На эти и другие вопросы “КАРАВАНА” ответил первый заместитель генерального прокурора Иоган МЕРКЕЛЬ.
Состязательность в процессе есть!
– Иоган Давидович, предполагалось, что с введением нового уголовно-процессуального законодательства права участников судебных процессов будут защищаться эффективнее. Однако адвокаты утверждают, что это не так: их мнение в суде часто остается не услышанным, ходатайства – не удовлетворенными, защитники на судебных заседаниях остаются на вторых ролях, а первую скрипку там по-прежнему играют прокуроры…
– Априори прокурор от имени государства представляет обвинение в суде. И то, что адвокаты не могут оспорить обвинение, говорит о том, что правоохранительная система у нас неплохо работает. Если бы прокуроры готовили обвинительные материалы бездоказательно, любой адвокат, используя комплекс имеющихся у него полномочий, мог бы “поломать” обвинение. Заверяю вас: при компетентном подходе реальная состязательность в процессе есть! Другой вопрос, что при нашей континентальной системе права следствие идет от имени государства.
Вообще в мире существует две системы права: англосаксонская (в США, Англии и ряде других стран) и континентальная. Их отличие в том, что в англосаксонской нет предварительного следствия, прокурор собирает доказательства сам, адвокат – сам. С ними никто друг друга не знакомит, их предъявляют только на суде, когда рассматривается дело. В континентальной же системе права предварительное следствие есть, все материалы собираются прокурором, и только при наличии достаточных оснований обвиняемому предъявляется акт. При этом он в отличие от англосаксонской системы права знакомится со всеми материалами дела. То есть исторически сложилось так, что при континентальной системе права у адвокатов несколько меньше возможностей, чем при англосаксонской.
Несмотря на это, некоторые полномочия, имеющиеся у адвокатов в США, мы все же перенесли в наш кодекс, чтобы дать им возможность реально защищать обвиняемого и установить состязательность процесса. С введением нового Уголовно-процессуального кодекса (УПК) все материалы, которые представляет адвокат, следователь обязан приобщить к уголовному делу. У адвоката есть возможность через следственного судью допросить свидетеля, если он полагает, что тот может представить доказательства в невиновности его подзащитного, но следователь отказывается этого свидетеля вызвать. Раньше такого никогда не было. Если следователь не назначает экспертизу, которую положено назначить, защитник может обратиться к следственному судье и заставить следователя сделать это, причем за счет государства.
– Следственный судья имеет право отказать?
– Если нет оснований, то, конечно, откажет. Но адвокат может поставить этот вопрос и в ходе судебного заседания, обосновав свою позицию. Такую же экспертизу может назначить судья. Но я уверен, что следственный судья, видя, что есть все основания для назначения экспертизы, ее назначит. Зачем ему нужно, чтобы материалы попали на судебное жюри? Даже прокурор, если к нам обратится адвокат, может назначить эту экспертизу. Ни один прокурор не откажет, если видит, что есть основания. То есть огромное количество полномочий адвокаты получили благодаря новому УПК. Кстати, председатель Республиканской коллегии адвокатов Ануар Тугел как-то даже высказался, что нынешний УПК получился адвокатским. И я его поддерживаю в этом мнении.
Штраф вместо тюрьмы
– Даже так? Насколько я знаю, господин Тугел весьма недоволен ситуацией. Более того, недавно отправил в Европейский союз, ООН и другие серьезные международные организации гневное заявление, в котором сказано, что уголовный процесс в Казахстане продолжает носить неоправданно суровый и репрессивный характер, судьи зависимы от органов госуправления, презумпция невиновности – лишь декларация, а сама реформа правоохранительной системы декоративна и не приносит ожидаемых результатов. При этом мнение адвокатов остается не услышанным.
