Письмо от той, что “умерла”
– В первом браке я родила 5 детей, – рассказывает Ирина. – Самый младший родился, когда я была уже в разводе с их отцом. Но отношения мы, к счастью, сохранили хорошие – дети все каникулы проводили с отцом и его родственниками.
Своим 6-м ребенком я забеременела от гражданского мужа. Девочка родилась недоношенной – 6,5 месяца, это случилось 2 июля 2004 года. На 3-й день, 5 июля, сообщили, что ребенок не выжил.
Мне стало плохо (я сердечница), вызвали скорую. Когда мы с мужем пришли за останками ребенка, в роддоме нас грубо так отшили: нам, мол, хранить трупы недоношенных младенцев негде, мы ее (нашу девочку) утилизировали как выкидыш.
25 февраля этого года мне позвонила женщина, представилась волонтером из столицы, сказала, что у нее на почте лежит письмо от моей дочери. Так как вдали от меня живет только одна из моих дочерей (она учится в другой стране), и я с ней постоянно на связи, то, учитывая свою активную общественную жизнь, подумала, что это розыгрыш или, еще хуже, – подстава. Но спросила: “От какой дочери?”. Женщина назвала незнакомое мне имя – Рая. И тут меня как током ударило: “Назовите дату рождения!”. Когда она сказала: “2 июля 2004 года”, – только и могла вымолвить: “Не может быть, ребенок умер”. Чувствуя, что я на грани истерики, женщина предложила встретиться где-нибудь на нейтральной полосе.
Я сказала, что никаких кафе, пусть едет ко мне домой. Пока она ехала, позвонила подруге-юристу. Она ответила, что аферистов сейчас много, нужно сделать анализ ДНК, не забывать про больное сердце и относиться ко всему спокойно.
В первую очередь женщина, приехавшая из Нур-Султана, показала фото девочки. И у меня сразу отпали все сомнения: она почти генетическая копия своего отца. Далее показала документы об удочерении ее гражданами США, а потом прочитала, вернее – перевела письмо моей дочери. Меня очень тронуло, как моя девочка заботилась обо мне: просила волонтера рассказать о ней мне (ее биологической матери, которая, как она думала, бросила ее) аккуратно, корректно. И если у меня “возникнет желание” и это не помешает моему “личному пространству”, то она хотела бы общаться со мной.
Учитывая разницу во времени, видеосвязь с Раей назначили на утро следующего дня.
В этот день все ее старшие братья и сестры собрались у меня дома. Дочь, которая учится в другой стране, тоже вышла на связь. С тех пор, как я начала заниматься общественной деятельностью (я это делаю с 2019 года), мои дети уже отвыкли чему-то удивляться. Самое главное для меня, когда они говорят: “Мама, мы всегда вас поддержим”.
Международное усыновление
Когда улеглись первые эмоции, Ирина Ким стала разбираться, кто, как и почему забрал у нее ребенка.
– В документах, присланных из США, фигурирует акт о подбрасывании. Якобы я убежала из роддома, – продолжает она. – Вся другая информация тоже оказалась недостоверной: я “не замужем”, поиски не дали результата – на территории ни Алматы, ни Алматинской области я, оказывается, не проживала (на самом деле, я тогда была прописана в Талгаре), родственников тоже “не нашли”, хотя все мои 4 сестры живут в Алматы.
Волонтеру я сразу сказала, что в моей биографии имеется темное пятно – у меня есть судимость. С сентября по декабрь 2004 года находилась в СИЗО Алматы. В конце того же года Медеуский районный суд г. Алматы вынес мне, юристу одного из алматинских предприятий, приговор по ст. 177 УК РК (мошенничество). Что удивительно – этот же самый суд через год принял решение об удочерении моего ребенка иностранными гражданами. То есть если бы полиция действительно искала меня, то сразу определила бы мое местонахождение, я ни от кого не скрывалась.
