Авторы публикации одного из сайтов обвинили его в сокрытии от налогов чуть ли не собственного “дворца” в Турции, приобретенного за 300 тысяч евро. Как известно, недостоверность налоговой декларации кандидата влечет за собой снятие с выборов, на что прозрачно и намекают инициаторы “слива”. Кто стоит за компроматом против Перуашева? Об этом мы решили поговорить с самим Азатом Турлыбековичем.
Не надо мусорить!
– Г-н Перуашев, действительно ли у вас, как пишет интернет-портал “Республика”, имеется дворец в Турции, который не указан в вашей декларации о доходах?
– Если вы заметили, каждый раз после моего спора с очередным высокопоставленным чиновником или накануне парламентских выборов происходит выброс дезинформации в мой адрес: будь то рассылка по Интернету фальшивки с моим “покаянием”, громкие интервью не попавших в парламент бывших “однопартийцев”. В мой адрес звучали обвинения то в национализме, то в его предательстве, то в лоббировании бизнеса и т. д. Такова доля любого публичного человека, имеющего собственное мнение. И чем ближе выборы, тем больше подобного “мусора”. А те, кто его вбрасывает, имеют одну цель: чтобы мы не успевали отбиваться и беспокоить их самих.
Отвечать на каждый такой выпад – значит пойти у них на поводу. Поэтому скажу сразу: это интервью будет первым и последним на тему “грязного белья”, по крайней мере, в текущем электоральном периоде. Мало ли какие фантазии еще взбредут в голову оппонентам. Оставим дальнейшее на их совести.
Дворец в ипотеку?
– Хорошо, но вернемся к вопросу о “дворце”…
– Этот вопрос – наглядный пример того, как можно из небольшого факта сделать большую ложь.
У меня нет “дворца” ни в Турции, ни где-либо еще. Дворцы не могут стоить 300 тысяч евро. Можете набрать в интернет-поисковике стоимость “дворца” хоть в Европе, хоть в Астане. Суммы начинаются от 10–15 миллионов.
У моей семьи есть дуплекс (летний коттедж) в гостиничном комплексе Антальи, который авторы сенсации для эффекта окрестили “почти дворцом”. Причем если в анонсе статьи они пишут про цену в 300 тысяч евро, то дальше указывают другую, реальную цену – 220 тысяч, как и то, что этот коттедж куплен в кредит (ипотеку).
Но 220 тысяч – это цена современной квартиры. И тысячи казахстанцев имеют такие ипотечные кредиты. Другое дело, что в Турции ипотеку дают под 4,5 процента. Поэтому платить за нее у моря даже дешевле, чем, например, за квартиру в Алматы.
– Но ведь в любом случае, как депутат, вы должны были ее задекларировать?
– А кто вам сказал, что нет? Еще один пример обмана читателей: авторы намекают, что дом не задекларирован, и в доказательство приводят фотокопию налоговой декларации моей супруги за 2011 год. А дальше пишут, что дом куплен в 2013 году. Ну не смешно ли? Как можно было указывать в декларации за 2011 год то, что появится только через два года?
Возможно, я разочарую своих оппонентов, но дом в Анталье куплен законно, и эту покупку супруга сразу же внесла в ежегодную налоговую декларацию еще до начала нынешних выборов.
“Я могу позволить себе такие покупки”
– А как тогда быть с вашими же призывами “вернуть деньги коррупционеров с офшорных счетов”?
– Так же как и раньше: вернуть на родину. Мы настаиваем на безусловном возвращении в Казахстан тех денег, которые были украдены у государства или скрыты от него. Например, если у чиновника, распоряжающегося государственными деньгами, зарплата – 200 тысяч тенге, а на счету в Люксембурге лежит 20 миллионов долларов – это должно вызвать вопросы.
Если же вы имеете в виду случай с нашим “дворцом”, то здесь есть принципиальное отличие. Коттедж куплен, во-первых, в кредит, что признают и инициаторы этого псевдорасследования. Во-вторых, кредит погашается из законных денег, которые указывались еще в декларации за 2011 год. Как человек, пришедший в парламент из бизнеса, я могу позволить себе такие покупки. Бизнесмен в отличие от чиновника распоряжается не государственными, а собственными деньгами, в этом вся разница.
