Между тем Черновол находится лишь в начале своей карьеры. 25 лет для спринтера — это не возраст. Тем более что Гену нельзя отнести к разряду «ранних да шустрых»… Ему так и не удалось ни разу выступить ни на юниорских чемпионатах Азии, ни на молодежных первенствах мира. За рубеж Черновол впервые прорвался лишь несколько лет назад. Алматинец сумел сразу поймать птицу удачи. Домой он вернулся бронзовым призером чемпионата Азии. Причем в совершенно незнакомой обстановке дальнего зарубежья Геннадий показал время, которое самую малость уступало его личному достижению, установленному в родных стенах.
С тех пор алматинец методично и настойчиво приближается к вершинам мастерства. Нынешний сезон для него — самый удачный. Сегодня Черновол — один из лучших спринтеров Азии. На Восточно-Азиатских играх, прошедших в мае в Осаке, он сначала первенствовал на стометровке, а затем добыл серебро на дистанции вдвое длиннее. В начале августа на чемпионате мира в Эдмонтоне казахстанец пробился в ряды четвертьфиналистов в беге и на 100 метров, и на 200. Наконец, под занавес августа он сотворил сразу две громкие сенсации. На Всемирной универсиаде в Пекине он добыл серебро на обеих спринтерских дистанциях. Даже в самое благополучное для нашего спорта советское время это считалось очень серьезным успехом. Тем более что речь идет о самых зрелищных номерах легкоатлетической программы, где конкуренция всегда была самой высокой.
— Гена, только честно. Веришь ли в то, что в будущем сможешь реально претендовать на медали самых престижных соревнований — чемпионатов мира или Олимпийских игр?
— Мне кажется, это реально. Честно, реально… Другое дело, что ни один год еще пройдет, пока я сумею пробиться в элиту. На самых быстротечных дистанциях, 100 и 200 метров, к результату экстра-класса нужно идти годами. Несколько сезонов может уйти на то, чтобы сбросить с лучшего результата сотые доли секунды. Порой так «накувыркаешься», пока найдешь какую-нибудь «фенечку»… Я имею в виду какой-то элемент техники или изюминку в беге, которые бы позволили выйти на более высокий уровень мастерства. А «фенечка» — просто словечко из моего лексикона.
— Впрочем, и без «фенечки» ты все равно не похож на пай-мальчика?
— Прическа смущает? (Черновол уже два года мелирует свои волосы. — Прим. автора.)
— Не только прическа — крупногабаритная золотая цепь на шее, например. Да и вообще манера поведения говорит о том, что ты явно не аскет.
— Действительно, я не прочь и в бильярд поиграть, и в ночной клуб сходить или просто с друзьями в кафешке какой-нибудь посидеть.
— Вот мы незаметно и вышли на тему «Черновол и нарушение спортивного режима».
— Врать не буду, всякое бывает. Что я — не человек, что ли?
— Ну раз у нас такой откровенный разговор пошел… Что, и с похмелья выступать на соревнованиях приходилось?
— Вот этого точно не было. Во время подготовки к соревнованиям режим — это святое… А вот во время длительных пауз между соревнованиями бывало, что загуляешься до утра. Но зато потом на тренировке это так начинает сказываться, что в следующий раз поневоле задумываешься, во сколько надо спать лечь и когда отдыхать.
— О женитьбе всерьез подумываешь?
— Н-е-е-т… Да и мой тренер против. Мол, не вздумай сейчас жениться.
— Кстати, говоря о тренерском запрете на женитьбу, ты кого имел в виду из своих наставников — супругов Никитенко? Владимира Ивановича или Любовь Ивановну?
— Они оба — против. Мои тренеры считают, что раз есть шанс добиться в спорте серьезного успеха, то его надо использовать. По их мнению, следующие несколько сезонов могут быть ключевыми в моей спринтерской карьере. Поэтому все усилия сейчас нужно сосредоточить на спорте.
— Пару лет назад твоей коронной дистанцией была двухсотметровка. Сейчас тебе удалось заметно подтянуть еще бег на 100 метров. Можно ли сказать, что у тебя сменились приоритеты?
— Нет, двухсотметровка остается моей приоритетной дистанцией. Стометровка для меня все-таки коротка… Мне сейчас не хватает стабильности. В моем беге могут возникнуть провалы. И хотя они длятся считанные мгновения, этого оказывается вполне достаточно, чтобы проиграть соперникам метра полтора-два. Отыграть это отставание на столь короткой дистанции очень трудно… Возможно, что я еще просто не дорос для бега на 100 метров.
— Великий британский спринтер Линфорд Кристи как-то сравнил себя с выдержанным вином. Мол, класс к спринтеру приходит с возрастом. Так и вино: чем дольше выдержка — тем тоньше вкус. Если верить Кристи, то тебе очень долго придется ждать своего часа.
— Возможно, Кристи в чем-то прав… Кстати, в 24 года Линфорд бежал хуже 100 метров, чем я в этом же возрасте. Его тренер даже отказался работать с ним, заявив, что если спринтер в 24 года бежит стометровку
за 10, 40 сек., то ему надо вешать шиповки на гвоздь и уходить из большого спорта. Кристи ему не поверил, перешел к другому тренеру и со временем стал бегуном экстра-класса.
— На Универсиаду ты ехал с конкретной целью — завоевывать медали?
— Нет. Во-первых, мне никогда еще за рубежом не удавалось пройти полный соревновательный цикл — предварительные забеги, четвертьфинал, полуфинал и, наконец, финал. Одно дело — пробежать быстро один раз, и совсем другое — когда ты должен в течение двух дней бороться в четырех забегах и при этом стабильно показывать приличные результаты. Поэтому я доволен, что сначала мне это удалось на стометровке, а затем на дистанции 200 метров. Еще я рад, что в Пекине на двухсотметровке сумел установить личный рекорд — 20,47. По мировым меркам — это серьезный результат. Ради всего этого я прежде всего и ехал на Универсиаду. Ну а шансы на медали появились уже по ходу соревнований.
— Дают ли итоги нынешнего сезона надежду на то, что в следующем году тебя пригласят на элитные коммерческие соревнования — этапы серии Гран при?
— Да, с таким результатом можно рассчитывать на этапы Гран при. Главное теперь для меня — стабильно выбегать из 20,50 секунды.
— Есть ли у тебя менеджер, который всерьез решил взяться за твою раскрутку?
— Появился. Это Игорь Потапович. Известный наш прыгун с шестом, экс-чемпион мира в закрытых помещениях. Долгое время он жил в Швеции, потом перебрался в Испанию… Но у нас слово «раскрутка» имеет несколько иной смысл. Работа менеджера заключается в том, чтобы его подопечного как можно чаще приглашали на престижные коммерческие соревнования.
— Не смущает ли тебя то, что Потапович, завершивший свои выступления в прошлом году, не имеет большого опыта менеджерской работы на высоком мировом уровне?
— У Игоря уже есть «подшефные» атлеты, призеры чемпионата мира. Он удачно начал карьеру менеджера.
— Геннадий, считаешь ли ты себя спокойным человеком? Насколько вообще важны для спринтера железные нервы?
— На слабые нервы пока не жалуюсь. Спринтеры же всякие встречаются. Например, Линфорд Кристи и намибиец Фрэнки Фредерикс перед стартом очень спокойны. Американцы Морис Грин и Джон Раймонд — напротив, вспыльчивые и эмоциональные. Они запросто могут во время разминки «наехать» на кого-нибудь из соперников.
— А если на месте «жертвы» окажешься ты? Сможешь послать мегазвезду куда подальше?
— Если будет за что — непременно пошлю.