Ему было всего 39 лет. Коллеги, друзья называли Ерлана фанатом археологии, профессионалом своего дела, за которое он болел душой и готов был работать даже на волонтерских началах.
“В очень жестких условиях даже у крепкого организма есть предел”
В археологии случайных людей не бывает. Здесь только те, кто любит свою профессию и готов трудиться в невыносимую жару, холод, 24 часа в сутки, и всё ради науки. Ерлан был таким. Его коллеги вспомнили, как несколько лет назад на ученом совете академики чуть не поругались из-за него – каждый хотел заполучить в свой проект молодого ученого.
Его напарник по проектам, коллега по отделу археологии раннего металла, ведущий научный сотрудник Института археологии Александр ГОРЯЧЕВ говорит, что с Ерланом дружили и хотели работать все:
– Работоспособность у него – колоссальная! Он умудрялся делать камеральную обработку материалов параллельно с полевыми исследованиями. Так организовывал процесс, что сразу после окончания полевых исследований в течение одного-двух месяцев был готов отчет. Обладал повышенным чувством ответственности. Никто не заставлял его мониторить ситуацию с древними археологическими памятниками в Алматы и Алматинской области. Это на уровне подсознания. Но благодаря его вмешательству, знанию законов удалось остановить их разрушение.
Я с ним последние годы тесно работал, и мне удалось понять, почему с этим молодым специалистом так хотели работать ведущие археологи Казахстана. Он был самый перспективный!
Мы точно не знаем, что там произошло в экспедиции. Возможно, дали о себе знать осложнения после перенесенной коронавирусной инфекции.
В разные годы Ерлан работал в тяжелых условиях в Кызылординской области, Центральном, Восточном Казахстане, в Шуской долине.
– Три года назад я работал на объекте, летом температура достигала 48–52 градусов выше нуля, у меня кровь закипела, – продолжает Александр Анатольевич. – По приезде домой попал в больницу, оторвался тромб, но он ударил в руку, и поэтому я выжил. Когда работаешь в очень жестких условиях, даже у крепкого, здорового организма есть предел. Археологам после 30 лет надо постоянно мониторить здоровье. В 39-летнем возрасте я тоже не задумывался об этом: вперед – в пустыню, вперед – в горы. И Ерлан шел по этому маршруту. Молодой, не должно так быть…
– Я знала Ерлана с 2015 года, мы были коллегами и очень близкими друзьями. У него в Алматы не было родственников, как и у нас с супругом, мы дружили семьями и сроднились. Светлый, позитивный, много планов на будущее. Для меня это трагедия – как брата потерять, – говорит коллега и близкий друг Райхан МУСАЕВА.
“Почему в экспедициях не предусмотрена ставка врача?”
“С кем же мы будем защищать алматинские курганы, друг?” – написала на своей странице в соцсетях журналист, координатор группы “Охотники за петроглифами” Ольга ГУМИРОВА.
– Мы познакомились с Ерланом в 2017 году, когда ему предложили от Института археологии участвовать в Джунгарской международной казахстанско-американской экспедиции, – рассказывает наша коллега. – Мы с Ерланом подружились. По многим вопросам у нас было полное взаимопонимание, я часто обращалась к нему за консультацией. Весной 2021 года, когда возник вопрос о паспортизации памятников археологического комплекса Архарлы, Ерлан согласился участвовать в этом волонтерском проекте. Он занимался картографией, выезжал несколько раз. В последнее время было приятно за ним наблюдать – Ерлан женился, у него родился сын, и он был фанатичным папой. При каждой встрече показывал полный фотоотчет – чему научился сынишка. Курганы, которые начали разрушать в Наурызбайском районе Алматы, он нашел, гуляя с сыном (смотрите материал в “КАРАВАНЕ” – “Люди, превратившие курган сакской эпохи в карьер и мусорку, отделались смешным наказанием” от 25 марта 2021 года).
– Ольга, год назад, так же во время экспедиции, скончался большой друг “КАРАВАНА”, археолог Арнабай Нуржанов (см. публикацию “Известный археолог скончался во время экспедиции в Жамбылской области” от 3 июня 2021 года)…
– Ерлан был в той экспедиции, сильно переживал, помогал с похоронами. Поймите, условия работы у археологов тяжелые. В данном случае до ближайшего поселка по бездорожью 80 километров, до Казалинска – еще больше. Случись что, шансов выжить почти нет. Для меня полная неожиданность, что в таких экспедициях ставка врача не предусмотрена. Когда велосипедистов отправляют на трассу, проводят марафон, дежурит скорая. А здесь люди работают в экстремальных условиях, а помощи ждать неоткуда.
В советское время экспедиции начинались с марта в тех же южных областях, когда температура еще приемлемая. А сейчас всё связано с финансированием, деньги ученые получают чаще всего в июне. Едут в экспедиции в июле, августе, когда жара за 50 градусов, что сказывается на их здоровье.
Редакция газеты “КАРАВАН” выражает соболезнование близким и коллегам Ерлана Казизова.
АЛМАТЫ