Еще один интересный нюанс – на ребенка выписано свидетельство о рождении, где в графе “Отец” стоит имя моего первого мужа, с которым официально я еще не была разведена, то есть его тоже можно было найти.
Роддом, где моя девочка появилась на свет, находится в Ауэзовском районе г. Алматы, а свидетельство о рождении выписывал почему-то Бостандыкский загс. Кроме того, в деле об удочерении отсутствует решение суда о лишении нас с мужем родительских прав.
Судя по тому, что ребенка, которого с рождения намеренно, получается, сделали круглой сиротой, уже через месяц передали из роддома в дом ребенка, она восстановилась очень быстро. С другим своим недоношенным ребенком (младшим сыном, рожденным в первом браке) я выписалась из больницы только через 4 месяца. В октябре 2004 года “качественный товар”, моя дочь, уже был выставлен на портал по усыновлению отдела по попечительству МОН РК.
Слава богу, ей повезло – Рая попала в очень хорошую семью. Сейчас она оканчивает школу, собирается поступать в университет, а потом приедет в Алматы – она хочет свое 18-летие отметить с нами, своей первой семьей. Ее приемные родители тоже обязательно приедут. Эти люди никогда не скрывали от Раи, что она удочерена ими.
Ее вторая мама рассказала мне, что, когда девочке было 9–12 лет, она часто спрашивала: почему та мама, которая родила, бросила ее?
Женщина отвечала, что нет, не бросала, а оставила в больнице, чтобы ей, такой слабенькой, могли оказать помощь, а потом Бог отправил ей новых родителей. Когда девочка подросла, чтобы не травмировать этих замечательных людей, перестала расспрашивать их об этом. Но по их законам, когда ребенку исполняется 16 лет, приемные родители обязаны спросить у него: есть ли желание разыскать биологических родителей? Говорят, дети очень часто начинают заниматься поисками. Вот и моя Рая тоже решила сделать это.
Виновные неподсудны
По словам Ирины, для нее самым главным стало то, что, живя даже в очень хороших условиях, рядом с любящими родителями, ее девочка мучилась вопросом: почему биологическая мать бросила ее?
– Поэтому первое, что я сказала ей: она была очень желанным ребенком, ее отец, мой второй муж, помнил о ней до последнего своего часа (он умер в 2016 году от саркомы легких), – рассказывает женщина. – Когда в 2007 году у нас родился сын, то он говорил, как было бы здорово, если бы его старшая сестра осталась жива.
Со слов волонтера, которая нашла меня, это у нее 4-й такой случай, когда родителям недоношенных детей в роддомах заявляли, что их ребенок умер, а потом составлялись акты о подбрасывании, и дети в течение года усыновлялись иностранными родителями.
И теперь меня мучает вопрос: если учесть, что таких волонтеров в Казахстане не один и не два, то сколько таких случаев вообще? В Интернете в эти дни я нашла статью, где говорится о том, что в период с 1999 года, когда разрешили иностранное усыновление, по 2005 год в Алматы 40 процентов усыновленных детей покинули страну, а в Алматинской области – каждый 3-й такой ребенок. Однако поиски официальной базы данных о том, сколько детей конкретно отправлено за границу и кто контролирует информацию об усыновленных детях, найти мне не удалось.
Адвокат, с которым я советовалась, как мне быть дальше, сказала, что доказать факт продажи ребенка или преследования иных корыстных целей людьми, которые почти 17 лет тому назад оформляли акт передачи моего ребенка в иностранную семью, будет трудно. Им можно предъявить лишь статью о халатном отношении к должностным обязанностям.
