На вопросы “КАРАВАНА” ответил председатель судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РК Абай Рахметулин.
В судах одна сторона всегда недовольна
– Абай Джамбулович, правозащитники заявляют, что с переходом судопроизводства на трехзвенную систему защищенность прав граждан в судах значительно снизилась. Многие ходатайства в первой инстанции оставляют без удовлетворения, и участники процессов считают, что судьи не учитывают их доводов при вынесении решений.
– Решение суда первой инстанции можно обжаловать в апелляции, в кассации. Но вообще в судах одна сторона всегда довольна, а другая – нет, и недовольная готова хоть в десять инстанций писать ходатайства и жалобы, поэтому дело не в количестве инстанций, а в качестве рассмотрения. И качеству работы судов мы сейчас уделяем большое внимание: реформировали Судебное жюри, создали при нем две комиссии – квалификационную и дисциплинарную. Сейчас квалификационная комиссия ездит по регионам и дает оценку профессиональному уровню судей. Не проходят эту проверку только те судьи, у которых стаж более 20 лет.
Судьи-второгодники
– Есть судьи, которые не прошли экзамен на соответствие?
– Комиссия не может ставить вопрос так – соответствует судья или не соответствует. Она может только рекомендовать ему повысить свой профессиональный уровень. Некоторых судей предупредили, что в следующем году они будут снова проходить эту процедуру. Если опять не пройдут, тогда будет поставлен вопрос о соответствии занимаемой должности.
– Но если Судебное жюри нашло изъяны в профессиональной подготовке судьи, как он может и дальше носить мантию, решать судьбы людей? Может быть, целесообразно отлучить его от судейских дел?
– Это же не институт, где экзамен сдал или не сдал. Человек назначен указом Президента! Если у него стаж 10 лет, а он на какой-то вопрос в билете не смог ответить, это еще не значит, что он не соответствует. Просто от волнения может не ответить на вопросы. С ним беседуют, говорят ему: ты свой уровень подними, а на следующий год мы еще раз проверим. Или же рекомендуют перевод в нижестоящую инстанцию или по горизонтали в малосоставный суд.
– Какой смысл в повторных проверках, если человек все равно остается на должности?
– Мы же не только профессиональный уровень смотрим. Мы смотрим качество работы за весь период: поступали ли жалобы на его действия, как у него с судейской этикой, была ли отмена его решений. И если в комплексе все отрицательно, тогда, конечно, мы ему говорим: “Оказывается, это не волнение у тебя, это показатель работы такой!”. И тогда ставится вопрос о рассмотрении судьи на дисциплинарной комиссии Судебного жюри, а потом Высший судебный совет дает рекомендацию Президенту на освобождение от занимаемой должности.
– Сколько прецедентов было, когда судей освобождали?
– Пока не было, эта комиссия начала работать только в этом году, в рамках Плана нации. За 6 месяцев 2016 года квалификационной комиссией Судебного жюри проведена оценка профессиональной деятельности действующих судей пяти областей, Военного суда, судов Астаны и Алматы. До конца года данная работа будет проведена по всем областям.
– И все же, сколько человек не прошло этот экзамен и осталось “на второй год”?
– По результатам оценки 28 судьям рекомендовано повысить квалификацию и пройти повторную оценку профессиональной деятельности по истечении года, 481 судья признан соответствующим занимаемой должности, 3 судьям рекомендовано изменить специализацию.
– Вы поддерживаете идею выборности судей?
– Процедуру, когда избирают судей, мы уже проходили. И совершенствовали. И в итоге пришли к тому, что назначать судей указом Президента – это обеспечение гарантии независимости судей. Зачем возвращать то, что уже было?
Оправдательных приговоров все больше
– Адвокаты упрекают судей в том, что они выносят слишком мало оправдательных приговоров по уголовным делам. С чем это связано? Казахстан вроде бы ориентируется на снижение тюремного населения…
– Они живут старыми данными. Вот некоторые цифры: в 2014 году было оправдано 478 лиц, а в 2015 году – 743, то есть почти в 2 раза больше. В 2016 году только в первом квартале оправдано 178 лиц. Кроме того, в прошлом году судом более 16 тысяч дел в отношении 18 440 лиц закончилось прекращением с освобождением виновных от уголовной ответственности: за истечением срока давности, в связи с примирением, по реабилитирующим основаниям. А сколько дел мы переквалифицировали с более тяжкой статьи на менее тяжкую, на проступки…
В 2015 году по сравнению с 2014 годом на 13 процентов сократилось наказание в виде лишения свободы. Сейчас превалируют штрафы, общественные работы, ограничение свободы. Какой же тут обвинительный уклон?
