Но любимый разнылся: «Ну, пожалуйста, ну, очень тебя прошу, там будут очень нужные люди, они все с женами придут…». На этом месте он опомнился и испуганно замолк, поняв, что ляпнул лишнее.
Но слово — не воробей, и реакция моя была мгновенной: «Тогда женись на мне! Если хочешь, чтобы я ходила с тобой на нужные – тебе, прошу заметить нужные! – вечеринки и светские приемы».
Я цепко держала его когтями, но, как всегда, змей ухитрился выскользнуть, пообещав «серьезно вернуться к этому разговору завтра, а сейчас мы ужу опаздываем, некогда, некогда, тебе ведь еще надо намарафетиться, ты должна выглядеть лучше всех».
Да уж, не учите ученого, я и сама не собираюсь уступать в чем-то этим женам. Красненькое платьице для низвержения общества по-дой-дет! И подстриглась я вчера весьма удачно, дабы явить миру свои божественно-смуглые плечи. Через полчаса я была готова, и обалдевший вид любимого подтвердил мой статус королевы вечера. «Женюсь!», — мелькнуло в его глазах.
Но тут же пропало – слишком уж он был озабочен поисками такси и жевательной резинки.
Едва мы отворили тихонько калитку и ступили на дорожку, ведущую к особняку, как в кустах затрещало и прямиком на нас вынеслась собака Баскервиллей с розовым язычищем на сторону. «Не бойтесь, он не кусается!», — кричал кто-то очень издалека. Возможно, кусаться песик и вправду не умел, зато целоваться-обниматься, судя по всему, обожал, и через пять секунд левая половина моего красненького платьица напоминала тряпку, которой моют пол в зоомагазине, причем не первый год. В общем, см. фильм «Бетховен».
Песик ростом с теленка обслюнявил меня так, что минут на десять выключил во мне врожденное чувство юмора и благоприобретенную любовь к животным. Ни салфеток, ни носовых платков у нас, естественно, не оказалось.
Кое-как стряхнув пучком травы следы собачьей коммуникабельности, я совершила вторую ошибку. Вместо того, чтобы тут же развернуться на 360 градусов и отъехать домой, к мороженому и холодному пиву (на выбор), я поверила любимому, что совершенно ничего не заметно и дала себя уговорить на продолжение банкета.
Пока мы шагали по дорожке, вымощенной кранным кирпичом, чувство юмора опять включилось, шкодного ньюфаундленда я заочно помиловала, и мы, наконец, достигли крыльца претенциозного особняка. Здесь столь дивно начавшийся вечер продолжился не менее достойно.
У ступенек стояла какая-то рептилия со следами подтяжек на лице и в сарафанчике, припоздавшем к ней лет на тридцать. «А вы что же, пешком? — спросила она таким тоном, словно была царицей египетской, и всех, кто прибывал в хоромы не на колесницах, по ее приказу бросали крокодилам.
С полным презрением к таким мизераблям она повернулась и сделала то, что я ненавижу: протянула руку и загасила окурок о зеленый лист какого-то фикуса. Живой лист! Если бы она ткнула сигаретой в мою руку или плюнула мне в глаз – эффект был бы точно таким же.
С подобной неистовой силой я ненавижу окурки в тарелках с остатками еды и до умопомрачения – в банках из-под рыбных консервов.
В каком-то старом фильме Элизабет Тернер убила соседку ножницами за то, что та надела туфли, не подходящие к платью. Какая невинная чепуха! Уверяю вас, на этом сборище Лиззи понадобился как минимум автомат Калашникова. А лучше всего – базука!
Вот краткий список того, что мне совершенно не нравится в жизни, чего я не переношу. Итак, терпеть не могу, когда кто-то харкается, плюется, использует слюну для тушения сигарет. Запах курева в любом его проявлении.
Не люблю смотреть на приталенные джинсы на девушках, если само понятие «талия» не применимо к вываливающейся опаре. Запах ног — это то, что меня расстраивает особенно. От лиц любого пола.
Я не понимаю, зачем надевать заведомо тесные туфли, а потом «незаметненько» снимать их под общим столом, чтобы «дать ногам отдохнуть», пока все слушают тост и ждут горячего. Достаточно легкому отзвуку чьего-то ножного амбре достичь моих ноздрей – рвотный рефлекс обеспечен. Ненавижу чавкающих людей.
