«А зачем? Ему и так хорошо. Ты готовишь… Ну, нечего ржать – как умеешь, но готовишь же!». Я вспомнила свои кулинарные эксперименты, за которые любой уважающий себя шеф-повар пустил бы меня на фарш или отрубил пальцы самым большим резаком — блестящим и острым.
И то неизменное мужество, с которым голодный любимый поедал эту дрянь, сохраняя учтивую улыбку на искаженном лице. «По дому он ни фига не делает, к ребенку он, видите ли, не готов. Зачем ему жениться на тебе?», — развивала свою мысль Марина.
Она была похожа на прокурора в суде, который входит в раж по ходу своей пламенной речи. Я наслаждалась модуляциями ее голоса и красивыми жестами. «И вообще: ты слишком цацкаешься с ним! — вдруг переключилась г-жа прокурорша, видимо, подзабыв, кто тут обвиняемый. – Ведешь себя как девчонка несмышленая. Учись манипулировать!».
И то верно: взрослая тетенька, а манипулировать совершенно не умею. Знать бы еще, как это делается. Видимо, это то самое искусство, о котором говорила устами переодетого Калягина донна Роза д’Альвадорес: «Мы, женщины, можем делать с мужчинами все, что захотим!».
Естественно, моим гуру в этом процессе стала великолепная Марина. Первым делом она убедила меня самое, что: бояться не надо, больно не будет, и вообще весь процесс – только на пользу. Высший пилотаж изящной манипуляции – осуществлять ее так, чтобы любимый ничего не заметил и вовсе не понял, что им манипулируют. Собственно, это такая… нежная хитрость.
Нам ведь изначально свойственны артистичность, умение находить компромисс, проявлять нежность. Мужчина же, согласно учению Марины, состоит из рефлексов, и приучать его нужно как собаку Павлова.
Зажглась лампочка – значит, будет колбаса. Дербалызнуло током – значит, не на ту кнопку нажал, колбасы не жди. Отнюдь нелишне вспомнить и знаменитого дрессировщика Дурова: можно и слона научить спички зажигать.
А что говорил профессор Преображенский, отвечая на вопрос доктора Борменталя, как это ему удалось приманить столь нервного пса? «Лаской-с! Единственным способом, который возможен в обращении с живым существом. Террором ничего нельзя поделать с животным, на какой бы ступени развития оно не стояло!». Взяв за доктрину это утверждение, я начала эксперимент.
Как известно, мужчина груб от природы, не умеет или стесняется быть ласковым.
Редкие из них, уходя на работу, целуют свою женщину, говорят приятные слова. И только в начале романа, стараясь изо всех силушек, они звонят пару-тройку раз просто так, а не затем, чтобы спросить, где лежат чистые носки, посылают глупые и трогательные смс-ки, покупают мелкие недорогие подарки и цветочки. Конечно, они уверены, что так – надо. Что женщину без этого не «разогреть» и не уложить в постель.
Им и в голову не приходит, что в сущности это инвестиции в их счастливое будущее с большими процентами и малым материальным вкладом. Эту мысль им нужно внушить – но без назиданий, от которых их пучит, а эдак ненавязчиво, незаметно, постепенно. Лаской-с? «Да-да, — говорит Марина, — давай, завтра расскажешь!».
И вот любимый приходит с работы. Я даю ему отдышаться и приступаю, чувствуя себя бездарной лаборанткой, позабывшей все профессорские установки. Он выходит на кухню, где жду его я – лучезарна и свежа.
Я наливаю ему холодненького пивка и, обогнув стол, обнимаю за плечи, нежно припадаю к неширокой его спине. Но вместо того, чтобы начать радостно повизгивать, он извивается подо мной, как придавленный червяк и раздраженно вопит: «Да перестань, жарко же!».
Тэ-э-эк-с, ошибочка вышла.
Ладно, попытка номер два. Сажусь напротив и с любовью смотрю в его глаза, пытаясь обнаружить их за телескопом, по недоразумению очками называемым. «Как хорошо, что ты у меня есть!», — говорю я с придыханием. Любимый снимает свои блюдца, протирает их салфеточкой и интересуется, что это такое со мной.
«Ничего, — смеюсь я лучшим своим смехом, — просто я счастлива, дурашка!». Дурашка молча открывает дверцу шкафчика, который у нас служит баром и внимательно изучает содержимое. Решив, видимо, что я от жары головой повредилась, осторожно так говорит: «Кстати, хорошее слово прозвучало: есть. Я бы сейчас сожрал что-нибудь».
Весь вечер я была – сама кротость и влюбленность. Иже херувимы. Я ловила каждый вздох, каждый взгляд, каждое движение с целью почесаться. Я сделала гренки с сыром, я принесла их к телевизору, я терпела четыреста шестьдесят восьмой просмотр «Перевозчика», я чуть ли не ковриком стелилась у обожаемых ног сорок пятого размера.
