Певец армянского происхождения долгое время жил в Сирии. Сейчас его дом – в США, работа – в России… Обучение в мужском монастыре, три года в армии, кочевой образ жизни, записи самых разных дуэтов, в том числе – с казахстанской исполнительницей – это далеко не полный перечень “остановок” на жизненном пути певца.
– Недавно вы участвовали в армейском реалити-шоу “Специальное задание”, да и вообще отслужили в армии…
– Я три года провел в сирийской армии. От армии есть своя польза, но вредного тоже много. Три года – это долгий срок. Я попал в армию, как раз когда проводилась операция “Буря в пустыне” (1991 год), американцы воевали с иракцами. Из-за этого мне пришлось дополнительно служить шесть месяцев.
– В каких войсках вы служили?
– В сухопутных. Слава Богу, что не служил в десантных войсках. Потому что это и так был очень тяжелый для меня период. Самым страшным для меня было просыпаться по утрам. Приходишь домой в четыре, а в шесть утра – подъем, чтобы в 7.30 быть в армии. Ведь никому не важно, как ты спишь. Там ты – артист, а здесь – солдат. Сейчас многие не поймут, как так можно “петь в армии”. Я был единственным в дивизии, кого отпускали, командир сказал: “Ему можно”. Он часто приходил в места, где я пел. Что касается проекта на “Первом канале”, неудобно уже было отказаться. Хотя это был на самом деле тяжелейший труд. Физическое состояние уже не то, сколько времени прошло с момента, когда я служил.
– Все было по-настоящему?
– Да, это не шутка, у меня было ощущение, словно я попал на войну.
– Получается, армия “производит” хороших исполнителей – британец Джеймс Блант, вы…
– Это при условии, если служить правильно и в правильных местах. Многие просто обожают армию. Как я себя не представляю без сцены – это моя жизнь, так и армия для них – это карьера.
– Авраам, расскажите про период жизни, который вы провели в мужском монастыре...
– Я ни о чем не жалею в этой жизни. Чем больше ты узнаешь, тем больше постигаешь себя. Меня отдали в монастырь по инициативе моей матери. Но я люблю свободную и светскую жизнь, поэтому и ушел оттуда. Хотя многому научился, а главное, понял, что если ты все выиграл, а самого себя потерял, то какой смысл в жизни? Все мы рождаемся одинаковыми, люди подобны животным, только говорящие, и превращаемся в человека тогда, когда узнаем имя Господа. Я узнал его и узнал себя, это были две главнейшие истины, которым я научился в монастыре.
– Вы сказали, что в детстве хотели быть похожим на Алена Делона. Почему на него?
– В юношестве хотел. Любой молодой человек всегда ищет себе кумиров. Не так, как в десяти заповедях Божьих – “Не сотвори себе кумира”, не в этом смысле – кумира, на которого хочешь быть похожим. Ты смотришь на его популярность, в его глаза и хочешь, чтобы тебя воспринимали, как его. Тем более я некоторое время жил во Франции, он тогда был суперактером. Его любят женщины. Так получилось, что сегодня и моя аудитория на 90 процентов – женщины… Если бы я был актером, то продолжал бы искать идеалы среди актеров. Но я стал певцом и продолжил поиски в музыкальной среде. В моей жизни появились Том Джонс, Элвис Пресли, группы “Дайер Стрейтс”, “Пинк Флойд” – музыкальный вкус у меня менялся с каждым днем. Я пел в разных жанрах, на разных языках. Сегодня могу петь даже романсы.
– Мы помним ваш дуэт с Кристиной Орбакайте. Что-то еще планируете?
– Не так давно я выпустил песню “Цвет любви” в дуэте с певицей Натальей Валевской из Украины. Ее написал мой продюсер Виктор Дробыш – очень красивая песня.
– А возможен ли дуэт с кем-то из казахстанских исполнителей?
– В 2008 году мне поступило предложение спеть дуэтом с Дианой Шик, она не известна здесь. Мы договорились, что ротация будет только в Казахстане. К сожалению, тогда по всему миру ударил финансовый кризис. Хотя песня “Соната” – шикарная, клип снимали в Бельгии и Голландии. Но с ротацией не получилось, поэтому вы ее и не услышали.
– На каком из десяти языков, которыми вы владеете, вам комфортнее всего петь?
– Я очень люблю русскую классику, попсовые вещи хорошо звучат на английском. Недавно мы снимались в программе, где я и Анна Семенович пели песню Oynama sikidim Таркана. Она получилась такая евровосточная, я пел немного на турецком, остальное – на русском, как ее исполнял Киркоров. После чего пришел к выводу, что все-таки эту песню надо петь на турецком – именно на нем текст лучше всего ложится. Надо отдавать должное ценности того языка, на котором изначально записана композиция.