– Вы не первый раз участвуете в конференциях по вопросам изменения климата. Что нового принесла конференция в Париже, что изменилось по сравнению с другими годами?
– Переговоры по климатическим вопросам проводятся ежегодно и завершаются по традиции в декабре двухнедельными сессиями. В этом году они привлекли внимание в связи с участием большого количества глав государств и правительств различных государств. Еще одна причина связана с принятием Парижского соглашения по климату. Это соглашение может заменить Киотский протокол с 2021 года, но на самом деле оно гораздо шире по охвату мер в области изменения климата, которые предусматривается предпринять, и охвату стран, участвующих в их реализации.
Киотский протокол, прежде всего, предусматривал участие в сокращении выбросов парниковых газов только развитых стран, отдельных стран с переходной экономикой (Беларусь, Украина). Казахстан присоединился к этим усилиям на добровольной основе. Однако современный мир вошел в период, когда уже недостаточно ограничивать выбросы парниковых газов, а нужно адаптироваться к условиям проживания с изменяющимся климатом. Парижское соглашение предусматривает активное участие как развитых, так и развивающихся стран в борьбе с изменением климата и снижением концентрации парниковых газов в атмосфере, при этом каждая страна сама для себя определяет соответствующие показатели. В соответствии с принятыми решениями с 2025 года планируется ежегодное выделение развитыми странами развивающимся от 100 миллиардов долларов и выше на эти цели, что само по себе свидетельствует о масштабности задач.
До последнего момента существовал высокий риск того, что Парижское соглашение принято не будет. В тексте проекта были очень сложные пункты, которые могли бы сорвать его подписание. Среди них я бы выделил признание на международно-правовом уровне климатической миграции, ответственности за ущерб, причиняемый последствиями изменения климата, определение объемов финансирования международных усилий в области изменения климата со стороны развитых стран. По некоторым из них удалось достичь консенсуса, рассмотрение других вопросов отложено до лучших времен, например, это касается вопроса о климатической миграции.
– Президент Казахстана высоко оценил принятый в Париже итоговый документ. Почему для нас так важно то, что произошло в столице Франции?
– Еще недавно велись жаркие споры в отношении того, “имеет место изменение климата или нет?”, “связано с деятельностью человека или нет?”. Эти споры оставлены в прошлом. Сейчас практически весь мир согласился с тем, что с изменениями надо что-то делать и делать безотлагательно. Они стали угрозой для существования отдельных стран и всего человечества в целом в зависимости от градуса повышения глобальной температуры, с которым мы столкнемся. Это и есть основной посыл Парижского соглашения, хотя то, о чем удалось договориться, далеко не максимум усилий, которые необходимо предпринять. Главное, что все страны согласились действовать перед лицом общей угрозы!
Многие говорят о многополярном мире как о безусловном благе, но в таком мире стало очень трудно договариваться. 196 стран-участниц, у каждой есть свои интересы и свое личное мнение, и каждая из них в отдельности могла заблокировать принятие нового соглашения. Это можно сравнить с домом, в котором проживает много семей, но нет признанного главы семейства. Каждый в отдельности может найти огромное количество доводов в пользу того, что не он/она, их семья должны “мыть посуду”, “вносить вклад в его поддержание и ремонт”. В результате общий дом может просто стать непригодным для проживания всех и каждого в отдельности.
Успех французских дипломатов в ходе климатических переговоров состоит в том, что они в условиях этой многополярности смогли убедить всех внести вклад в поддержание нашего общего дома – планеты Земля. В этом смысле Парижское соглашение – “продукт при полном непротивлении сторон”, ну или почти полном. Моя коллега из белорусской делегации считает, что французы заранее просчитали варианты развития переговоров с участием огромного количества игроков, вплоть до мелочей.
– В заявлении Президента нашей республики об итогах конференции сказано, что Казахстан готов выполнить свои обязательства и внести лепту в имплементацию Парижского соглашения. Что наша страна должна сделать для этого?
– В отличие от Киотского протокола обязательства по сокращению выбросов парниковых газов не строятся по принципу “сверху-вниз” посредством распределения коллективного обязательства по сокращению среди участвующих государств. В случае Парижского соглашения каждая участвующая страна самостоятельно определяет для себя соответствующие показатели в рамках так называемых национально определяемых вкладов. Казахстан в числе свыше 150 других стран мира подготовил и предоставил свой вклад по Парижскому соглашению, которое должно будет вступить в силу с 2020 года. Наш вклад предусматривает ограничение выбросов парниковых газов до 2030 года на уровне минус 15 процентов от общего объема их эмиссий в 1990 году. Это примерно на уровне наших текущих выбросов, но надо отметить, что национально-определяемые вклады будут пересматриваться в сторону повышения каждые 5 лет.
Конечно, для выполнения представленного страной вклада нужны определенные механизмы и инструменты. Для Казахстана основным таким инструментом для сокращения является система квотирования и торговли выбросами парниковых газов, которая покрывает наиболее крупные промышленные источники. Еще недавно в правительственных кругах с подачи энергетиков, представителей нефтегазового сектора обсуждался вопрос о введении временного моратория на работу этой системы, но будем надеяться, что заявление главы государства будет рассматриваться правительством в контексте сохранения существующих и введения дополнительных механизмов по сокращению выбросов парниковых газов.
– Какие задачи в свете Парижского соглашения должен решать Казахстан?
– На Казахстан не будут распространяться положения об оказании помощи развивающимся странам посредством выделения финансов, предоставления технологий и оказания технической помощи. Наши основные задачи – выполнять национальные вклады по ограничению и сокращению выбросов парниковых газов, планомерная адаптация к последствиям изменения климата своей экономики и уклада жизни граждан страны, а также решение технических вопросов, связанных с участием в Киотском протоколе до 2020 года и затем в Парижском соглашении. Технические вопросы включают проведение расчетов, правильный учет выбросов и поглощения парниковых газов, предоставление достоверной отчетности и другой информации по международным обязательствам. Раз уж мы согласились действовать сообща со всем миром, то нужно быть с ним на постоянной связи через секретариат и другие органы Киотского протокола, Рамочной конвенции ООН об изменении климата и Парижского соглашения. А это очень большая и трудоемкая работа.
– Проведение ЭКСПО-2017 в Астане на тему “Энергия будущего” перекликается с целями Конференции по климату?
– Безусловно, основным источником выбросов парниковых газов для нас остается энергетика, где мы преимущественно сжигаем уголь. Переходя на более современные источники энергии, мы значительно снижаем выбросы парниковых газов, а в случае их замены на возобновляемые источники энергии практически сводим к нулю. ЭКСПО-2017 – это демонстрация готовности страны переходить к более современным источникам энергии, к возобновляемой энергетике. Хотя конечным результатом должен стать переход к ним на практике.
В этом отношении отмечу, что в Париже в ходе обзора деятельности Казахстана в области изменения климата был задан вопрос представителем одной из делегаций: “А что вы собираетесь делать со старыми угольными электростанциями?”. Вопрос был в точку, нельзя рассчитывать на существенный вклад в борьбу с изменением климата без решения этого вопроса. С одной стороны, мы говорим об энергетике будущего, с другой – энергетики говорят, что “Нет, давайте использовать имеющиеся мощности, пока они не выработают весь свой ресурс”, “давайте сжигать уголь, которого хватит на многие десятилетия”. В этом и состоит текущая дилемма Казахстана, образно говоря, нельзя сделать более светлой и современной обстановку в доме, если кто-то не дает выбрасывать на свалку ни одну вещь из далекого прошлого.