Закончилось все это тем, что любимый сказал: «Ладно, я все понял. Сколько? Сколько это стоит? Ну, то, что ты там себе присмотрела?».
Ладно, у Дурова с Куклачевым тоже небось не сразу получалось, не в первый день. Вооружимся терпением. Чему нас учит товарищ Марина? Если ласка не проходит, остается мощное оружие искушенных манипуляторов — слезы. Каждая истинная дочь Евы обязана уметь зареветь вовремя.
Отцы дарят подарки своим заплаканным дочерям, а школьные директоры прощают старшеклассницам полный ноль по всем предметам, лишь бы поскорее прекратился этот водопад в кабинете.
«Главное, — сказала умная моя подруга, — не говорить прямо, чего ты хочешь. Рыдай, как будто на тебя нахлынуло внезапно, и ты не можешь остановиться, а на все его расспросы отнекивайся – мол, ничего особенного, сейчас пройдет. Я вовсе не плачу, это я так. А сама реви еще пуще, прямо заливайся».
Сказано — сделано. Но просто так, извините, не каждая профессиональная актриса заплачет, им даже на съемках вместо слез воду на лицо капают. А мы во вгиках не учились, да и ни с того, ни с сего, среди бела дня заголосить – как-то нелогично, не в нашем стиле. Стало быть, надо под покровом ночной темноты.
И вот выбрала я подходящий момент – чую, не спит, от духоты с комарами мается. Лежу, содрогаюсь потихоньку, вхожу в роль. Слез нет, однако сухие сдержанные рыдания, по-моему, получаются очень неплохо. Сейчас он заволнуется, спросит: «Что с тобой, дорогая?». А я: «Ничего, ничего, прости, дорогой, что разбудила…». А он: «Нет-нет, я же слышу – ты плачешь!». А я: « Спи. Не обращай внимания. Тебе рано вставать, милый». Тут он встревожится окончательно, включит лампу, принесет мне воды, потребует все-все рассказать.
Я еще сильнее расплачусь и орошая его плечо горячими слезами, поведаю, как я хочу, чтобы «все как у людей» — и свадьба, и его фамилия, и ребенок… А он…
«Хр-р-рррр!», — с этим могучим звуком на меня упало что-то тяжелое и горячее. Открыв «заплаканные» глаза, я поняла, что это ножища любимого, нагло разметавшего свои конечности по всему ложу и храпящего как паровоз.
На следующий день я, как всегда, кинулась за помощью к авторитетам всемирной паутины. На тему «Почему он на мне не женится» поисковик выдал 5 миллионов ответов.
Чего только не советуют психологи! Особенно мне понравилась рекомендация о задействовании мудрости змеи и хитрости лисицы. Как это сделать одновременно, непонятно, особенно, если не обладаешь ни тем, ни другим.
Много пишется о «принципе маятника», о том, как применять его к упрямому экземпляру. Честно скажу, дальше пятой ссылки я не продвинулась. Все советы показались мне какими-то оторванными от реальной жизни.
Мужчины в размышлениях психологов выглядели недалекими и примитивными. Женщины – циничными стервами, желающими методом умелой манипуляции добиться своего во что бы то ни стало. Все это никак не вязалось с образом моего очкастого чучела – несуразного, но такого родного.
Вот типичная рекомендация по приручению своего избранника. «Говорите комплименты. Для каждого мужчины важная составляющая жизни – это достижение успеха. Причем этот успех может быть в самых разных сферах. Важно всячески оказывать знаки признания его достоинств, не важно в чем.
К примеру: «Ты классно рассказываешь анекдоты» или «Ты отлично готовишь шашлыки» и так далее. Не забывайте положительно отзываться о физических достоинствах мужчины, причем называя конкретные части тела, в том числе и сексуальные».
Дело в том, что у нашей пары принято с хорошим черным юморком «прохаживаться» по физическим достоинствам друг друга, и если я внезапно начну на полном серьезе «положительно отзываться о конкретных частях тела» любимого, психотерапевт мне обеспечен.
Возможно, я урод в дружной семье странного симбиоза змей и лисиц. Но… Шут с ней, с манипуляцией этой. В конце концов, ребенка я рожу все равно – так и быть, побуду немножко лисицей.
Не в фате и лимузине счастье – буду бодрить себя этой мыслью. Главное – отношения. А они у нас есть, и если он любит меня такой, какая я на самом деле, а не притворяшку, то, возможно, и сам, без посторонней помощи, когда-нибудь стукнет себя по лбу и скажет: «А чего это мы с тобой не женимся-то?».