Отмечу, что современная школьная программа по предмету «казахский язык» довольно объективна. И, если ребенок неплохо занимается, после одиннадцатого класса он будет владеть казахским на уровне носителя. Это я вам, как мама и бабушка нескольких детей-школьников, говорю.
Скидки за болтливость
Казахский язык для меня не родной, но это же не только государственный язык, но и язык окружающей, поглощающей меня среды. На работе, улице, в учреждениях в моем по крайней мере регионе большинство людей говорят на казахском. Я неплохо знаю казахский разговорный и с удовольствием читаю на нем прессу. А недавний забавный случай показал, как полезно знать казахский язык.
Поехали мы с сыном на рынок за овощами, фруктами и мясом.
— Ну и цены! – уже возле четвертого прилавка удивилась я. – Особенно у дачников. Как будто они огурцы эти золотым навозом удобряли, а для каждой клубнички охрану нанимали. И ведь просишь уступить — ни копейки не скидывают!
— А ты с казахами, мама, по-казахски говори! – советует сын. – Большинство продавцов, посмотри, казахи, у нас в регионе их девяносто пять процентов населения. И, думаю, им понравится, если голубоглазая блондинка будет с ними торговаться на их родном языке. Любому человеку нравится, когда его национальную принадлежность очень уважают.
И я пошла бойко распрашивать дачников, сладкие ли у них помидоры, не вчерашние ли огурцы, хвалить людей за то, что они вырастили такие замечательные кабачки и патиссончики. И, конечно, торговаться за каждый абрикос или пучок мяты.
И, знаете, всем нам в дачном ряду было приятно: мне вспомнить, что я отлично говорю на казахском языке, продавцам, что блондинистая тетка так и сыплет казахскими пословицами и поговорками.
Они уговаривали меня купить соленые огурцы, угощали пряными травами, уступили чуть ли не за полцены картошку. Морковь. Молодую свеклу. А когда узнали, что мне нужна еще и свекольная ботва на летний борщ, так ее отдали с удовольствием бесплатно. В общем, улыбаясь, рассталась я с этими милыми людьми за дачным прилавком, в кошельке сохранилась в боковом кармане заначка «на всякий случай», а в багажник своего старенького автомобиля мы погрузили две огромные сумки с овощами, фруктами и домашней курочкой. Так, что язык – это ключ к весьма полезному общению. В данном случае даже полезному в денежном эквиваленте.
Стыдно!
И тут же хотелось бы, кстати, вспомнить одну историю, произошедшую тридцать пять лет назад, за которую мне до сих пор совестно.
Училась я тогда в советском педучилище, мальчиков в нашем потоке было мало, три-четыре человека, и все они, даже некрасивые, были объектами пристального внимания девчонок. А как же! На двадцать девчонок один пацан! У нас на дискотеках вальсов не включали, потому что танцевать их было не с кем.
А я неплохо общалась с Пашкой, который учился в дошкольной группе на воспитателя детского сада и имел за глаза прозвище «Усатый нянь», хотя до настоящих усов этому шестнадцатилетнему юноше было еще далеко.
И вот на четвертом курсе Павел влюбился в девушку из казахской музыкальной группы, звали её Марал.
Марал была родом из какого-то дальнего совхоза, имела огромные оленьи глаза, осиную талию и косы длиною в метр. Люди на неё на улицах засматривались, как на кинодиву.
А Павел проникся к Марал нежными чувствами. Но объясниться с девушкой не мог. Она на русском знала едва ли десяток слов, а Паша упорно не желал учить казахский, говорил: «Мне достаточно знать на пять язык русский, один из мировых языков!».
Вот тебе и достаточно! Пришел ко мне Паша с просьбой написать ему на листке бумаги объяснение в любви на казахском языке и предложение руки и сердца.
Я позвала на помощь двух однокурсниц, и сочинили мы для Паши опус… из самых грязных ругательств, которые знали. Глупость, конечно, а не поступок, некрасиво, обидно, нехорошо получилось. Паша выучил все те двадцать слов, что мы ему начиркали, отозвал Марал в сторону и выпалил их ей в лицо без остановки. Русские, немцы, корейцы: кто поражал казахов хорошим знанием языка
Марал в ответ вскрикнула, закрыла лицо руками. Заплакала и побежала жаловаться директору училища.
Не выгнали нас, ревнивых и завистливых дур, из училища только потому, что были мы круглыми отличницами. Но комсомольских билетов лишили.
А Павел, ставший посмешищем у старшекурсниц, перевелся в педучилище другого города. Больше мы его не видели.
Час говори?
И, наконец, о том, что и русский знать у нас в стране полезно, то есть быть как минимум двуязычным. Знакомый рассказывал, и дальше я повествую от его лица.
"Я вырос на отгоне в большой овцеводческой семье. Отец с дедом всегда мечтали, чтобы мы с братом получили образование, не пасли овец в пустыне. И вот, когда брат окончил десять классов интерната, а я восьмилетку в ближайшем ауле, нас отправили в город поступать в СПТУ, брата — на механизатора, меня — на сварщика.
Приехали в город на рейсовом автобусе с пересадкой, вертим головами, разглядываем всё вокруг, районный центр все-таки, дома большие, люди красиво одеты. Остановились на базаре купить пирожков и кваса, стоим, едим. В трех метрах от нас тоже жуют пирожки с ливером две девчонки, лет по шестнадцать возрастом. Брат, который уже начал тогда ухаживать за девушками, говорит мне:
— Какие симпатичные девушки, вот бы познакомиться!
— Как мы познакомимся с ними, они же беленькие, голубоглазые, русские, и говорят на русском между собой, — отмечаю я.
А мы у себя в семье никогда не говорили на русском языке, да и в школе, в интернате особо не старались на уроках.
Но брат не сдается:
— Подойду, спрошу у них что-нибудь, вдруг завяжется разговор. Да, хотя бы время спрошу, вон у пухленькой девушки часы на руке.
И он спокойно подходит к девчонкам, берет ту самую полненькую симпатягу за руку и орет ей в ухо:
— Час говори!
Это он использовал все русские слова, соответствующие его желанию спросить время у девушки."
Девчонка испугалась, завизжала, вокруг брата собралась толпа, местные парни вот-вот начнут его бить, но тут вмешался я и на казахском доходчиво объяснил, чего хотел брат. Оказалось, что и девушки понимают нас неплохо, в Аральске всё население казахоязычное. И как над выходкой моего брата Асана смеялась тогда толпа, это трудно передать.
Мы с Асаном поступили тогда в СПТУ и окончили его успешно, но все два года обучения Асана так и окликали в шутку жители этого маленького дружного города:
— Эй, час говори?