Поэтому требование вернуть коррупционные деньги не касается средств, которые заработаны в честном бизнесе и задекларированы собственниками. Эти деньги тоже желательно возвращать в страну, но экономическими стимулами – такими, как приватизация. Свобода распоряжения законным капиталом – один из ключевых принципов рыночной экономики, который мы всегда подчеркиваем при обсуждении возврата коррупционных средств.
По швейцарскому счету
– В чем же тогда смысл претензий?
– А смысл раскрывается в конце материала. Там авторы ссылаются на скандал в Швейцарии год назад, когда меня похожим образом лживо обвинили в “манипулировании” депутатами швейцарского парламента. Дело в том, что сам вопрос возвращения в Казахстан денег, украденных коррупционерами, партия “Ак жол” подняла с первых дней в мажилисе 5-го созыва. Мы направили около десятка запросов правительству и правоохранительным органам, где настаивали на раскрытии банковских счетов в офшорных зонах, принадлежащих действующим казахстанским чиновникам и руководителям госпредприятий. А также на возвращении тех средств, происхождение которых вызывает сомнения – например, миллиардов Аблязова, Храпунова и им подобных.
В этом вопросе нам согласились помочь швейцарские коллеги, я неоднократно бывал в Национальном совете (парламенте) этой страны, и депутаты из Швейцарии приезжали в Казахстан, участвовали в заседании Совета по борьбе с коррупцией, встречались с казахстанскими предпринимателями, пострадавшими от незаконных действий коррупционеров, включая того же Храпунова.
В итоге депутаты Национального совета Швейцарии сделали несколько запросов своим правоохранительным органам по поводу происхождения состояния г-на Храпунова и его семьи. По сообщениям СМИ, при выезде из Казахстана ими была задекларирована собственность в сумме около 5 миллионов долларов, но в Европе Храпуновы внезапно стали обладателями состояния более 300 миллионов долларов.
Очевидно, что такой “фокус” вызывает сомнения в законности и как-то связан с многолетним пребыванием во власти. Кроме того, г-н Храпунов является сватом Мухтара Аблязова, и экспертами высказывается мнение, что через Храпуновых Аблязов уводил из-под правосудия и деньги, украденные у Казахстана им самим. Эти вопросы и были поставлены нашими швейцарскими коллегами в 2014 году.
“Утка” по‑храпуновски
– В материале даются выдержки из ваших писем по электронной почте. У вас есть какие-нибудь догадки относительно того, кто мог взломать вашу почту?
– Не нужно недооценивать противников, располагающих такими гигантскими ресурсами. Ответный залп пришел весной 2015 года: в швейцарской газете Neue Zürcher Zeitung появилась публикация о якобы “заказном” характере преследований Храпунова, провозгласившего самого себя “известным борцом за права человека”. Да, мы тоже посмеялись. Авторы со ссылками на переписку моего ассистента с консалтинговой компанией, готовившей наши визиты, настаивали на наказании депутатов, осмелившихся побеспокоить этого “защитника обездоленных”. Судя по всему, была нанята хакерская служба, взломавшая электронную почту и другие средства связи, то есть действовавшая самыми противоправными методами.
Примечательно, что и тогда защитники Храпунова не удержались от прямых фальсификаций: например, опубликовали на русскоязычных сайтах “утку” о том, будто я потребовал от швейцарских депутатов вернуть деньги, якобы выплаченные им за дискредитацию Храпунова.
Но дело в том, что мы ничего не платили членам Национального совета Швейцарии, их запросы стали результатом обсуждения ситуации, а не “гонорара”. Поэтому и возвращать-то было нечего. И когда мы связались с коллегами в Цюрихе, выяснилось, что эта статья даже не публиковалась в местной прессе, видимо, из-за боязни разоблачения, хотя наши оппоненты используют ее как “доказательство”. Вот такие методы у наших визави.
– И вам пришлось отступить?
– Чего ради? Как бы то ни было, после некоторого резонанса эмоции улеглись, и действия депутатов были признаны правомочными. А вопросы к г-ну Храпунову остались, и мы продолжаем их поднимать.
