективам совершенствования профильного законодательства, открыто признала: необходимость трудовой миграции в Казахстане была обусловлена как ростом экономики, так и дефицитом местных квалифицированных кадров. По ее словам, начиная с 2007 года в стране работали 60 тыс. зарубежных специалистов из 104 стран.
Данные за 2008 год, предоставленные комитетом по социально-культурному развитию сената, красноречиво демонстрируют: «ареал обитания» трудовых мигрантов весьма точно совпадает с точками интенсивного экономического роста. Это, прежде всего, города Астана и Алматы (13,5 тыс. и 12 тыс. гастарбайтеров соответственно), нефтяные Атырауская (10,9 тыс.) и Мангистауская (4,5 тыс.) области.
Высокие показатели (по вполне объяснимым причинам) демонстрирует и Алматинская область (5,9 тысяч). Отраслевое распределение импортируемых трудовых резервов также свидетельствует, что гастарбайтеры стремятся занять привлекательные ниши экономики: 36,6 тыс. трудовых иммигрантов в 2008 году работали в строительстве, 4,6 тыс. — в горнодобывающей промышленности. В 2008 году в Казахстане на легальных основаниях работали 21,2 тыс. граждан Турции, 10,1 тыс. китайцев, по 2,3 тыс. британцев и индийцев.
Из стран ближнего зарубежья лидировали Россия (1,9 тыс.) и Кыргызстан (1,8 тыс.); правда, в прошлом году, если верить официальной статистике, поток трудовых мигрантов из КР был сведен к нулю.
Однако в 2009 году правительство по вполне понятным причинам взяло курс на «защиту внутреннего рынка труда и интересов местного персонала»: сократило квоту на ввоз иностранной рабсилы до 31 тыс. человек, ужесточило контроль за ее соблюдением и даже принялось проводить политику замены иностранных специалистов отечественными. В частности, были переучены 18 тыс. казахстанцев, а 32 тыс. повысили квалификацию за счет бюджетных средств.
Тем не менее даже после этого казахстанскими кадрами удалось заменить лишь 3 тыс. иностранных специалистов. Не удовлетворившись двукратным снижением квоты, чиновники Минтруда в прошлом году обновили правила ее распределения, изменили условия и порядок выдачи разрешений на ввоз иностранной рабсилы: теперь квалификационные характеристики соискателя оцениваются по балльной шкале, а само разрешение персонифицируется.
В стремлении законодательно подкрепить свое недружелюбие к иностранным специалистам в Минтруда подготовили законопроект «О миграции», который сейчас находится на рассмотрении в нижней палате парламента: в документ было внесено множество похвальных, с точки зрения радетелей за интересы отечественных кадров, новшеств. Гастарбайтеров, в частности, поделили на высококлассных и сезонных низкоквалифицированных работников, обособив в отдельную группу бизнес-иммигрантов.
Систему выдачи квот усложнили, установив отраслевые и страновые лимиты — последние, по словам министра труда Гульшары Абдыкаликовой, необходимы для «селекции стран исхода трудовых мигрантов». Условиями деятельности бизнес-мигрантов обозначена регистрация в качестве юридического лица в нашей стране либо участие в уставном капитале организации, работающей в Казахстане, либо внесение в отечественный банк второго уровня установленной законодательством суммы. Последнее, по мнению разработчиков законопроекта, «повысит инвестиционную привлекательность Казахстана».
Наконец, предусмотрено в документе и «усиление ответственности за нарушение миграционного законодательства» (в том числе и работодателем), а также сокращение базовых сроков пребывания трудовых мигрантов.
Требуются человеко-километры
Несмотря на то, что многие посчитают эти новшества исключительно позитивными (к примеру, в одном из недавних выступлений г-жи Абдыкаликовой содержится пассаж о том, что рост числа мигрантов «создает угрозу общественной стабильности и государственной безопасности»), как выясняется, ужесточение условий привлечения иностранной рабочей силы и постепенный отказ от ее ввоза является отнюдь не единственным и далеко не самым популярным подходом адекватной миграционной политики.
По словам председателя Международной ассоциации пенсионных и социальных фондов Александра Куртина, Россия, занимающая сегодня второе место в мире после США по численности трудовых мигрантов (11—13 млн человек в год), напротив, старается создавать благоприятные условия для привлечения высококвалифицированных специалистов, развивает систему преференций для различных категорий мигрантов и реализует экономически детерминированную схему, где регулятором становится не разрешительный механизм, а профессиональные качества соискателей.
