…А хотите пример? — Ренат Габдуллин хитро прищуривается. Достает из кошелька купюру в тысячу тенге. — Скажите, чем должны пахнуть деньги? Не знаете?.. Они должны пахнуть инвестициями, инновациями, технологиями, производством. И наукой!
— А американские доллары? — спрашиваю не очень уверенно.
— А тут сразу чувствуешь – это «Форд», «Эппл», «Локхид», IBM, «Крайслер», «Эксон Мобил», «Шеврон»…
С кандидатом экономических наук Ренатом Габдуллиным мы обсуждали состояние науки в Казахстане. Ну, и что нам мешает двигать в стране прогресс вперед.
Зачем чиновнику ученая степень?
По словам министра науки и высшего образования Саясата Нурбека, в стране 414 организаций, которые занимаются сегодня научно-исследовательской и опытно-конструкторской работой. И еще более 22 тысяч ученых.
— Это очень мало, — Ренат Булатович морщится. — Да и не все эти остепененные граждане занимаются наукой. Сидят в акиматах, министерствах, парламенте, банках, квазигосударственном секторе. Просто в конце 90-х и начале нулевых годов очень престижно было иметь ученую степень.
— Потому что за нее надбавка полагалась?
— Надбавка сейчас для кандидата – одна минимальная зарплата. Это 70 тысяч тенге. Доктору наук – две МЗП. Это 140 тысяч. И государство облагает этот доход налогом. Так что для настоящего ученого эти доплаты не очень существенны. Знал я одного депутата, у которого было пять высших образований. Сначала закончил зоовет, потом получил образование экономиста, юриста, политолога…
— Зачем ему научная степень?
— Да это просто красивая строчка в визитке. Для престижа. Тем, кто не работает в науке, доплаты за степень уже не положены.
— Президент Токаев на заседании правительства месяц назад сказал, что в науку Казахстана надо привлекать ученых из-за границы. И ваш коллега, кандидат наук Василий Шахгулари в интервью нашей редакции недавно сказал, что варяги могут дать новый толчок, предоставить альтернативные точки зрения. Помогут ли эти гастарбайтеры?
— Из тех, кого приглашали, самый «громкий» – профессор Рае Квон Чунг. Тот самый, который был советником генерального секретаря ООН и лауреатом Нобелевской премии в 2007 году. Читал лекции в Южно-Казахстанском университете. В начале 2000-х приезжал знаменитый Майкл Портер – величина! Он предложил создание в Казахстане кластеров. Хотя еще в советские времена у нас уже были территориальные промышленные комплексы – Караганда, Восточный Казахстан, Актобе, Атырау, Мангистау… Ничего нового.
Чем ученый отличается от футболиста
— То есть отдачи от приглашенных ученых ждать не стоит, хотя им платят от 60 до 100 тысяч евро в год?
— Поймите, наука не может дать продукцию до конца рабочего дня или через месяц! Институты языка, истории – результаты их работы, открытия могут дать итог через годы или даже поколения. Да, фундаментальная наука – дорогое удовольствие. Но так во всем мире. Коэффициент полезного действия у нее отложенный.
— Тогда пример из другой сферы. Футбольный клуб покупает игрока с определенными функциями на конкретную позицию. Иногда за очень сумасшедшие деньги. А этот игрок не вписался в игровую модель. И не дал ожидаемого результата. Я о приглашенных ученых. Ну не вышел у них «каменный цветок» сегодня. А завтра?
— Ох-х-х… Надо ждать. Ученый – это штучный продукт.
— Ренат Булатович, почему США так опережают весь мир в новых технологиях? Почему все лучшие умы мира сконцентрированы в той же Силиконовой долине? По статистике, там коренных американцев – менее трети. Большинство – индийцы, корейцы, японцы, китайцы, выходцы из Восточной Европы. В том числе из бывшего СССР. Америка – пылесос, который выкачивает лучшие мозги мира?
— Все дело в финансировании.
Кто заказывает музыку – тот и платит
Согласно официальным данным, 20-25 процентов выпускников американских вузов остаются работать в США. Почему? У Габдуллина есть своя версия.
