Джумагалиев – это реальный человек, он жил в селе Узунагач Алма-Атинской о области. В конце 70-х – 80-х годах прошлого века совершил серию шокирующих преступлений, которые потрясли весь Советский Союз. Своих жертв он убивал, расчленял и… съедал. Выбирал исключительно женщин, орудовал на территории Казахстана. Спустя 40 с лишним лет его имя продолжает наводить на людей ужас и страх. По сей день Джумагалиев содержится в психиатрической клинике закрытого типа в поселке Актас Талгарского района Алматинской области.
В фильме “Три” главная роль отведена молодому стажеру-милиционеру, который в составе группы участвует в поисках маньяка. В картине сыграли Аскар Ильясов, Самал Еслямова, Ержан Тусупов, Нуржан Садыбеков и российский актер Игорь Савочкин. За время пандемии фильм стал победителем конкурсной секции “New Currents” 25-го Международного кинофестиваля в Пусане в 2020 году и взял спецприз на фестивале “Киношок” в 2021 году.
Герой – не он
Режиссер и сценарист фильма Руслан ПАК родился в Узбекской ССР, с 2001 года работает в киноиндустрии. После окончания кинофакультета в Корейском национальном университете искусств живет и работает в Сеуле. Фильм был снят совместно корейскими и казахстанскими кинематографистами, поэтому после премьеры у нас он выходит в широкий прокат в Южной Корее.
– Руслан, чем вас заинтересовала эта история?
– Сразу хочу оговориться: меня интересовал не сам антагонист Джумагалиев. Вещи, которые меня на самом деле задели, находятся гораздо глубже. Во-первых, я не знал, что он до сих пор жив. Во-вторых, не был в курсе, что случилось со следователями, которые занимались этим делом. Я познакомился с человеком, который возглавлял операцию по поимке этого преступника, от него узнал множество шокирующих деталей. Тогда у меня появился внутренний протест, я был не согласен со многими вещами. Это меня побудило к написанию сценария. Я тогда не предполагал, что мы дойдем до производства. Когда видишь историю, можешь определить, кинематографична она или нет. Эта история оказалась кинематографична. Также хотелось снять кино для казахстанского зрителя в непривычном для местного кинопроката жанре.
– Имя Николая Джумагалиева было вам известно ранее?
– В детстве я помню, как нам в школе говорили, чтобы после уроков мы шли прямиком домой – это было после его побега. В Союзе старались не употреблять такие слова, как “людоед”, “каннибал”. По отношению к нему говорили, что это маньяк.
– Говорят, у вас была возможность встретиться с этим преступником, но вы отказались.
– У меня не было цели раскрывать его личность, фильм не о нем. Я не видел смысла встречаться с ним и пытаться разобраться в его больной философии. Если бы это был документальный фильм про психологию таких преступников – тогда да, мне нужно было с ним пообщаться.
– Сколько документальной составляющей в фильме? Пришлось ли вам глубоко погружаться в историю, может, виделись с родственниками жертв?
– Фильм основан частично на реальных событиях, остальное – художественные моменты. Как в любой другой истории, мне, как режиссеру до мозга костей, нужно было в нее погрузиться, поверить в нее, а потом начать работу над постановкой. Если я не буду в нее верить, это почувствует зритель. Я не искал встречи с родственниками жертв. Опять же, это не документальный фильм. Чтобы наш фильм был целостным до конца, мы должны были выдерживать художественную часть. Картина состоит из 3 глав – отсюда название “Три”, каждая означает испытание для главного героя. Последнее испытание герой разделяет со всеми зрителями.
“Без усилителя вкуса”
– Раскрываете ли вы зрителю феномен людоедства?
– Нет, тема людоедства не исследуется. Мне не интересна философия подобных преступников, маньяков, не совсем здоровых людей. Поэтому после просмотра всем станет ясно, что я на самом деле пытаюсь задеть другие чувства. Не хочу раскрывать сюжет фильма, но вещи, которые я пытаюсь сказать, не относятся к каннибализму.
– В прошлом году в Алматы случилось зверское убийство девушки. Писали даже, что с признаками каннибализма. На дворе XXI век, что это, по-вашему, страшное отклонение, болезнь?
– Вы знаете, думаю, что в мире ничего не меняется. Сущность человека такая, какая была, время над ней не властно. Может, сейчас даже проявление таких людей стало чаще, потому что у нас есть неограниченный доступ к Интернету, где на самом деле столько всего страшного. Мне кажется, это и есть самый настоящий ужас, что люди могут выкладывать и смотреть без всякой цензуры очень много ненормальных вещей. Что может сильно повлиять на психику отдельных личностей. Про преступление, о котором вы сказали, я не слышал.
– В Казахстане стал популярным корейский сериал “Игра в кальмара". Почему людей привлекают кровь, насилие, убийства? Делали ли вы в вашем фильме акцент в эту сторону?
– Сразу скажу, я не сторонник, не любитель всей этой, извиняюсь за выражение, “жести”. Знаю, что есть какой-то стереотип в отношении к корейскому кинематографу, что он очень жестокий, такой кровавый и т. д., не хочу сейчас давать оценку сериалу, он однозначно стал феноменом в мире, во всей этой индустрии. Но я лично – режиссер другого склада, и для меня намного интереснее драматические вещи. Если я хочу добиться каких-то эмоций у зрителей, я пытаюсь сделать это с помощью драматургии. Меня так учили, что основа всего – драматургия, не спецэффекты, не моменты, которые могут стимулировать временные эмоции.
Поэтому я в первую очередь пытаюсь строить свою режиссерскую работу именно так. К сожалению, многие любители острых ощущений, которые хотят видеть побольше крови, могут не найти этого в моем фильме. Но однозначно они увидят другие вещи и получат эмоции намного глубже, многограннее.
Для меня кровь, жестокость, насилие и т. д. – это как в еду добавлять усилитель вкуса. В кинематографе многие режиссеры стараются добавить этот усилитель вкуса, им хочется, чтобы было “послаще, побольше соли, перца".
Однозначно зритель пробует этот вкус, испытывает эмоции, но для меня очень важно послевкусие. С чем выходишь из зала – опустошенный и не помнишь, что было на экране, или же как минимум что-то осознав, став лучше, как бы это ни звучало высокопарно. Я всегда к этому стремился. И даже через этот фильм. Читаю комментарии, мол, нашли, про кого снимать. Еще раз хочу повториться – фильм не про преступника! Ему отведена роль антагониста. Антагонист есть в любом жанровом фильме. Это не значит, что мы превозносим героя Джумагалиева.
– Фильм был снят до пандемии. Почему он так долго шел к зрителю, целых 2 года?
– Понятно, что очень сильно повлияла пандемия. Мы снимали в 2019-м, когда еще не было никаких предпосылок к ней, но только мы стали заниматься постпродакшном, началась история с коронавирусом и продолжается до сих пор. Поэтому какое-то время мы вообще не задумывались о премьере, потому что кинотеатры, торговые центры не работали, но всё это время мы подавали заявки на международные кинофестивали. В принципе, у нас была такая стратегия – начать с фестивалей и потом прийти к общему прокату, мы ее соблюли. Но, опять же, к большому сожалению, многие кинофестивали не работали или проходили в урезанном формате. Несмотря на всё это, есть несколько, где нас отметили призами, это уже хорошо.
Алматы