Более того, кольцо вокруг него и ему подобных затягивается. Так, 28 сентября 2015 года на заседании межпарламентской группы “Казахстан – Европейский союз” я предложил создать совместную комиссию мажилиса и Европарламента по возвращению нашей стране средств коррупционеров. Тем более что такой опыт в Европе наработан: из той же Швейцарии уже были возвращены средства беглых чиновников ряда других стран. Это предложение было поддержано нашими европейскими коллегами.
А в ноябре того же года решением британского суда были арестованы счета Ильяса Храпунова по обвинению в сокрытии средств, похищенных у Казахстана Аблязовым. Так что мы эту работу будем проводить и дальше. Но дело тут не только в Храпунове.
Любой государственный чиновник, бывший или нынешний, должен быть готов к тому, что его декларацию сверят с реальными доходами. Понятно, что сопротивление такой работе будет нарастать, и провокация против меня – тому свидетельство. Однако если за целый год копошения в переписке, взлома имейлов и прослушки телефонов все, что смогли поставить мне в вину, – это купленный в кредит дом, то дальше могут пойти в ход только прямые фальсификации. Как говорил Геббельс: “Чем чудовищнее ложь, тем легче в нее поверят”.
Но это лишь доказывает, что наша работа приносит результаты и вызывает раздражение у тех, кому действительно есть, что скрывать.
Коррупционеры-взломщики?
– То есть вы убеждены, что очередные нападки на вас – это дело рук Храпунова и его хакеров?
– Это только самое очевидное предположение, потому что авторы статьи ссылаются на материалы в поддержку Храпунова в указанный период.
Но я ведь уже сказал, что дело не персонально в Храпунове, а в принципе. Мы много кому еще успели наступить на мозоли за четыре года в парламенте со своими требованиями отчитаться об исполнении госпрограмм или об использовании бюджетных средств. Наши споры с министрами и госорганами периодически выплескивались на страницы прессы.
Например, нельзя исключать, что заказчиком выступил и кто-то из действующих коррупционеров, раздраженный нашим требованием отменить банковскую тайну в отношении зарубежных счетов, принадлежащих казахстанским чиновникам (этот депутатский запрос я направил правительству 16 апреля 2014 года).
Или нашими попытками раскрыть имена 80 казахстанцев – владельцев секретных счетов швейцарского отделения банка HSBC, на которых было обнаружено около 500 миллионов долларов (запросы в апреле и мае 2015 года), и т. д.
Так что потенциальный круг заинтересованных в моей дискредитации лиц и снятии с парламентских выборов, по принципу “сам такой”, достаточно широк. Но использование “грязных технологий” показывает неспособность оппонентов спорить с открытым забралом. А с другой стороны – это признание нашей роли в борьбе с ними.
“Санитары общества” бывают разные
– Надеюсь, вы не будете подавать в суд на журналистов “Республики”?
– Вы помните слова Владимира Высоцкого:
“Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю и еще,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо”.
Конечно, неприятно, что кто-то цинично взломал чужую почту, ковырялся в переписке (что само по себе незаконно), да еще выставил ее на всеобщее обозрение. Остается ощущение брезгливости от таких манер.
Но как частная собственность для рыночной экономики, так и свобода слова для демократии – краеугольный камень, без опоры на который невозможно идти дальше.
Я человек с достаточно либеральными взглядами, и не совсем понимаю, когда журналистов арестовывают за публикации. Например, мне очень жаль, что сейчас идет процесс над журналистами “Накануне”. В некоторых развитых странах вообще запрещено судиться с журналистами по обвинениям в клевете и оскорблении личности. Это их функция как “санитаров” общественной жизни. “Санитары леса” тоже ведь бывают разные – и волки, и поменьше.
В любом случае, когда слова уже сказаны, их невозможно вернуть или посадить под замок. Скорее, надо находить решения, которые бы делали их бессмысленными на будущее.
Так и в моем случае – я рассказал вам о подоплеке инсинуаций. А ввязываться дальше, судиться и доказывать каждый раз, что не верблюд, просто не собираюсь. У нас есть более важные дела.
Алматы