Накануне Генпрокуратура сообщила, что житель Актюбинской области в Telegram призывал к вооруженному джихаду. За пропаганду терроризма его приговорили к 6 годам.
Также в конце 2022 года заблокирована ссылка с видеоконтента Youtube на лжепроповедника, причастного к международной террористической организации.
В Генпрокуратуре отметили серьезную угрозу, которую представляет распространение радикальных идей в интернете. С 2017 года, когда запустили проект «Кибернадзор», заблокировано более 900 тыс. ссылок с признаками религиозного экстремизма и терроризма.
Тема терроризма и экстремизма будто бы выпала из инфополя и внимания общественности в нашей стране. Но насколько верным будет утверждение, что эта проблема никуда не делась, что угрозы все еще имеют место быть, но сейчас они приобрели, скорее, спящий характер? Значительную ли угрозу представляет распространение радикальных идей в интернет-пространстве на сегодняшний день?
Корреспондент медиа-портала Caravan.kz задал эти вопросы экспертам. Нашими сегодняшними спикерами выступили казахстанский политолог Ислам Кураев и кыргызский эксперт Игорь Шестаков.
«Давайте рассуждать в понимании того, что тема терроризма и экстремизма актуальна всегда и во всем мире, — отметил вначале Ислам Кураев. — Просто зачастую проявлением терроризма могут быть и акции, которые больше направлены на привлечение внимания и медийного шума. Но и такие события становятся актуальны для всего мирового сообщества. А когда события активно развернулись в Сирии и Ираке с участием ИГИЛ (запрещено в Казахстане и ряде других государств) – это и стало главной информационной повесткой. И мировые СМИ зачастую чуть ли не ставили знак равенства между религиозными людьми и террористами – до сих пор в головах людей остался осадок на эту тематику. И наблюдается такая тенденция, что террористические ячейки или угрозы связывают с людьми, исповедующими ту или иную религию. Через такую призму рассматривать угрозы и вызовы будет крайне неправильно.
С точки зрения силовых структур по части борьбы с радикалами – они более-менее работают, но у информационно-разъяснительной работы имеются большие проблемы.
Когда мы говорим о безопасности и защищенности всей Центральной Азии, обязательно нужно учитывать афганский фактор. Если же мы его отсеиваем, то наиболее безопасным является Казахстан – мы не граничим с государствами, которые имеют точки соприкосновения с Афганистаном, которые так или иначе подвержены влиянию террористических и экстремистских веяний в большей степени. Наиболее уязвимыми я бы назвал Кыргызстан и Туркменистан. Наиболее готовыми к борьбе с террористами – Узбекистан и Таджикистан. Казахстан же, как это зачастую и бывает, занимает позиции более нейтрального характера.
Надо также понимать, что наибольшую угрозу сейчас представляют пропагандисты, которые выступают с вербовкой людей. Но проблема больше связана не с самими интернет-вербовщиками, а с отсутствием работы по противодействию этому в интернет-пространстве. Как правило, радикалы используют религию в качестве идеологической платформы, и в этой области госполитика как раз-таки провалена. В нашей стране не хватает контента религиозной направленности, и многие вынуждены искать его в другом измерении и пространстве – за пределами РК. А там они и подвергаются вербовке со стороны внешних сил. Это потенциальная угроза, вызванная отсутствием нужной нам базы.
Любая атака на государство – это уже проигрыш. Но если рассматривать в контексте военных столкновений, то здесь, конечно же, государство не проиграет. Оно имеет международную поддержку и поддержку внутри страны. Мы опять же должны понимать, что у нас нет какой-либо идеологической базы внутри страны, нет людей, консолидированных по одной тематической линии, как и в других странах ЦА. Мы до сих пор слишком разобщены в плане общественного согласия. И здесь в вопросе развития борьбы с терроризмом важно, чтобы общество было мотивировано иметь точки соприкосновения. Пока этого нет. К счастью или сожалению, советская власть постаралась, чтобы население внутри стран бывшего союзных республик было раздроблено».
«Безусловно, ковид в 2020-м отодвинул на второй план повестку противодействия с терроризмом и экстремизмом, — в свою очередь обратил внимание кыргызский политолог, специалист по Центральной Азии и директор Центра экспертных инициатив «Ой Ордо» Игорь Шестаков. — Неслучайно специалисты этого направления отпускали ироничные комментарии, мол, когда появился ковид – пропал терроризм. Безусловно, угрозы и вызовы региональной безопасности никуда не делись. Сложно сказать с точностью, но, по разной информации из СМИ и прогнозов научно-исследовательских групп, которые ведут анализ ситуации, количество активных боевиков на территории ЦА может превышать 30 тысяч. Эти данные очень и очень условные, поскольку реального количества тех, кто готов дестабилизировать ситуацию в нашем регионе, не знает никто. Кроме того, группировки имеют базы в Афганистане, Сирии и Ираке, и в силу поставленных им задач они постоянно мигрируют. Опять же, по оценкам силовых структур нашего региона, в Сирии в составе ИГИЛ и других террористических организаций могло воевать до 5 тысяч уроженцев ЦА. Тем более, что Сирия и Афганистан – это полигоны, где подготовка террористов и экстремистов происходит на регулярном уровне.
