Эту новость руководители научно-исследовательских институтов узнали почти месяц назад, но делиться ею с подчиненными и общественностью не торопятся. О том, почему так происходит и к чему приведет эта вынужденная экономия, нам рассказал председатель отраслевого профсоюза работников науки, инновационных и образовательных предприятий Марат Молдабеков.
И только космос будет в почете
– Марат Зинадилович, вы просто ошарашили новостью о двукратном сокращении финансирования науки.
– Да, в конце октября в Алматы прошло совещание. Там нам сообщили, что в связи с особым экономическим положением, сложившимся в стране, будет сокращено 50 процентов объема финансирования всех проектов и программ. Причем речь идет не только о запланированных на будущее проектах, но и о тех, что уже реализуются. То есть, например, работает группа ученых над какой-то проблемой в этом году, чего-то стала достигать, а со следующего года финансирование их работы будет прекращено. Все это приведет к тому, что без работы и, как следствие, без денег останутся 12 тысяч научных работников. Чтобы вы понимали масштабы проблемы: у нас, по официальным данным за 2014 год, всего 26 тысяч научных работников. То есть под сокращение попадет почти половина.
Насколько я знаю, решено не сокращать только финансирование космической науки и нанотехнологий. Якобы если сейчас перестать развивать это направление, то мы отстанем от всего мира на двадцать лет. Честно говоря, спорное утверждение, потому что непонятно, сможем ли мы в принципе тягаться по тем же нанотехнологиям хотя бы с соседней Россией.
– Вы сами сказали, что совещание было почти месяц назад. Почему проблема озвучивается только сейчас?
– Это было совещание для узкого круга, присутствовали только директора крупных НИИ. Они проблему не афишируют, согласно протоколу совещания. Сейчас они должны внести в министерство образования и науки свои предложения по работе в рамках утвержденного бюджета.
Конечно, с одной стороны, понять ситуацию можно – низкие цены на наши экспортные товары, экономический кризис… Но остановите любого человека на улице, расскажите – он будет в шоке, потому что у нас и так наука на ладан дышит, а это решение может ее полностью похоронить.
– Вы высказали сомнения относительно необходимости финансирования нанотехнологий, космической науки. А какие отрасли нам тогда развивать?
– У нас какие отрасли экономики преобладают? Горно-металлургический комплекс, нефтяная промышленность. Вот эти науки и надо развивать. Сельскохозяйственная наука важна для страны в любое время.
Кстати, о сельском хозяйстве. Финансирование этой отрасли идет траншами. Первый транш в размере 30 процентов от всего выделенного объема финансирования на 2015 год ученые-агрономы получили в марте. Примерно две недели назад я узнал, что оставшиеся деньги агронаука так и не получила. Особенно тяжела эта ситуация для молодых специалистов, у которых и зарплата не очень высокая, да еще и собственного жилья нет. Я спрашиваю у ученых: как же так? Почему не трубите об этой проблеме? Они только вздыхают и говорят, что начни возмущаться – не факт, что вообще что-то дадут.
Не выносить сор из избы?
– И это ученые, те, кто должен двигать нацию вперед…
– Наши ученые вообще очень покорны системе. Чего стоит хотя бы тот факт, что каждый год первые два-три месяца абсолютно все НИИ сидят без денег. Кто-нибудь возмущается по этому поводу? Нет, все молча терпят.
Я много случаев могу вспомнить, когда ученые из страха быть уволенными замалчивали откровенно несправедливые решения руководства. Но что это даст?
– И все-таки?
– Ну вот, например в последние годы, на какие проекты дать деньги, а на какие нет, решают национальные научные советы (ННС). Эта идея изначально всем очень понравилась: научное сообщество самостоятельно выбирает наиболее интересные и перспективные проекты из прошедших государственную экспертизу. Но получилось так, что некоторые ННС были не совсем беспристрастны и отклоняли заявки одних ученых в угоду других. Так, по направлению “Энергетика и машиностроение” 37 процентов проектов, набравших высокие баллы госэкспертизы, не получили финансирования. По направлению “Информационные и телекоммуникационные технологии” – 68 процентов. Более того, были и проекты, которым экспертиза дала более высокие баллы, чем проектам-победителям.
Произошла такая ситуация потому, что некоторые члены ННС оказались лично заинтересованы в победе того или иного проекта, потому что входили в группу разработчиков. И министерство образования и науки в итоге наши подозрения подтвердило, но ситуацию не изменило. Потому что финансирование проектов уже началось, и забрать деньги назад в бюджет просто не получится.
Но надеюсь, что хотя бы на будущее выводы были сделаны. Летом я на страницах СМИ поднял эту проблему. Пришел отклик от одного видного академика, он тоже сетовал на проблему, говорил о своем отклоненном проекте. Но, когда я предложил добиваться справедливости, написал, что никаких претензий ни к ННС, ни к руководству МОН не имеет. А почему он так поступил? Скорее всего, ему пригрозили увольнением. А что человек будет делать без работы? Где деньги на жизнь брать?
Бизнесу казахстанская наука без надобности
– Насколько я помню, одной из основных идей последней редактуры Закона “О науке” была коммерциализация научной деятельности. Планировалось, что деньги на научные разработки будет давать заинтересованный в этих разработках бизнес и в итоге в выигрыше будут все.
– Да, было такое. Но надо понимать, что любой научный проект нуждается в апробировании. Точнее, должна быть целая цепочка из научных работ, проектов, производств, на которых эти проекты апробируются, а потом тиражируются. А у нас нет ни достаточного количества проектных институтов, ни бизнес-предприятий, способных потянуть такие проекты. И самое главное, новые технологии просто негде применять. Потому что те предприятия, которые могли бы их внедрить, под руководством иностранных инвесторов. Естественно, и научные разработки они внедряют зарубежные.
Поэтому, на мой взгляд, ученые должны сейчас говорить не только о своих насущных проблемах, но и о том, что вся наша экономика нуждается в переориентации. Потому что только в условиях сильной экономики можно рассчитывать на развитие науки.
Анна ВЕЛИЧКО, Астана