– Я впервые в Казахстане, – рассказал “КАРАВАНУ” обладатель 12 мировых рекордов в тяжелом весе, заслуженный мастер спорта СССР Александр Курлович. – Раньше не было возможности приехать – каких-то всесоюзных соревнований у вас не проводилось, да и сборная СССР сборы проводила в других республиках.
– С какими впечатлениями покидаете Алматы? Была возможность посмотреть город?
– Да. Я каждый день ходил пешком от гостиницы до зала и обратно, это занимало где-то минут 15. Чемпионат мира вы провели достойно. Я бы даже сказал, что у вас была маленькая Олимпиада. Оригинальное открытие, внимательные волонтеры… Такое встретишь не на каждом чемпионате мира.
– На последней Олимпиаде в Лондоне сборная Казахстана завоевала сразу четыре золотые медали. Это стало для вас сюрпризом?
– Это солидный результат, но, с другой стороны, все знают, что в Казахстане сильные штангисты, и добиться такого показателя было вполне реально. У вас есть стройная система подготовки, есть кадровый потенциал. Кроме того, ваши тренеры решили непростую задачу – вывели всю команду на пик формы к конкретному соревнованию.
– Значит, разговоры о том, что одной стране не дают завоевать большое количество медалей на Олимпиаде, не более чем попытка найти причину поражения на стороне?
– Знаете, наш вид спорта в целом объективный. Спортсмен выходит на помост, поднимает штангу, и если он делает это четко и хорошо, то судья к нему не придерется.
– Три из четырех золотых олимпийских медалей у нас в тяжелой атлетике завоевали натурализованные спортсмены. Ваше отношение к этому?
– Ничего особенного в этом не вижу. Натурализация – веление времени. Люди, которые хотят получить результат, создают соответствующие условия. Спортсмены, которые хотят проявить себя, ищут такие условия. Это все взаимосвязано.
– Почему на Олимпийские игры каждая страна получает ограниченное число лицензий?
– Основная причина – лимитированное количество участников. Если на чемпионате мира штангисты одной весовой категории делятся на несколько групп, то на Олимпиаде есть только две. Кроме того, хочется, чтобы на Играх было представлено как можно большее число стран.
– Как вы относитесь к женской штанге?
– На мой взгляд, это украшение тяжелой атлетики. Девушки проявляют такой характер и рвение, что мужчинам еще надо поучиться. Кто отрицательно относится к женской штанге, может просто прийти в зал и посмотреть, как они соревнуются. Думаю, после этого взгляды изменятся.
– А если бы ваша дочь пошла заниматься тяжелой атлетикой?
– Конечно, я хотел бы ее видеть, например, в художественной гимнастике. Но если бы ей понравилось в тяжелой атлетике, то не стал бы препятствовать.
– Вы до сих пор живете в родном Гродно, хотя у вас много работы в Минске. Почему не переедете в столицу?
– Я мог там оказаться сразу после школы, когда выбирал, где продолжить учебу. Решил остаться в Гродно.
– Разве у вас там был институт физкультуры?
– Нет. По образованию я преподаватель физики.
– Как так получилось?
– Из всех факультетов в Гродненском университете выбрал физический. Посчитал, что это оптимальный вариант, чтобы совмещать спорт и учебу. Правда, со временем понял, что легче было бы учиться на каком-нибудь гуманитарном факультете. У нас за “тройку” приходилось пахать.
– Футболисты советской поры часто вспоминают, что их зарплата была выше, чем у родителей…
– В те времена у членов сборной СССР были стипендии, которые, наверное, раза в два превышали среднюю по стране зарплату. В сборную я попал в 22 года и про деньги тогда вообще не думал. Главным стимулом для меня были медали и возможность надеть спортивный костюм с надписью “СССР”. Сейчас молодежь с детства настроена по-другому. Многим это, наверное, мешает достичь результата. Дети должны приходить в спорт за медалями, а не за деньгами.
– Самые памятные победы – олимпийские?
– Конечно. Но мне запомнился и первый чемпионат мира, который я выиграл в 1987 году. Через год я стал олимпийским чемпионом.
– Храните записи со своими выступлениями?
– У меня есть практически все соревнования. Раньше они были записаны на видеопленках, а сейчас все можно посмотреть в “Ютубе”.