– Я не соглашусь с такой категоричной оценкой, но давайте по порядку. Модернизация правоохранительной системы, в том числе введение Уголовного, Уголовно-процессуального, Административного, Гражданско-процессуального и нескольких других кодексов, уже почти выполнена. Если говорить об Уголовном кодексе, он существенно снизил репрессивность. Посмотрите, за прошлый год 76 процентов осужденных получили наказание, не связанное с лишением свободы. Это сократило индекс тюремного населения в разы. На заре нашей независимости Казахстан занимал 3-е место по индексу тюремного населения после США и России, а сейчас мы на 61-м месте.
Если говорить о хозяйственных, должностных преступлениях, в прошлом году были введены кратные штрафы, что позволило не сажать людей за решетку. Они остаются на свободе, но платят огромные суммы штрафов в бюджет государства, и количество штрафов, к слову, возросло в 7 раз. Так делается во всем мире.
За решеткой должны сидеть только те, кто профессионально встал на путь криминала, остальные наказываются рублем. Если он взял взятку, злоупотребил служебным положением, его заставили вернуть деньги, оштрафовали и пожизненно запретили работать на госслужбе, и все на этом.
С нар на госслужбу?
– Да, только в Казахстане осужденные за взятку чиновники нет-нет да и возвращаются на госслужбу. В прошлом году только в Жамбылской области прокурорская проверка выявила около десятка таких фактов. К примеру, осужденный аким Камкалинского сельского округа работал в системе акимата Сарысуского района, в областном департаменте юстиции числился сотрудник, в отношении которого было прекращено уголовное преследование по нереабилитирующим основаниям.
– С этим мы боремся, я вас уверяю. Да вы же сами сослались на данные прокурорской проверки. Мы проводим аналитическую работу по нашим базам данных комитета правовой статистики, и, если такие люди попадаются, больше они не работают на государственной службе.
– А как вы прокомментируете то, что руководитель Национальной палаты предпринимателей Аблай Мырзахметов имеет криминальное прошлое? Ему было предъявлено обвинение в руководстве преступным сообществом и совершении хищений на сумму с девятью нулями, за что он был приговорен к 5 годам лишения свободы условно. А сейчас одно из направлений его деятельности в НПП – антикоррупционное. Как это возможно?
– У нас в УК есть статья, что погашение судимости аннулирует все ее последствия. У него судимость, наверное, погашена. Нет проблем, он же не на госслужбе.
Председатель правления Национальной палаты предпринимателей
– Но Нацпалата существует на так называемый “налог с бизнеса”, который предприниматели в обязательном порядке перечисляют в казну НПП. К тому же есть много нареканий к прозрачности ее финансовой деятельности.
– Нельзя же человеку вообще запретить работать в бизнесе, в структурах, которые организовал бизнес.
Офшоровы запасы
– Тогда вопрос о возвращении капиталов, выведенных из Казахстана за рубеж и осевших там. Эти суммы исчисляются миллиардами долларов. Когда их наконец вернут?
– Это серьезная проблема. В рамках ООН есть несколько конвенций, в том числе конвенции по борьбе с коррупцией, транснациональной преступностью, наркотиками и т. д. Но эти документы носят рекомендательный характер, и страны отказываются их применять. Как мы ни пытались в соответствии с конвенциями работать, эффекта получается мало. Поэтому мы заключаем двусторонние договоры об оказании правовой помощи.
Недавно заключили соответствующий договор с Великобританией, и он уже ратифицирован. В этом документе мы заложили соответствующие нормы о возврате капиталов. Согласно им, если были похищены государственные средства, то они полностью возвращаются, за вычетом тех сумм, которые пошли на оценку имущества.
Ведь виллу в Казахстан не перенесешь, а чтобы ее продать, сначала нужно оценить.
Если же речь идет не о государственных деньгах, то мировая практика – 50 на 50. То есть органы того государства, в которое мы обращаемся, затрачивают средства, человекоресурсы, поэтому обычно половина суммы остается у них, а вторая половина возвращается к нам.