Для последних, прибывающих из безвизовых стран, с 1 июля нынешнего года сняты все ограничения, связанные с доступом на российский рынок труда, говорит г-н Куртин. Не только они сами, но и члены их семей могут получить вид на жительство; помимо этого, наши северные соседи озаботились созданием льготных условий пространства и для домашнего персонала. Горничных и нянек из СНГ в России порядка 4 млн; теперь они на легальных основаниях будут получать соответствующий патент. По мнению разработчиков, это не только позволит взыскивать с надомников налоги, но и поможет государству в случае необходимости защищать их права.
Профессор кафедры мировой экономики Московского государственного университета международных отношений, доктор экономических наук Андрей Каменский и вовсе глубоко позитивно оценивает то, что Казахстан занял вторую после России строчку в рейтинге «принимающих» стран СНГ. По мнению эксперта, это признак того, что «экономика работает на подъем». «Государства, принимающие иностранную рабочую силу, развиваются быстрее и успешнее, чем страны, которые ее отдают», — резюмирует г-н Каменский.
— Для экономики России и Казахстана, где на один квадратный километр приходится восемь и шесть человек соответственно, где наблюдаются демографические проблемы и где требуется освоение новых территорий, мигранты нужны как воздух, — говорит ученый.
Собственно говоря, утверждает эксперт, гастарбайтеры и компенсируют убыль российского населения, отрицательное демографическое сальдо которой составляет около 750 тыс. человек ежегодно.
«Приведите ко мне всех усталых, голодных и бедных…»
В международной практике, поясняет г-н Каменский, используются две системы управления миграцией — ассимиляционная, которая предполагает, что мигрант останется в стране, и отходническая, предусматривающая постепенный отказ от услуг гастарбайтеров по мере развития внутреннего рынка труда. Россия (как и Казахстан на нынешнем этапе) вплоть до 2006 года придерживалась исключительно второго подхода и требовала ото всех (вне зависимости от страны прибытия) трудовых иммигрантов прохождения двухступенчатой разрешительной процедуры, тогда как бюрократические проволочки, по убеждению эксперта, «совершенно не соответствует интересам бизнеса, нуждающегося в оперативном привлечении трудовых ресурсов». В результате, по словам г-на Каменского, незаконная миграция в России достигла порядка 10 млн человек, причем эксперт подчеркивает, что подавляющее большинство нелегальных иммигрантов — это те, кто прибыл в страну на абсолютно законных основаниях, однако по ряду причин не смог легализоваться как субъект трудовых взаимоотношений.
В 2006 году «в интересах развития экономики страны» россияне пошли на некоторые послабления: в частности, квота для привлечения рабочей силы из стран, на которые распространяется безвизовый режим, была расширена сразу до 6 млн человек в год (ранее она составляла не более 800—900 тыс. человек для всех стран). По мнению г-на Каменского, это была попытка легализовать скопом всех нелегальных мигрантов — хоть и неудачная.
В результате увеличения квоты в 2007 году Россия приняла 1,8 млн гастарбайтеров из стран безвизового режима, в 2008-м — уже 2,4 миллиона. В прошлом году в рамках антикризисных мер федеральная миграционная служба, которая, кстати, по утверждению г-на Каменского, является сторонником сдерживания приема иностранной рабочей силы, снизила квоту до 2,2 млн, а в 2010-м — до 1,9 млн человек. Тем не менее профессор МГИМО уверен: в дальнейшем квота будет только расти.
— В обыденном сознании мигрант всегда мешает национальному работнику трудоустроиться, — развенчивает мифы эксперт. — Однако серьезные исследования показывают, что это далеко не так, поскольку мигранты занимает те экономические ниши, где ощущается нехватка рабочей силы — это, как правило, трудоемкие отрасли, в которых применяется ручной труд и сохраняется большая численность работников: строительство (в России в этом секторе трудится 40—42 проц. гастарбайтеров) и сфера услуг (17—19 процентов).
Национальные кадры стремятся трудоустроиться на выгодных условиях, тогда как гастарбайтеры идут на любые участки — в том числе и на те, которые «не котируются» у местной рабочей силы. Свои специалисты и трудовые мигранты — это две параллельно существующие системы.
По убеждению г-на Каменского, анализ рынка рабочей силы как в России, так и в Казахстане до настоящего времени поставлен неправильно, поскольку учитывает только два показателя — численность занятых и безработных, и упускает такой ключевой момент, как количество реально имеющихся вакансий. Официальная статистика в России насчитывает до 800—900 тыс. вакантных мест ежегодно, однако с учетом статистической погрешности (по словам г-на Каменского, официальные данные учитывают только 30 проц. реального предложения на рынке труда) количество вакансий полностью совпадает с использованием иностранной рабочей силы.
Впрочем, казахстанским законодателям и чиновникам следует самим разобраться, нужно ли им брать на вооружение принципы и подходы, предлагаемые учеными, и уже потом решать — отторгать или, напротив, ассимилировать трудовых мигрантов.
Источник: Жанар ТУЛИНДИНОВА, "Фокус"