«Живу одним днем», «страшно даже подумать, что будет через месяц?», «больше не коплю деньги, а трачу — вдруг завтра никогда не наступит?», — пишут пользователи соцсетей.
Чего боятся наши сограждане, каким новым и старым фобиям подвержены, и как с ними бороться, узнавала корреспондент медиа-портала Caravan.kz.
«Это Антон, он переехал жить в телефон и планшет»
«Это Лена. Она боится отношений и строит крепостную стену»
«Это Сеня.Он все время возбужден и рассеян»
«Это Денис.Он, смотрите, слегка завис.Он ищет себя в себе и боится, что может не саморазвиться»
«Это Оля.Она боится чужих мнений до боли»
«Это Таня.У нее каждое утро страх — что там на весах?»
Взглянуть своим страхам в лицо — предложили алматинцам психолог Мария КУЗУБОВА и мастер-кукольник Лариса ЕРОПКИНА. Они создали уже вторую серию психологических кукол, помогающих людям избавиться от фобий. «Оживили» кукол из папье-маше, пластика артисты алматинского театра «Terum» в перфомансе режиссера Надежды ПЛЯСКИНОЙ.
Когда артисты-популярные страхи вышли с импровизированной сцены к зрителям, послышался шепот: «Это же я!», «О, это я, Сеня, забываю — выключила ли утюг, чайник?», «А я — Антон, переехала жить в телефон».
— Первая коллекция кукол была посвящена общим страхам , которые люди предъявляют сразу в процессе терапии, легко о них говорят. А новая коллекция — страхам, носящим глубинный характер, о них боятся говорить, потому что неловко, — рассказывает доктор психологических наук, директор казахстанского отделения Международной академии психологических наук, психотерапевт Европейского реестра психотерапевтов, тренер, супервизор международного класса Мария Кузубова. — После январских событий у людей обострились страхи, они стали чаще обращаться к психологам, говорят — мне страшно жить, выходить из дому, боюсь резких звуков. Несколько клиентов услышали звук учебных сирен, им стало страшно. На фоне этого еще и активизируются более глубинные страхи про себя какого-то не такого, который влипает в непонятные ситуации, который что-то не доделал, не доучился…И эти страхи парализуют человека.
— Во время январских событий люди сидели без связи, неизвестность пугала. Особенно тяжко было тем, кто не представляет своей жизни без соцсетей. Один из артистов — Антон, с привязанным к руке телефоном, продемонстрировал этот страх. Насколько он актуален?
— Очень показателен эксперимент: молодым людям до 25 лет предложили провести трое суток в помещении с книгами, без гаджетов. Эксперимент пришлось прекратить , дольше всех,около 5 часов, продержался парень. Одна из девушек билась головой о стену, кричала: «Выпустите меня!». Нам кажется — если я не загляну в телефон, то пропущу что-то очень важное. Телефон врос в наше тело, нашу душу. Январские события еще и показали, в каком количестве информационного мусора мы пребываем, ежедневно, ежечасно, ежесекундно. Это уже даже не страх. А нормальное невротическое заболевание. И оно больше в ведении не психологов, а врачей-невропатологов, психиатров.
В последнюю международную классификацию болезней ввели новые категории: зависимость от пластики или большого количества косметологических операций как психиатрический синдром, и зависимость от гаджетов, соцсетей.
Мария Кузубова
Тело как поле битвы — его изнуряют голодом, диетами, нагрузками…
— А казахстанки подвержены зависимости от пластики?
— Есть категория, в основном женщин, которые злоупотребляют косметологическими, инвазивными, хирургическими операциями .
— Они это признают?
— У них больше страх — что-то не доделали, не попробовали. Но то, что это уродует внешность, чревато для здоровья, они не признают. Любое психиатрическое заболевание сильно снижает уровень критичности. Это один из симптомов, когда человек не может критично, рационально оценить то, что с ним происходит.
