Человек, под сказки которого засыпали и засыпают несчетное число детей, совершенно не переносил детского общества.
Однажды, уже в зените славы, Андерсена попросили позировать для скульптора с книгой в руках в окружении целевой аудитории. «Вы хотите, чтобы я читал сказки в окружении детей, которые будут виснуть у меня на шее? Да я и слова не смогу вымолвить в такой атмосфере».
Биографы писателя всегда подчеркивают, что вырос Андерсен в бедности и даже нищете. Однако родители Ганса наоборот считали, что их сыну несказанно повезло. «Какой счастливчик. Живет прямо как графский сынок». Все познается в сравнении.
Мать сказочника, Анна Мари Андерслаттер, в детстве вынуждена была просить милостыню, а ее сын на паперти никогда не стоял. Но все-таки — отец-башмачник плюс мать-прачка вовсе не равняется графскому сынку. Однако мало кто знает, в Дании бытует легенда, что Ганс Христиан был королевского происхождения. Ни больше, ни меньше.
Доказательство? Сам Андерсен об этом написал в своей ранней биографии. Писал, что в детстве часто играл с принцем Фритсом, который потом стал королем Фредериком Седьмым. Никаких друзей-мальчишек с улицы. Только принц.
Неловко даже развеивать эти иллюзии. Но Андерсен на протяжении всей своей жизни придерживался придуманной им версии. Так или иначе, но после смерти короля, за исключением членов августейшей фамилии, к гробу усопшего был допущен только один человек со стороны. И это, как вы понимаете, был Андерсен.
Положим, это только подтверждает, что Андерсен всю жизнь страдал от того, что он простолюдин, выскочка. Хотя с годами, когда пришла заслуженная слава, почет и уважение, это было уже совершенно излишне.
Однажды Андерсен шел по улице и услышал, как женщина говорит своему маленькому сыну: «вот идет господин, под колыбельную песню которого ты каждый день засыпаешь». Мальчик поднял голову, посмотрел на высокого худого господина в черном костюме и протянул ему самую большую ценность, что у него была — оловянного солдатика.
Про пылкого и преданного оловянного солдатика Андерсен потом тоже написал. Но в душе, как выясняется, он на всю жизнь оставался гадким утенком.