— А давайте посчитаем, сколько стоит в Казахстане подготовить доктора наук (открывает калькулятор). О! Это от двух до двух с половиной миллионов тенге в год в зависимости от специализации вуза. Медиков брать не будем. Срок обучения в докторантуре три года. Умножаем… Ну, 7,5 миллиона максимум. Это то, что государство дает вузам. Добавляем стипендию – докторантам ее повысили до 195 тысяч тенге. Хорошо, округляем до 200 тысяч. А знаете, сколько тратят в Корнеллском университете – это в Нью-Йорке – на подготовку одного бакалавра?
— И сколько же?
— 75 тысяч долларов в год. Американских долларов! При этом чистая стоимость обучения – 54 тысячи. Естественно, хозяева вуза заинтересованы в том, чтобы лучшие мозги остались в Америке. Раз они затратили такие деньги, то имеют право рассчитывать на отдачу? Казахстанские студенты обучаются в вузах США целый семестр. И потом здесь, в Казахстане, получают зачеты по предметам. Вкладыш в диплом «автоматом».
— Ренат Булатович, но системы образования в США и в Казахстане – разные планеты. У нас разная ментальность, разные формы и методы преподавания, системы оценок. Ну и какова эффективность этих стажировок?
— Многое зависит от самого студента. Его целей и задач. Наверное, я вас сейчас удивлю. В США население быстро стареет. Там уже дефицит не только педагогических кадров, но и местных абитуриентов. Вузы просто вынуждены приглашать студентов из других стран. Чем их больше – тем выше рейтинг вуза. Поэтому у них такие затраты. И если они приносят результаты, то… Американским и европейским вузам нужны свежие мозги.
Справка «Каравана»
Капитал Корнеллского университета (так называемый эндаумент фонд) весит 73 миллиарда долларов. Капитал лучшего в стране казахстанского Назарбаев университета – 1 миллиард долларов.
Кстати, по словам Габдуллина, проще перечислить профессорско-преподавательский состав из казахстанцев в Назарбаев Университете, чем список иностранных наставников, работающих в этом вузе. Да, не все из них звезды. Но и не без заслуг.
Почему два с плюсом лучше, чем три с минусом
В этом году несколько российских, американских и минимум один китайский вуз открывают свои филиалы в Казахстане. Зарубежье начинает охоту на казахстанские мозги?
Габдуллин улыбнулся:
— Велкам! Добро пожаловать. Никто не даст вам гарантии, что выпускники этих филиалов не уедут работать за границу. Рыба ищет, где глубже, а человек – сами знаете… Если нет возможности реализовать свои способности на родине, применить знания, то… А знаете, какая сейчас зарплата у нашего молодого кадра, который еще даже не поступил в докторантуру? Казахстанскую науку смогут спасти только иностранцы — мнение
— Не в курсе.
— Около 80 тысяч тенге. Это даже не 200 долларов. И сопоставьте это с уровнем жизни в Алматы. А здесь 90 процентов лучших вузов и научных центров страны. С другой стороны, мир становится глобальным. Появляются новые шансы для молодых специалистов. И Казахстан тоже участник этого научно-образовательного пространства.
— Поясните.
— КазНу имени Аль Фараби открыл филиал в Бишкеке. Планирует еще и в Узбекистане. Там же колоссальный рынок образовательных услуг! Сегодня у соседей население – 36 миллионов. Через пару лет будет 40 миллионов – вдвое больше, чем в Казахстане. Конкуренция там ниже, а финансовые возможности выше. Думаю, что узбекские абитуриенты пойдут в филиалы наших вузов. Все-таки у нас есть хорошие вузовские преподаватели.
— Преподаватели есть. А их школы?
— (длинная пауза без ответа)
— Ренат Булатович, какую оценку вы бы дали нашей науке на сегодня по 5-балльной системе?
— (без раздумий) Два с плюсом!
— Почему не три с минусом?
— Плюс – это стимул сделать шаг дальше. Президент Токаев толкнул телегу науки вперед. Как ученый, я вижу позитивные перемены в науке. Но что-то недорабатывается.
— Ренат Булатович, в кино, театре, спорте есть продюсеры, менеджеры, агенты. Почему их нет в нашей науке?
— Ученые – особая среда. Их нельзя загонять в какие-то рамки.
— Любая творческая личность может заявить: «Я так вижу»! А результата и продвижения успехов в коммерческом плане нет. Что не так в этом плане в научной «консерватории»?
— О, тут много причин. Да, возможно, качественного, профессионального управления наукой сегодня не хватает.