Задачи и цели терористов никуда не испарились: радикалы хотят построить в ЦА некий халифат, который бы прежде всего ликвидировал светские режимы правления во всех странах нашего региона. Несложно сказать – возможно, это было бы по сценарию Ливии, где после падения режима Кадаффи страна раскололась на регионы. И, как единое государство, Ливия неизвестно когда появится. Хотя все начиналось под лозунгом «арабской весны» – перемены, демократизация, проведение либеральных реформ. А в итоге рухнул не только режим Каддафи, но и система элементарного госуправления. Ливия сегодня как государство – это «второй Афганистан». Ирак, после американского вторжения с целью ликвидировать руководство, по достаточно условному, на мой взгляд, обвинению по производству ядерного оружия также остается страной, где стабильность является недостижимым результатом. И такие сценарии, я думаю, предполагают и для нашего региона.
Мини-халифат с массовыми казнями и секс-рабынями: какой жуткой участи избежал Алматы
Что касается интернет-пространства – ИГИЛ, действительно, обладает не только боевиками, но и достаточно продвинутыми специалистами в IT-технологиях. И во многом деятельность ИГИЛ была связана не только с совершением резонансных и громких терактов, но именно с работой по формированию имиджа всесильной организации мирового значения, именно с активным использованием соцсетей. И вербовка в ту же Сирию из стран ЦА велась через тот же ФБ, Твиттер и Инстаграм – через те площадки, которые активно используют молодые люди. Причем вербовка идет на профессиональном уровне – это не просто зазывала под анонимным аккаунтом, который пытается завязать дружбу с пользователем, чтобы привлечь в ряды террористов. Нет. Это системная работа, где все происходит на профессиональном уровне. К сожалению, зачастую госорганы не имеют возможности противостоять этому. Да, они могут отслеживать адреса, но против одной идеологической работы должна все-таки действовать другая. Потому что только методами арестов, задержаний и вынесением приговоров проблему не решить. По примеру Кыргызстана: когда распространителей радикальных идей сажали за решетку, там они также активно занимались пропагандой и привлекали на свою стороны других осужденных, «форматируя» их под свою деятельность. Самый идеальный вариант: должна проводиться профилактическая работа на идеологическом уровне с применением экспертного сообщества, медийных лиц. Но для этого у государства должна быть четкая программа и соответствующие средства. Например, в Кыргызстане проходят круглые столы, посвященные борьбе с терроризмом, но все же это мероприятия разового характера. На системном уровне, в отличие от радикальных сил, работа по противодействию вызовам в наших странах не ведется.
В плане профилактики ситуация оставляет желать лучшего. Что касается координации силовых структур – есть двусторонние соглашения, взаимодействия в рамках ОДКБ, ШОС, СНГ. Но пока, как подчеркивают эксперты, проблемы заключается не в отсутствии координации, которая на самом деле имеет место быть, а в нехватке материальных и технических средств для того, чтобы странам региона эффективно противостоять этим вызовам и угрозам. Зачастую боевики в техническом плане оснащены намного лучше, чем правоохранительные органы. И, безусловно, эту ситуацию надо менять. Возможно, создание ЦА союза повлечет за собой создание каких-то совместных структур, которые будут финансироваться и активно бороться с угрозами.
От терроризма не защищена ни одна из наших стран. Мы это видим на примере всего мира. Теракты происходили в достаточно сильных государствах с точки зрения системы госуправления – в Германии, Франции, США. Другой момент – государства, которые граничат непосредственно с Афганистаном – это одни из главных беспокойных соседей. Таджикистан, Узбекистан, Туркменистан находятся на более «переднем плане» угроз и вызовов. Но, я думаю, как таковой защищенности в регионе по большому счету нет.
В общем-то, мониторинг деструктивных сил радикально-религиозной направленности идет. А сценарий, который нельзя допускать – это повторение событий в Афганистане и Ливии. После «арабской весны» никакая страна не вернулась к тому уровню, что был до победного шествия «арабской весны», где, кстати, ключевую роль сыграли организации, объявленные террористами. Безусловно, там выстраивалась модель, чтобы впоследствии так называемые революционные процессы экспортировать в другие регионы – в ЦА в том числе. Нельзя забывать и о противостоянии между Вашингтоном и Пекином. И как раз с помощью подпитки радикальных организаций тот же Вашингтон может влиять на снижение присутствия китайских компаний в экономике в инвестиционном плане. Хоть США и объявляют себя одним из основных мировых борцов с терроризмом, мы видели провал контртеррористической операции под руководством США в Афганистане под названием "Несокрушимая свобода". Каких-либо серьезных достижений американцы не добились. И особой выгоды для Вашингтона в победе над террористами, как мы видим, не было.
Страны ЦА должны приложить максимальные усилия, чтобы сохранить светские режимы и достойно противостоять тем вызовам и угрозам, что сегодня существуют».