А за то, что некоторые пальцами пробуют блюда, я бы пальцы отрубала. И — заодно уж — отрубала бы язык, которым облизывают мед и варенье с банок. Мужчин, которые не понимают слова «хватит» в смысле «больше не наливай» я бы выслала из страны без права въезда.
Тем девушкам и женщинам, что громко, неестественно и развязно хохочут в то время, как вы вышли послушать пение кузнечиков, заклеивала бы рот клеем «Момент».
Громкий разговор поддатых мужчин может довести меня до приступа мизантропии. Ненавижу безвкусные костюмы и косметику, нанесенную в безуспешной попытке выглядеть моложе, безудержно и щедро.
Пошлые анекдоты, над которыми натужно смеется из вежливости половина компании. Вопрос: «А чем вы, собственно, занимаетесь?» обычно приводит к грубостям с моей стороны. Силен и другой, традиционный: «Ой, а сколько журналисты зарабатывают?».
Терпеть не могу, когда меня называют: дорогая, милая, солнышко и переспрашивают: «Маша – это Мария?».
Словом, весь список был представлен на вечере от души. По сравнению с этим комплектом радостный порыв слюнявого ньюфа казался невинной детской шалостью – тем более, он был искренним.
Я вспомнила знаменитую фразу Бернарда Шоу: «Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак». Мне не был даже близко симпатичен ни один из собравшихся. О чем я, улучив момент, сообщила любимому. Он к этому времени уже совсем упрел от попыток развеселить нужных людей и «соответствовать», что только махнул рукой: делай, мол, что хочешь. Ну что ж, у меня было примерно три варианта:
1. Найти подходящий уголок, запастись как солдат в окопе, едой, напитками и терпением и дожидаться окончания вечеринки. Такой праздник живота в одиночестве среди других людей под девизом: «Пусть растолстею, но с вами, сволочами, общаться не стану!».
2. Мужественно провести полчаса, не слишком надеясь, что любимый меня-таки хватится, а потом свалить по-английски.
3. Не дать пропасть вечеру и устроить для себя индивидуальное шоу.
Я выбрала пункт третий и принялась активно вливаться в незнакомую компанию и общаться. Как известно, улыбка еще никому в этой нелегкой жизни не мешала, а ее искренность и открытость подкупает многих и не может оставить равнодушным никого.
Во всех учебниках психологии написано, что улыбающийся человек располагает к себе. Этот принцип я и взяла на вооружение. Тем более, что я всей своей загорелой кожей чувствовала: местным дамам я тоже зело не нравлюсь.
Первой под ударами моей тяжелой артиллерии пала рептилия. С бокалом в одной руке и сигаретой – ну, как же! — в другой она подплыла ко мне и спросила: «Вам плохо было, милочка? Я смотрю, платье-то!».
И скривила крашеный рот в сторону последствий рандеву с псом. Я радостно улыбнулась: «Что вы! Мне было так хорошо! Это все мой любимый… он такой страстный… Хочет меня каждую минуту и вот прямо в машине не выдержал. Машину тряхнуло на кочке, ну и… вы меня понимаете! Этого добра в нем так много…». И залилась счастливым смехом.
Что ж, оружие было выбрано верно. Рептилию словно холодной водой окатили. Она утратила дар речи и, испустив какое-то шипение, немедленно ретировалась. Мне же стало так спокойно и на самом деле хорошо, что я уже безо всякого раздражения посматривала вокруг.
И даже потанцевала с каким-то ловким юношей, физически ощущая, как от меня исходят концентрические круги радостной независимости и приятной уверенности в себе.
Уверенность в себе – это та конкретная наука, которая позволяет не унывать. Именно поэтому так важно быть уверенным в себе. А улыбка в данном случае – это флаг корабля.
Уверенный человек имеет бонусы — он притягивает других людей, которые ему симпатичны.
…«Извини, так получилось, я тебя, получается, оставил одну. Ты не очень скучала?», — виновато спросил любимый, ожидая, очевидно, смертной казни. Я улыбнулась отработанной за вечер улыбкой Маты Хари: «Что ты! Я чудесно провела время!».
И это было чистой правдой.