Вопрос достаточно сложный в связи с тем, что у нас есть офшоры, различные методики сокрытия капитала. Все очень непросто. Поэтому в этом вопросе первостепенное значение имеет развитие международного сотрудничества, при наличии договоров можно работать. Есть, правда, еще принцип взаимности без договора, но по большей части страны отказывают.
– Насколько вообще перспективно строить планы на возвращение в Казахстан денег, находящихся в офшорах?
– При наличии у нас уголовного дела и доказанности, что эти деньги ушли из Казахстана незаконно, что они были похищены, вероятность такая не исключается. Но для этого надо много работать. Препон много: разница в законодательстве, разница в судебных системах… Немаловажен и язык судопроизводства. Поэтому, когда решаются подобного рода вопросы, Казахстан, чтобы отстаивать интересы страны на профессиональном уровне, вынужден нанимать иностранные консалтинговые, адвокатские фирмы. Не так все просто, как кажется.
Адвокатский игнор
– Вернемся к отечественным защитникам. Они недовольны тем, что правоохранительные органы, проводя глобальные реформы, их мнение не учитывают, профессиональные интересы игнорируют. В том же заявлении председатель Республиканской коллегии адвокатов выразил претензии относительно организации последней тематической конференции, куда из всех адвокатов страны был приглашен он единственный. Как вы это объясните?
– Это уже пятая подобная встреча с иностранными экспертами, учеными, практиками из Казахстана, в том числе и адвокатами. Но в этот раз концепция конференции была несколько иная. Дело в том, что мы год работаем по новому УПК, и нам было важно послушать мнение прежде всего иностранных экспертов, которые проводили анализ по новым институтам нашего Уголовно-процессуального кодекса, понять, насколько правильно наше решение перейти на европейскую модель уголовного судопроизводства. То есть это не была стандартная конференция, где выступают с докладами. Собственно, от правоохранительных органов никто, кроме меня и заместителя министра внутренних дел, с докладами не выступал.
Председатель Республиканской коллегии адвокатов Ануар ТУГЕЛ
По программе первого дня предполагалось, что сначала выступят иностранные эксперты, а после обеда пройдет встреча с секретарем Совета безопасности, в которую, кстати, был включен и господин Тугел. Мы планировали, что там будут озвучены вопросы к иностранным экспертам, прозвучат ответы, и ожидали, что адвокатское сообщество в лице председателя Республиканской коллегии тоже примет в этой дискуссии активное участие. Мы были уверены, что он, как председатель Республиканской коллегии, аккумулирует мнение всего адвокатского сообщества и озвучит его на этой встрече, задаст интересующие его коллег вопросы, внесет инициированные ими предложения. Я не говорю, что все они были бы сразу приняты, но они хотя бы попали в зону обсуждения. Их бы обсуждали на рабочих группах, о них знали бы секретарь Совета безопасности, председатель Верховного суда, министр юстиции, генеральный прокурор – все они участвовали в конференции. Они могли выслушать его. Но он почему-то не пришел.
Во второй день конференции вообще не было ни одного выступления. Были только дискуссии. Мы рассчитывали, что на них адвокатское сообщество расскажет о своих замечаниях по Уголовно-процессуальному кодексу. Однако этого не произошло. Мы вместе с председателем Совета безопасности и председателем Конституционного совета были в недоумении, почему руководитель Республиканской коллегии адвокатов отсутствует на этой встрече. Приглашение на мероприятие ему было направлено заранее, и мы на него рассчитывали.
Может быть, проблема в том, что адвокаты сами не могут пока выработать единую профессиональную позицию? А причины задаваться таким вопросом есть. Когда мы проводили конференцию в 2014 году, адвокаты не могли определиться, куда хотели бы двигаться дальше. Вначале сказали, что хотят перейти на англосаксонскую систему права. Когда же присутствовавшие американские эксперты сказали, что таких полномочий нет даже у их адвокатов, наши вдруг предложили перейти на советскую систему права. То есть адвокатское сообщество пока и само не решило, в какую сторону хочет развиваться. Весной 2015 года мы пригласили огромное количество адвокатов на такую же конференцию. Хотели выслушать их мнение. Они вообще проигнорировали мероприятие. В этом году ситуация похожая.