– Человеческие силы не безграничны. За счет чего в тяжелой атлетике можно бить мировые рекорды?
– Ведется много научной работы, проводятся семинары. Думаю, что рекорды будут и дальше устанавливаться, пусть расти они будут медленно. Чемпионат мира в Алматы – тому подтверждение.
– Допинг победим или нет? Станет ли тяжелая атлетика когда-нибудь чистым видом спорта?
– Это был бы идеальный вариант, но на сегодняшний день он невыполним. Могу сказать, что борьба с допингом идет серьезная, и случаев применения запрещенных препаратов все меньше. Мне есть с чем сравнивать – я сам был спортсменом.
– Сейчас у молодых людей есть возможность заказывать анаболики через Интернет…
– Ошибки будут, если у молодого спортсмена рядом не найдется взрослого человека, который объяснит, что можно делать, а чего нельзя.
– С кем общаетесь из своих бывших партнеров по сборной СССР и соперников?
– В основном с теми, кто сейчас ближе к спорту, – Юрием Захаревичем, Кахи Кахиашвили. Леонид Тараненко работает вместе со мной в Национальном олимпийском комитете Белоруссии.
– Какие дуэли с соперниками получились самыми захватывающими?
– Дуэлей как таковых нет. Тяжелая атлетика – это ведь не контактное единоборство. Мы боремся со штангой, и каждый настраивается на свой результат, а не соперника. Поднимай вес, и будешь победителем.
– Часто приходилось в последнем подходе решать судьбу медали?
– У нас всегда борьба до последнего подхода. В тяжелой атлетике дается всего по три шанса в рывке и толчке. Смазал один подход, и все удачное выступление под вопросом.
– Во многих видах спорта ради зрелищности меняются правила…
– В тяжелой атлетике тоже, только не так революционно. Яркий пример – когда перестали ставить веса, кратные 2,5. Сейчас добавляют по килограммчику. Рассматриваются варианты, чтобы сделать соревнования более динамичными, а не растянутыми на два часа.
– В детстве у вас был кумир?
– Нет. Годам к 14–15 я прочел все книги о тяжелой атлетике, включая научную литературу и полухудожественные произведения.
– Фильмы про штангу хорошие есть?
– Таких, как “Легенда № 17”, нет. Но в день конгресса в Алматы нам показали классный документальный фильм, его подготовила Международная федерация тяжелой атлетики. Он очень познавательный, рассказывается о разных регионах, спортсменах. Его будет полезно посмотреть как специалистам, так и болельщикам.
– Если уж речь зашла о художественных фильмах... На основе биографии кого из штангистов можно было бы снять картину наподобие “Легенды № 17”?
– Наверное, таких тяжелоатлетов немало в каждой стране. Главное, чтобы фильм получился.
– После распада СССР пришлось выбирать, за какую республику выступать?
– Для меня все было просто. В зале, куда пришел в детстве, я вырос до мировых рекордов. Поэтому мне не надо было куда-то переезжать, достаточно было домашних условий.
– Вы могли добиться уникального результата – стать олимпийским чемпионом в составе сборных трех стран: СССР, СНГ и Белоруссии…
– За 25 дней до Олимпиады-1996 я был в отличной форме. Мог красиво закончить, выиграв напоследок золото. Но получил травму. Все-таки мне было уже 35 лет. Последнее время беспокоило то одно, то другое, а в олимпийский год болело и рвалось все, что могло. Конечно, с возрастом спортсмен становится опытнее, и желание побеждать усиливается. Но главная проблема – травмы. Мышцы и связки уже не те, восстанавливаешься не так быстро. Пришлось выступать на обезболивающих уколах. В итоге занял пятое место.
– Вы в 33 года устанавливали мировые рекорды…
– Так получилось, что в 1994 году поменяли весовые категории, и Международная федерация установила стандарты мировых рекордов. Достижения стали считаться по-новому. Поэтому этим рекордам я не придаю большого значения.
– Тяжело пройти три олимпийских цикла?
– Для меня – нет. Это были лучшие годы. Конечно, с возрастом накапливается усталость, и ощущения уже не как от удовольствия, а как от работы. Но фанатизм и преданность оставались до конца. Недавно приснился сон, что выиграл третью Олимпиаду. Так что этот огонь навсегда.