Отчуждение
Пьеса “Язычники” стала особенно популярной после трагической гибели во время террористического акта в аэропорту Домодедово ее автора – молодого, но уже известного одесского драматурга Анны Яблонской. “Пьесу буквально рвут на части”, – пишут в Твиттере. Ее поставили в Одессе под символическим (как оказалось) названием “Террористы”, а также – во многих экспериментальных театрах России и Прибалтики. Произведение отмечено рядом наград и премий, в том числе престижной премией журнала “Искусство кино”, на вручение которой Анна и вылетела в тот роковой день из Одессы в Москву.
Ее пьеса, по сути, – семейная драма, повествование о том, что люди не слышат другу друга: родители, озабоченные материальными проблемами, не вникают в жизнь своей дочери. Доченька же – бывшая отличница, а ныне студентка – язвит по каждому поводу. И вдруг к ним погостить приезжает бабушка. Ей никто не рад: ни сын, ни сноха, ни тем более внучка. Всё в ней воспринимается как ложь и лицемерие. Но происходит драматическое событие – девушка пытается покончить с собой – и горе всех сближает. Родные надеются на чудо, бабушка усердно молится – и оно свершается.
Но тут действует еще одна волшебная сила – маска-талисман, привезенная из языческих племен. Эту маску надевают на лицо умирающей девушки. Она выживает. Кто же вытащил ее с того света: сотворенное чудо православной молитвы или языческое божество? Ответа мы не найдем. В пьесе вообще нет никаких ответов, а лишь мятежность души самого 30-летнего автора. Острота пьесы – как раз в вопросах веры: Анна Яблонская обвиняет религию в неискренности, лицемерии.
Под макияжем – метастазы
Работа режиссера очень необычна, хотя с этой манерой столичный зритель уже знаком по спектаклю “Сволочная любовь”, который Вайткус, художественный руководитель Русского драматического театра Литвы, прислал в качестве подарка к Дню столицы прошлым летом. В чем же необычность новой постановки? Представьте темную сцену, на стульях сидят актеры с закрытыми глазами, никаких декораций, никаких действий – мощный режиссерский ход, от которого зрители словно вжимаются в кресла. После того как публика окончательно убедилась в том, что глаза актеров действительно закрыты, и привыкла к сочному русскому мату, который довольно органично вплетается в словесное действие, она начинает постигать суть происходящего. Режиссеру удалось такой необычной формой усилить, укрупнить бытовую составляющую пьесы, сделать отчуждение близких людей явлением страшным. При абсолютно статичном действии максимальный упор сделан на содержание. Но показалось, что напряжение к концовке спадает. Возможно, драматизм рассеивается с появлением новых действующих лиц, которые не столь органично входят в действие. Кстати, представители российского посольства ушли, не досмотрев спектакль. В кулуарах Йонас высказался по поводу своей жизненной позиции:
– В мире сейчас такое происходит, что не хочется ни веселиться, ни шутить. Страшные, античеловеческие вещи. Есть витринные театры, они делают ставку на зрелище, а не на смыслы, забывают о своем истинном назначении. Мода, макияж – а под ним метастазы, размножение ложного, неискреннего, опасного. Мы теряем молодое поколение в семье, в школе, в жизни…
P. S. Следующий спектакль – “Заклятие Коркыта” по пьесе Иран-Гайыпа – Вайткус будет ставить в Казахском драматическом театре имени Мухтара Ауэзова.
Астана