Притеснения “Чингисхана”
Подтверждение тому – его персональная выставка “Бумеранг”, открывшаяся в Алматы. Он проговорился нам, что хотел бы сопроводить ее эпатажным перфомансом, но абы как он делать не привык, поэтому просил не раскрывать карты и приберег творческую выходку для следующего случая.
Шалбаев – представитель самой известной художественной группы в истории страны – “Кызыл трактор”.
Вот уже больше четверти века “Кызыл трактор” сотрясает умы обывателей (в его составе пять творцов – кроме Арыстанбека Шалбаева еще Саид Атабеков, Смаил Баялиев, Виталий Симаков, после ухода из жизни Молдакула Нарымбетова к группе присоединился Сырлыбек Бекботаев), а на вооружении всегда самые передовые арт-инструменты. Они – сила как вместе, так и по отдельности.
В галерее торгового центра мы рассматриваем работы автора. Центральное место занимает триптих “Чингисхан”, который несколько лет назад министерство культуры не допустило к показу на одной столичной выставке. Правда, после этого триптих демонстрировали алматинцам, а недавно работа вернулась с выставки из Санкт-Петербурга. Сложно сказать, что оскорбило взоры чиновников от культуры: Чингисхан в райских фруктовых кущах или тот, что на страже современного вооружения, или, может, покоритель космических глубин?
– Кстати, почему не Абай, не Махамбет, а Чингисхан?
– Во-первых, он мне интересен как человек, да, завоеватель, но он много и хорошего сделал, – говорит Арыстанбек. – Он же всех подряд не резал, не убивал, оставлял целые города нетронутыми. Во-вторых, он мой прапрапрадед, я из рода кият. Он – из кият борджигин. В-третьих, на самом деле изображен не Чингисхан, а его внук Хубилай.
Вообще, это не первый случай, когда творчество художника было удостоено особого отношения власть имущих.
– Раньше я немного хулиганил. Делал инсталляцию “50 крутых яиц”. Мне не нравилось то, что сверху нам говорили, что Казахстан будет среди пятидесятки (имеется в виду – развитых стран мира). Я сделал, но пришли люди и сказали, делай поменьше таких инсталляций.
Вдохновленный баррелем
Шалбаев говорит, что казахстанское современное искусство идет в ногу с многими социальными проблемами общества. Например, художника волнует сырьевая зависимость нашей экономики. Его цикл “Бочки-спички” – не первая работа на ниве “нефтянки”: играми на продажах-покупках барреля, бесконечными мониторингами котировок и трендов автор вдохновляется давно. Еще на фестивале современного искусства ArtBatFest в 2013 году в Алматы его осязаемые нефтебочки, составлявшие единую инсталляцию, с удовольствием крутили прохожие, а взамен получали разные поэтические строки. Это был своего рода акт гадания. Нынешние, уже живописные цистерны налиты доверху черным золотом, однако их опасная близость со спичками – скорее, напоминание о том, что мы сидим на пороховых бочках. А “ресурсное проклятие”, состояние, описанное экономистами, так и не было преодолено.
– Эта бочка, а за ней восход – у нас все лучше и лучше будет жизнь, – говорит художник, указывая на свою работу. – Не обязательно жить за счет нефти, нужно думать и о других вещах, о производстве. А потом, художник – не политик, он не кричит “ойбай, где деньги от этой нефти?”.
Хотя Шалбаев говорит, что не политик, но работа, посвященная выборам, встречает гостей выставки в числе первых:
– Многие сейчас не думают, когда голосуют. Они этого чиновника не поддерживают, а руку поднимают. “Главное – это спокойствие и лишь бы не было войны, чтобы были тои, радости” – так говорят люди. Это нас всех и убьет. Я вот не люблю бесконечные тои, этих поп-звезд, с экранов не слезающих, пропаганду по телевизору, это меня сильно раздражает.
– Вы не поклонник мейнстрима?
– Я не хочу собирать мусор в голове. Это как наркотик – один сказал, кто-то хорошо поет, и все побежали туда. Или продают в тазиках что-то хорошее – и все бегут, покупают. А себя никто не слушает.
Арыстанбек Шалбаев, между прочим, южанин, выходец из Сарыагашского района, где тои на 800–1000 человек в порядке вещей, однако той-певцам, чьих имен он не знает, предпочитает Шакарима и Бочелли.
– Вас стереотипы и выпады в отношении выходцев из Шымкента задевают?
– Нет. Видите ли, люди разные бывают. В Алматы прибывают ведь из всех регионов. И надо о каждом конкретном человеке говорить честно. Я и в работах стараюсь быть честным. По жизни такой, не люблю, когда люди ходят в мечеть, а через некоторое время плюются и курят. Хочу, чтобы зарубежные гости, когда приезжают к нам, видели приятные лица, а не памперсы и тампаксы, выброшенные вдоль трасс, и баклажки какие-то на улицах.
“Пьяный” перфоманс в МВФ
Шалбаев окончил Чимкентское художественное училище, потом Алматинский театрально-художественный институт, примкнул к группе “Кызыл трактор”, еще когда Советский Союз был жив. Давно перекочевал в южную столицу, здесь у него супруга, четверо детей и студенты. Работает на кафедре “Дизайн и интерьер мебели” в академии искусств имени Жургенова.
– Вам по душе, как люди обставляют свои дома?
– Я придерживаюсь минимализма. Изысканные стили, гламур, гипсовая лепнина мне не по душе. Много лишнего в этой жизни не люблю, стараюсь идти в середине, знать свою меру по жизни. Вообще время показывать себя, свой дом, интерьер постепенно проходит. Многие люди при деньгах начинают хорошие духовные вещи покупать, это отрадно. Они всего накупили, деньги в банках, в офшорах, и начинают присматриваться к тому, что богатые за рубежом делают с деньгами. Сколько можно покупать машин, одежды или ездить отдыхать? Любопытно, какая ситуация сложится лет через десять. По-моему начнут появляться люди, которые будут интересоваться картинами, скульптурами, будет больше меценатов.
И в заключение. Не каждый может похвастаться перфомансом внутри главного финансового института мира. А Шалбаев может. Во Всемирном банке в Вашингтоне вместе с Молдакулом Нарымбетовым им доводилось представлять банкирам “Пьяных дервишей” – так назывался тот знатный перфоманс.
– У нас были дорогие вина, и на полу был разложен большой холст длиной метра три, а на нем – флаг Америки, а сверху серп и молот. То есть большие державы должны дружить. Это у нас что-то нельзя, а там это нормально. Мне только не понравился один момент. Мы ездили в 2005 году, в аэропорту обыскивали вплоть до плавок. У нас в специальных чехлах лежали домбры для перфоманса. Они долго расспрашивали, что это за оборудование, тогда Молдакул начал играть, и нас пропустили.
– Перфоманс – более подходящий жанр выразить себя?
– Да. Вообще любое творчество дает возможность зрителю, чтобы он лишний раз подумал о чем-то другом. У нас же у многих на уме только покушать, поспать, выпить, заняться сексом. А художник должен верить, что может изменить город. Каждая картина или проект должны напоминать, что мир меняется.
АЛМАТЫ