– В этот раз они рассчитывали, что будут представлены бо́льшим составом…
– Повторюсь: человек, возглавляющий адвокатскую организацию, вполне мог бы представить интересы своих коллег на этой конференции. Конечно, являясь членом Совета правовой политики, господин Тугел может и там высказать свое мнение, но и на совете я ни разу не слышал, чтобы он выражал серьезные претензии или конкретные предложения адвокатского сообщества. Поэтому мы предположили, что таковых пока нет или эти предложения еще находятся в работе. И то, что он, проигнорировав конференцию, сделал такое громкое заявление, нам, честно говоря, не совсем понятно.
Справка “КАРАВАНА”
Упрощенные формы расследования и согласительных процедур, введенные в рамках модернизации правоохранительной системы Казахстана, приносят первые плоды. В прошлом году на треть (с 34 тысяч до 45 тысяч) увеличилось количество примирений сторон до начала судебного разбирательства, около 4 тысяч дел направлено в суды по “ускоренной схеме” – со сделкой о признании вины. Применение залога выросло в 4,4 раза. Количество штрафов увеличилось в 7 раз.
Человеческий фактор не искореним
– Между тем вопросов по поводу судопроизводства у адвокатов, да и не только у них, возникает много. Случается, водитель человека сбил и скрылся с места преступления. Пострадавший погиб, а преступник в итоге отделался условным наказанием. Другой сбил, остановился, помог, вызвал “скорую”, лечение оплатил – его посадили. Почему такая разница в подходах?
– Эта проблема заключается в судебной практике. Ее Верховный суд в своих постановлениях корректирует. Но вы же понимаете, что санкции статьи никто не меняет под конкретные случаи, они одинаковы и для того, и для другого. Судья дает квалификацию тому или иному факту, исходя из материалов дела.
Конечно, человеческий фактор был, есть и будет. Следователь собрал кучу материалов, судья молодой, не разобрался – так бывает. Но для этого есть апелляция, есть кассация, есть прокурор, который вносит протест. Да, иногда эта система не срабатывает, и такие примеры есть. Но даже в развитых демократиях, бывает, осуждают к смертной казни невиновного. Абсолютной справедливости не будет никогда.
Утром украл, вечером – в тюрьму!
– Что сейчас для вас актуально?
– Чтобы наши Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы заработали, как мы и предполагали. Для этого мы мониторим законодательство, и, я думаю, в ближайшее время результаты этого мониторинга облекут форму закона и существенно облегчат судьбу наших граждан, их права будут более защищены. И естественно, упростим уголовное судопроизводство.
У нас, когда начали работать над УПК, главная цель была – упрощение. Все дело в том, что дела даже небольшой тяжести у нас расследовались месяцами. Обыкновенную кражу, бывало, “вели” полгода. В тех же США, ряде европейских стран практика такая: утром совершил преступление – и уже завтра или даже в тот же день предстал пред ясные очи судьи. Заключается сделка о признании вины, человек получает половину срока, предусмотренного статьей, и к вечеру он уже в федеральной тюрьме.
У нас за прошлый год 20 процентов дел были закончены именно таким путем: в форме ускоренного производства, путем заключения сделки о признании вины. Я считаю, что это неплохой результат. В первые три месяца такого рода дела, конечно, очень редко поступали в суд. Потом наработали практику, и далее будем продолжать. Я думаю, это позволит правоохранительным органам не тратить время на такие дела и сосредоточиться на более серьезных уголовных преступлениях, которые представляют существенную опасность для нашего общества.
Астана