– Ваши родители способствовали тому, чтобы вы пошли по их стопам?
– Да нет, они способствовали тому, что родили меня в такой творческой семье. И, в принципе, у меня других путей-то и не было – ни в голове, ни в жизни. Как-то все само получилось. За меня никто не просил. Потому что нет ничего хуже, когда мама ходит и говорит: “А у меня дочка – актриса. Возьмите ее...”. Это не в нашем стиле. Меня изначально заметил один режиссер, и все как-то пошло.
– Отсутствие профессионального актерского образования вам мешает или помогает?
– Знаете, смотря как к этой стороне подойти. Человек уникален по своей природе. И не важно, актер он или представитель любой другой профессии. Мы не одинаковые. Если в институте была бы возможность уделять внимание каждому и было не 60 человек на курсе, а максимум десять, то, естественно, тогда от этого учения был бы какой-то толк. А так, когда одно и то же растолковывают нескольким десяткам разных людей… Не люблю зря терять время. Если чувствую застой, сразу хочу бежать…
– Бежать – куда?
– Искать что-то другое. Туда, где я смогу действительно подпитаться и получить ту информацию, которая нужна лично мне. Я буду делать то, что мне интересно, а не то, что надо сделать.
– То есть вы не думаете, что нужно вернуться во ВГИК и доучиться?
– Нет, нет, ни в коем случае!
– Сейчас вы довольны тем, как складывается ваша карьера?
– Очень довольна, у меня все так степенно, аккуратно. В мою жизнь пришел театр, эта огромная машина. И здесь я чувствую себя намного ответственней. Я уже понимаю, что выступаю перед людьми, это моя работа. По ней меня будут оценивать.
– В каком театре вы сейчас служите?
– В театре Юрия Васильева. Он работает в Московском театре сатиры изначально, но захотел открыть свой театр. Естественно, с этим проблемы, площадок не дают. В Москве уже очень много театров. Мы играем спектакли в театре им. Вахтангова – это наша основная сцена.
– Если в кино часто берут непрофессионалов, то в театре, по-моему, щепетильно относятся к образованию. Как вас приняли?
– Не знаю, так получилось, что позвали.
– Можете назвать свой любимый спектакль?
– Я бы очень хотела привезти в Алматы наш спектакль “Вероника решает умереть” по Паоло Коэльо. Он был признан в Омске лучшим проектом года. А туда приезжали очень многие театры, включая МХАТ. Люди пишут письма: “Вы знаете, я хотела умереть. У меня так тяжело складывалась жизнь, и вдруг сходила на спектакль и захотела жить”. Много таких откликов, мне кажется, что это очень важная актерская миссия…
– А с какой целью вы приехали в Алматы?
– Я приезжала с благотворительной миссией. Спасибо Tengri Pictures, что пригласили. Мы посетили Институт онкологии, пообщались с тяжелобольными ребятишками.
– Получается, сам театральный материал вам близок? Или интересно это конкретное произведение? Ведь насчет Коэльо есть много разных мнений. Многие говорят, что это псевдофилософия такая…
– Я не люблю Коэльо.
– Тогда как вы играете в этом спектакле?
– Мне кажется, что с актерской точки зрения это большая интересная роль, в которой ты можешь развиваться. И у нее нет предела. Мне нравится там существовать, хотя самого Коэльо я не перечитываю.
Знаете, на самом деле, когда мы начали работать над спектаклем, поняли, что, оказывается, это очень даже глубокая история. Коэльо пишет простым языком, он понятен многим. Более того, на самом деле это абсолютная библейская история. В “Веронике” все имена библейские. Вероникой звали первую женщину, которая коснулась Иисуса Христа, несшего крест на Голгофу. Американцы сделали кино по этой книге, но – поверхностное. Поэтому я говорю, что хотелось бы сюда привезти спектакль.
– Коэльо, кстати, написал книгу о Казахстане.
– Ну вот как хорошо! Он вообще молодец – быстро книжки пишет.
– Какие еще у вас роли в театре?
– В спектакле по Евгению Шварцу “Дракон” в постановке Владимира Мирзоева я играю Элизу. Это уже настоящее творчество.
– Обычно актеров, которые задействованы в театре очень плотно, с неохотой отпускают в кино…
– Нет, у нас не стационарный театр, в котором мы постоянно должны присутствовать. У нас как раз очень все свободно. И они, в принципе, подстраиваются под кино больше, чем кино под театр.
– Фильм “Вий” с вашим участием когда выйдет?
– Господи, мы сами уже задавали этот вопрос! В феврале заканчиваем снимать. И я надеюсь, что уже вскоре он выйдет на экраны. Потому что материал очень интересный. Мы смотрели – аж самим страшно было! Фильм будет в 3D. Я не люблю этот формат, но в этом жанре, наверное, он наиболее выигрышный.
– Это будет в чистом виде гоголевская классика?
– Там будут всякие новомодные фишки. Но в целом да, классика, кино именно по Гоголю. Но были дополнительно изучены материалы и выяснились какие-то вещи, которых мы и предположить не могли.
– Вы там ведьмочку играете?
– Я пока не буду ничего говорить.
Жду хороших ролей
– Много говорили о драме “Борис Годунов” – вы там тоже играли…
– Да, премьера была в ноябре. Его не хотели показывать, отказывались. Потому что все-таки это достаточно политическая история. Но никто же не виноват, что Пушкин писал так и что это совпадает с нашими сегодняшними днями… Однако сейчас кто-то увидел совпадения и стал говорить об этом. И фильм неожиданно стал популярным! И, слава Богу, пускай люди придут, хоть Пушкина послушают.
– А там у вас какая роль?
– Марина Мишек, полячка.
– Кстати, в Литву вас не зовут сниматься?
– Да, мы уже сняли “Тадас Блинда” – очень хорошее кино, которое за всю историю Литвы имело самый большой кассовый успех. Его уже показали в Лондоне, Нью-Йорке, Лос-Анджелесе. Такая милая историческая картина.
– Вы там на родном языке играете?
– Да.
– Вам несложно было?
– Сначала сложно было ударения ставить. Мой литовский все-таки остался на уровне 16-летнего возраста. Я только с папой общаюсь по-литовски, когда приезжаю в гости.
– В одном интервью вы сказали, что у вас не было пока хороших киноработ. Вы правда так считаете?
– Да. Вот “Борис Годунов” – это, наверное, первое что-то более или менее стоящее. И, как ни странно, удалась моя первая работа. Мне тогда было 15 лет, но я играла 26-летнюю девушку, беременную, постоянно плачущую. Режиссер со мной настолько хорошо работал, что получилось сыграть убедительно, хотя это было достаточно сложно – учитывая разницу в возрасте между героиней и мной. Я не представляла какие-то жизненные сложные ситуации и как в них существовать. С возрастом потихонечку приходит понимание, как надо работать. Причем легкое понимание. Я еще все равно не разобралась, как жить в роли, играть так, чтобы это было убедительно, чтобы действительно хотелось сопереживать. Поэтому я не бросаюсь в омут с головой. Предложений всяких много, но сейчас у меня совершенно другие желания. Мне хочется хороших работ.