Половина из них, используя профессиональный язык, – устойчиво произведенные кустарники. Проще говоря, такие, что заняли места, где когда-то рос лес. Хвойники могли быть уничтожены пожаром, могли вывалиться от старости. Или исчезли из-за того, что после рубки не провели содействие по возобновлению молодняка… Причины разные, главное – сейчас наука взялась найти решение, как на этих землях восстановить пихтачи, ельники, кедровники.
Как заметил директор Алтайского филиала Казахского научно-исследовательского института лесного хозяйства и агромелиорации доктор сельскохозяйственных наук Андрей КАЛЕЧЕВ, по сравнению с масштабами соседней российской Сибири площадь 260 тысяч гектаров кажется незначительной. Однако для Восточного Казахстана это 15 процентов гослесфонда. До сих пор у лесного хозяйства не было высокоэффективных способов борьбы с закустариванием. Лет 30–40 назад делали попытки применять бульдозеры и раскорчевывать участки. Но, во-первых, такой способ является слишком затратным, а, во-вторых, тайга есть тайга: встречаются выходы скалы, слой почвы зачастую небольшой.
– После пожара всегда первыми появляются травы, а следом кустарники, – рассказал руководитель Алтайского филиала НИИ. – Если на местности прежде росла осина, она даст корневую поросль, поднимется. В противном случае всё займут кусты. А в природе так устроено, что хвойные породы начинают расти только тогда, когда есть полог из лиственных – берез и осин. Их так и называют – породы-пионеры. На окраине Риддера при въезде в город сейчас всё, например, затянуто березняком. Несколько лет назад там был пожар. Пройдет еще какое-то время, и под пологом березы взойдет первый ярус хвойных пород.
В основу своего пилотного проекта ученые положили свойство невероятной жизнестойкости осины. Как показали наблюдения, одно отдельно стоящее деревце диаметром 50 сантиметров дает от 30 до 1 100 отростков. Если его срубить, то есть простимулировать корневую поросль, можно получить полгектара устойчивого лиственного леса. Две осинки – гектар леса!
В 2018 году в Черемшанском лесхозе провели пробные работы: посадили однолетние саженцы триплоидной осины прямо в торфяных стаканчиках. Следом начинание подхватили в Асу-Булакском лесхозе, где под саженцы выделили 25 гектаров похожей закустаренной редины. Еще 2–3 года – и специалисты срежут молодые деревца, чтобы получить максимальное количество поросли. То есть на месте кустарников вырастет лиственный лес, а затем под его пологом начнет подниматься хвойный.
– Чем больше очагов по площади, тем лучше, – отметил ученый. – Дальше можно еще целенаправленно посадить туда хвойники – это будет прекрасно. Наука ставит задачу ускорить процесс, потому что кустарниковое сообщество – длительное и устойчивое. Оно может сохраняться десятилетиями, столетиями.
По словам ученых, трава часто становится врагом для лесовосстановления. Плотный покров может так затянуть почву, что вглубь не пробьется ни одно семечко. Однако стоит нарушить слой дерна (например, трактором) – начинается бурное естественное возобновление.
Любой лесник подтвердит: два-три месяца – и даже самую неприглядную лесосеку не узнать. Она сплошь покрывается березой и осиной, поросль стоит, как щетка. Да, лиственный лес – не хвойный. Считается, что он менее ценный. Но такое породное изменение – временный фактор. В 1974–1976 годах на востоке Казахстана были сильные пожары. Если сейчас проехать по тем местам, виден первый ярус хвойных пород – он уже пробился под кронами берез и осин. Понятно, что по человеческим меркам природный цикл слишком длительный, занимает десятилетия. Но для леса период в 50–70 лет – только миг.
Пилот в Черемшанском и Асу-Булакском лесхозах продолжается. Ученые вместе с лесниками ведут мониторинг, накапливают данные. Пройдет время, и они смогут выдать обоснованные рекомендации по эффективным способам перевода закустаренных земель в лесные.
Другой проект Алтайского филиала лесного НИИ касается влагоудерживающих и влагонакапливающих свойств леса. Исследователи заметили странность: казалось бы, в разных уголках Западного Алтая выпадает примерно одинаковое количество снега. Но где-то он впитывается, а где-то сходит бурно склоновыми стоками. В чем причина?