— Есть кукла-человек, который забывает, выключен ли утюг, чайник. Со мной это постоянно происходит, я могу и других накрутить…
— Эта фобия одна из популярных Она глубже, чем кажется, и существенно снижает качество жизни. Часть действий у нас проходит на автомате, особенно утром, когда собираемся на работу. Мы не включены в существующую реальность, и когда опять в нее попадаем, начинается хоровод тревожных мыслей: выключила ли я утюг, чайник, плиту? Кстати, это один из первых симптомов стрессового расстройства. Люди начинают переживать по поводу собственной памяти, так как многое не помнят. Это показатель того, что у нас стремительный темп жизни, мы мало существуем в реальности, все время где-то в фантазиях, в думках о будущем, вместо того чтобы проконтролировать все здесь и сейчас, насладиться ароматом кофе.
Глубочайшая неудовлетворенность своим телом, неприятие собственного тела – еще одна проблема современности. По словам психолога, люди не задаются вопросами: «как устроено их тело?», «что оно любит и хочет?», «что с ним происходит?», а превращают его в поле битвы, изнуряя голодом, диетами, нагрузками… И в этой борьбе забывают спросить: «а как устроен желудок?», «что можно моему организму, а что нет?», «как я могу в этом теле долго и красиво жить?»
«Мы все живем в болевом синдроме»
На первый взгляд, куклы и созданные артистами театра «страхи» кажутся нелепыми.
— На самом деле каждая деталь тщательно прорабатывалась с психологом, рисовались эскизы, — рассказывает Лариса Еропкина. — От идеи до полного воплощения прошло полгода. Самое главное — люди, подверженные именно этим страхам, считывают их безошибочно.
— А почему у кукол ноги кривые?
— У них не только ноги кривые, они сутулые, поза очень неустойчивая. Люди, подверженные страхам, становятся неустойчивыми, хрупкими, нелепыми.
— Выбор цвета тоже не случаен?
— При работе с психологом люди часто говорят, что они ощущают страх. Когда их спрашивают: "Какого цвета ваш страх", — они отвечают: он голубой или синий. Когда человек испытывает страх, он будто испытывает внутренний холод.
Во вторую коллекцию, кроме желтого и синего цветов, мы ввели интенсивный красный, бордовый. К повседневным страхам еще примешалась тревожность за все. Особенно за то, что творится в мире.
— Активизировались страхи, ведь для наших территорий война — не пустое место, — продолжает Мария Кузубова. — У старшего поколения, их детей, внуков в памяти Вторая мировая война, с огромным количеством жертв, голодом, лишениями, горем. И то, что сейчас происходит в Украине, переживается не как страх, а как некий ужас, и у многих возникают экзистенциальные переживания — потеря смысла, стабильности, потери веры в будущее…. Эти состояния больше переживаются по типу горя, где есть стадия отрицания, торга, принятия. В людях сидит страх перед смертью, смертью мира, который нас окружает.
— Все чаще пользователи соцсетей пишут, что боятся заглянуть в завтрашний день, ничего не планируют на будущее….
— Мы столкнулись с тем, что невозможно планировать, и один из стабилизационных моментов — зацепиться за сегодняшний день или за какое-то событие , «до которого со мной ничего страшного не случится». Например, выборы Президента. Сколько тревог, постов, люди приходят, спрашивают: а что будет после 20-го?
На самом деле не просто тревожность увеличивается, а ужас перед жизнью. Мы всегда жили в неком планировании. А текущие события эту парадигму разрушают. Мы встаем в позицию песчинки перед хаотическим стихийным бедствием. Не знаем, что будет завтра, не можем ни на что рассчитывать, опираться на людей, которые рядом…
— Может, людям с повышенной тревожностью меньше смотреть, читать новости, соцсети?
— Этот совет уже не так актуален. Мы стоим на пороге какого-то нового, неизведанного мира, и нужно определяться, как в нем двигаться дальше. Это больше мировоззренческий кризис, когда то, за что цеплялись, рушится . Мы не знаем, что с нами будет завтра, и как наша психика к этому подстроится, тоже не совсем понятно. Пока пик тревоги, агрессии, ужаса, вины, боли. По большому счету, мы все живем в болевом синдроме.
— Сложно человеку прийти к психологу и рассказать о своем страхе?
— Культура начинает развиваться в сторону того, что, если человеку требуется помощь, он ее ищет. Все больше людей понимают: человеку нужен другой человек для помощи, поддержки, жизни. А помочь рассказать о своем страхе — это уже в профессиональной компетенции психолога.
Елена КОЭМЕЦ, фото Татьяны БЕГАЙКИНОЙ