Закрытие детдомов
Сейчас Ирина считает своей главной задачей не только как матери, у которой отняли ребенка, но и как общественного деятеля, с 2019 года защищающей права всех казахстанских матерей и их детей, – инициирование вопросов: как проходит в Казахстане процесс международного усыновления и как потом это контролируется? «Привет! Меня зовут Ной»: усыновленный американцами казах ищет своих биологических родителей на родине
– С 2013 года вся информация об этом идет через комитет по охране прав детей (КОПД МОН РК), – сообщила женщина. – Так как тайны усыновления в моем случае уже нет (приемные родители Раи сами нашли меня), то я отправила в этот КОПД запрос с просьбой предоставить мне отчеты за те 16 лет, что моя дочь проживала в иностранной семье, так как до 21 года любой усыновленный ребенок находится под юрисдикцией той страны, где родился. Посмотрю, как они будут выкручиваться. Я более чем уверена, что ответа под разными предлогами постараются не дать или же отделаются отпиской.
Теперь, как активист движения матерей Казахстана, я знаю, что историй, когда молодые мамы попадают в тяжелые ситуации и им предлагают отказаться от ребенка (его, мол, отдадут в хорошие руки, в моем случае – со мной вообще можно было не считаться), у нас много. Одна из причин – закрытие детских домов. Детей теперь отдают в патронатные семьи. Раньше я думала, пусть лучше так, чем расти в детдоме, но когда стала вникать в это глубже, то увидела, что этим могут воспользоваться нечистые на руку люди – они набирают детей, чтобы получать пособия и зарабатывать на этом (что-то около 40 тысяч на каждого ребенка, плюс льготы и помощь различных волонтерских и благотворительных организаций).
Так как механизм защиты детей в патронатных семьях и контроль за усыновленными заграничными родителями детьми не отработаны, то подозреваю: объявив программу “Казахстан без сирот”, в Алматы и других городах многие детские дома ликвидировали с непонятной и вовсе не благой целью.
Подчеркну: я, как общественный деятель, защищаю права не многодетных матерей, а вообще матерей, и в первую очередь – детей. Когда начинала что-то требовать, то первое время пытались уколоть судимостью, а у меня свой аргумент – я вырастила и воспитала 6 успешных детей. В нашей копилке – 4 диплома о высшем образовании, на подходе 5-й. Мне смешно, когда говорят, что повезло с детьми! Я говорю в таких случаях, что хорошие дети – это результат того, сколько ты в них вложил. Любить мало, надо воспитывать и развивать, в какую бы жизненную ситуацию ты ни попала сама. Все мои дети, кстати, говорят кроме русского и английского на казахском языке. Для этого я отправляла их в аул, к родственникам отца, потому что в алматинских школах выучить язык нереально.
Рая, моя американская дочь, собирается поступать, стать дипломатом и выучить русский язык, хотя языковой барьер у нее есть только со мной. Всем, наверное, любопытно посмотреть, какой она выросла. Но ни ее фото, ни других своих полуказахских-полукорейских детей пока публиковать не буду. Вот исполнится Рае 18, и тогда она сама будет вправе решать все вопросы – и с интервью, и с фото.
…Нас, многодетных матерей, часто упрекают: для кого рожаете – для себя или для государства, от которого что-то бесконечно требуете? По этому поводу у меня особое мнение. Не спорю, среди многодетных родителей нередко встречаются социально безответственные люди. Недавно в Павлодаре нашли семью, где вечно пьяным родителям не до 4 случайно рожденных, голодных, разутых и раздетых малышей, которых в прессе прозвали “маугли”. Почему их матери рожают, не думая о последствиях? Одна из главных причин – очень низкий уровень образования и отсутствие семейного воспитания. Детство большей части из них пришлось на 90-е, некоторые из таких матерей окончили не больше 3–4 классов, но их дети-то при чем?
Поэтому я и была очень разочарована, когда отозвали Закон “О бытовом насилии”. Слов нет, он был сырой, очень плохо написанный, потому что (будем смотреть правде в глаза) этим, похоже, занимались дилетанты, не имеющие к законотворчеству никакого отношения, но сам-то закон нам нужен…
АЛМАТЫ