Для наблюдения выбрали участки со схожими условиями: горы с уклоном в 15 градусов, пихтач, березняк, осинник, кустарник. Изучали в течение двух лет. Выяснилось, что в кустарниках снег сходит быстро, интенсивно, поверхностными стоками. В березняках таяние идет в течение 20 дней. А если речь о пихтовых лесах, то там снег держится на месяц дольше и впитывается в почву. Другими словами, важными снегозадерживающими способностями обладают только пихтовые леса. Если на местах пожаров или рубок возникнут кустарники – это плохо для природы.
Проект еще не завершен, но ученые уже могут констатировать: лес, где по каким-то причинам произошла замена хвойников на другие породы, только отчасти выполняет свои защитные функции.
Полыхнет так, что…
Бедой лесов Казахстанского Алтая наука называет его старение. Тайга стареет, вываливается, накапливает горючий материал.
– Зайдешь в лес – молодняка нет, – дал комментарий директор Риддерского лесхоза Ерик РАМАЗАНОВ. – Под ногами толстый слой подстила, лес валится.
– Раньше пихту рубили по достижении возраста 80 лет, сейчас подняли до 110–120 лет, – рассказал опытный лесотехнолог из села Черемшанка Сергей ГРОХОТОВ. – У нас специалисты из Казахского лесоустроительного предприятия пришли смотреть лесничество, где они назначили рубки. А леса нет! Он весь лежит, гниет, короед его ест. Хотя 10 лет назад, когда шло лесоустройство, этот пихтач еще стоял.
Еще два-три десятка лет назад северо-западные склоны небольших гор возле Черемшанки были сплошь в пихтовой тайге. Сегодня они покрыты кустарником. Почему? На рубку введены ограничения, пихты старые, вываливаются, трава густая, всё затянуто дерном. Семена деревьев не попадают в почву, идет закустаривание. Если в 2009 году в материалах лесоустройства полноту насаждений в лесничествах указывали 0,6–0,7, то есть деревья росли густо, с небольшим просветом между кронами, то сейчас специалисты говорят о снижении показателя до 0,2–0,3. По сути, это редина, единичные деревья.
– Заготовителям в лес нельзя, никаких работ они не провели, лес вывалился, – подытожил специалист. – В этом году лесоустроителям придется часть площади перевести из лесопокрытой в кустарники.
Убытки от потери особо ценной пихты – полбеды. Ученые отмечают пожарную опасность.
– Существует число Вольфа, определяющее 11-летний цикл солнечной активности, – пояснил руководитель филиала. – Соответственно, на Алтае пожароопасные периоды возникают один раз в 10–12 лет, независимо от того, в каком состоянии лес. Были, например, горячие 1997 год, потом – 2011-й. Сейчас вновь подошел пожароопасный период. Это природное явление.
Лесников накопление пожароопасного материала откровенно тревожит. От многих прозвучали прогнозы, что нынешние пожары площадью 200–300 гектаров покажутся легкой разминкой, если государство всё оставит как есть, если не будут приняты серьезные меры.
– Рубки не ведутся, старье лежит на земле, – посетовал главный инженер по охране и защите леса Пихтовского лесхоза Александр МАМОНОВ. – Будет еще один засушливый год – всё может вспыхнуть.
Исполнительный директор Ассоциации предприятий лесной, деревообрабатывающей и мебельной промышленности Восточно-Казахстанской области Владимир РЕЗАНОВ привел в пример США. Там в свое время насаждения так защищали, что часть лесов превратилась в перестойные. Накопилось много мертвых деревьев, валежника, хвойной подстилки – идеального топлива. К концу XX века пожары в Северной Америке приобрели ужасающий масштаб, а сегодня, в начале ХХI века, мы все свидетели того, как страшно горят леса Калифорнии.
– Сейчас проходит очередное лесоустройство, нужно, чтобы лесоустроители оценили степень накопления горючего материала, – высказал мнение исполнительный директор ассоциации. – Мы видим, что меняется климат, много сухостоя. Специалисты должны дать прогноз, что будет в случае крупного пожара. И принять защитные меры.
Усть-Каменогорск – Риддер