Работу судов вообще нельзя оценивать по показателям, сколько вынесено оправдательных приговоров, мало или много.
И с правосудием возможна сделка
– В обновленном Уголовном кодексе появилась норма о процессуальном соглашении, или так называемая “сделка с правосудием”, которая недавно была применена к 12 фигурантам по резонансному делу ЭКСПО. Адвокаты считают, что институт сделки применяют, чтобы одни подсудимые давали показания против других, оговаривали их.
– В уголовное судопроизводство с 1 января 2015 года введена не одна статья, а целый раздел, регламентирующий институт процессуальных соглашений. Процессуальное соглашение заключается между прокурором и подозреваемым, обвиняемым, подсудимым на любой стадии уголовного процесса или осужденным в порядке и по основаниям, предусмотренным УПК.
Соглашение в форме сделки о признании вины имеет место только в случае согласия подозреваемого или обвиняемого с подозрением, обвинением, если он не оспаривает доказательства. Оно возможно в отношении преступления небольшой или средней тяжести либо тяжкого преступления или их совокупности.
Какие преференции дает сделка о признании вины или соглашение о сотрудничестве? Безусловно, это возможность получить наказание не выше половины максимального наказания, а для осужденного – условно-досрочное освобождение либо замена наказания более мягким видом. Суд не вправе назначить более строгое наказание, чем указано в процессуальном соглашении. Также это возможность сэкономить время и средства на обеспечение защиты в суде.
А поскольку обвиняемый при заключении процессуального соглашения признает размер причиненного вреда и обязуется добровольно возместить его в сроки, установленные в соглашении, то для потерпевшего это скорое возмещение вреда, причиненного преступлением, без обращения в органы исполнительного производства. Если основываться на статистических данных, то в 2015 году в согласительном производстве окончено 5,2 процента дел к числу всех оконченных.
Когда соцсети – зло
– Как вы относитесь к мнению, что материал, опубликованный в социальных сетях, – это давление на суд? Вроде бы судья-профессионал при вынесении решения исходит из норм закона, а не из того, что написано в “Фейсбуке”…
– Как вы думаете, судья, который проработал меньше года, уже профессионал? Он только начал работать, и тут по рассматриваемому им делу начинают обсуждения в социальной сети, дают оценку действиям этого судьи. Это мешает судье с психологической стороны. Человеческий фактор имеет место. Но суть не в этом. Пользователи социальных сетей часто принимают одну сторону и забывают про вторую. Не зная деталей, они пишут, что “неправильно человека осудили”, и уже другой состав преступления ему вменяют. Были случаи, когда некоторые наши юристы, адвокаты начинали писать, раздували конфликт, и в итоге вопросы из правовой плоскости стали переходить у некоторых лиц на национальную почву. Одна сторона начала комментировать, вторая подхватила, и дальше понеслось как снежный ком, с самого дела перешли на личные претензии.
– Вы о баре “Чукотка”?
– Не только. Социальные сети – это такая штука, где конфликт накручивается, и потом его уже тяжело остановить.
– Сложно избежать обсуждения, когда так много туманного в делах. Взять недавний процесс, известный как “дело Бозумбаева”. Изнасилование было в государственной резиденции, но чиновник, который отвечает за то, что там происходило, к суду привлечен не был. Ярослава Голышкина отправили на нары, а внятных комментариев по этому поводу не прозвучало.
– Мы рассматривали дело в отношении Голышкина в части вымогательства денег. За это он осужден. Дело об изнасиловании до суда не дошло, поэтому где это происходило, с кем – нам не известно. Что касается использования или неиспользования резиденции, это госслужба должна проверять. А мы только по уголовному делу комментируем.
– Дело в отношении Голышкина еще не дошло до Верховного суда?
– Нет. Если поступит на обжалование, будем рассматривать.
– Когда такие резонансные дела рассматриваются в районных судах, вы их отслеживаете, понимая, что они к вам придут?
– Не все дела доходят до Верховного суда. Кто-то не соглашается с решением и пишет кассационную жалобу, кто-то соглашается и не пишет. А отслеживаем мы так же, как и вы, – через Интернет.
АСТАНА