Не вражда, а конкуренция
Средний возраст руководителя академической научно-исследовательской организации в Казахстане — 65-75 лет. Как считает Габдуллин, «мы будем еще сильнее отставать от мировых тенденций, если продолжим «мариновать» молодых ученых. Те, кто родился в 45-55-х годах прошлого века – они уже достигли каких-то результатов. Им больше ничего не надо. Но они продолжают зубами держаться за свои кресла. И преемников не вырастили, и своих научных школ не создали. А время уходит».
— Президент Токаев сказал, что наша наука отстает от мировой на годы.
— А вы заметили (Габдуллин прищуривается), глава государства начал привлекать в госорганы людей среднего возраста и молодых? Это поколение с другим складом ума. Оно иначе мыслит, формулирует, делает другие выводы.
— Хотите сказать, что между «старыми» академиками и новым поколением вражда?
— Не вражда. Конкуренция! «Академики» не считают педагогов, преподавателей вузов учеными. А вузовцы не считают фундаменталистов педагогами и наставниками. Правы и те, и те. Вот я – преподаватель с ученой степенью. А преподаватель обременен различными образовательными и воспитательными нагрузками и обязательствами. Гора отчетов за семестр, за год. Гору бумаг надо заполнять. Пофамильно помнить задолженников – кто заплатил, кто не заплатил, у кого какие «хвосты». У каждого куратора пять групп по 30 человек. Но хватаются и за это – чтобы поднять свою зарплату. А дома жена и, допустим, двое детей. При этом «фундаментальщики» не смогут удержать аудиторию в 130-150 человек, которую я научился держать. Заведите «академика» или замдиректора по науке в аудиторию. На его лекции будет вакханалия! Студенты могут орать, скакать… Но не слушать. Потому что «академики» привыкли работать в тишине своих кабинетов. В тепличных условиях.
— Это как хоккеисту предложить выступить в фигурном катании?
— Кататься-то он умеет, но это разные виды спорта. Фигурное катание – искусство, а хоккей – мордобой. У меня есть с чем сравнивать. Несколько лет я отдал Академии наук. Я там защищался.
— И как на вас тогда смотрели академики? Как на возможного конкурента в будущем?
— (посмеиваясь) С осторожностью… Но я все равно говорил и буду говорить, что наши ученые – патриоты своей отрасли (пальцем по столу стучит). Мы прошли страшные 90-е, кризисы. Да, ученым тоже приходилось торговать, шопничать, но они оставались верны науке, верны своей работе. Даже несмотря на низкие зарплаты. Наука сложная материя. Знаете, что нам еще нужно?
— Ну…
— Казахстанский академгородок! Большой земельный участок для лабораторий, для нормальных квартир для молодых ученых, для их семей. В Татарстане сделали Инносити – свой академгород, куда вербуют лучшие умы чуть ли не со всего СНГ. Это лучшие инвестиции.
— Ренат Булатович, вы – преподаватель, экономист, ученый. У вас есть время заниматься собственно наукой?
— Только ночью. Или в отпуске…
Процессы, условия и процедуры
В прошлом году Россия приостановила свое участие в Болонском процессе. Казахстан участвует в нем уже 20 лет. По этому случаю министр науки и высшего образования РК Саясат Нурбек сказал, что спрос на образование в Казахстане со стороны соседних государств вырастет из-за выхода России из «болонки». И добавил: «Тихо-мирно начинаем к этому готовиться».
— А давайте я вам процитирую то, что написано на сайте Болонского процесса. — Ренат Габдуллин ехидно улыбнулся. — Его цель состоит в «формировании общеевропейского пространства высшего образования и превращения европейского пространства в общество знаний».
— Красиво сказано.
— Это девиз Болонского процесса. А знаете, в чем его фишка? Развитие казахстанской науки невозможно без развития образования — эксперт
— Ну и в чем?
— Он привязан к Всемирному банку и Международному валютному фонду. Не знали? Казахстан должен был интегрироваться в Болонский процесс, потому что от этого зависели кредиты, доступ к дешевым и длинным деньгам из стран Запада.
— Было такое условие?
— Это случилось в 2003 году. То есть, если вы хотите иметь доступ к дешевым рынкам капитала – вступайте в болонский процесс. И будьте любезны соответствовать. Ну, вот так как-то…