Нас встретил у порога галантный француз, учтиво пригласив пройтись по галерее, где и музыка, и холсты слились воедино. Как оказалось, и то и другое – творение создателя вернисажа.
Художник, жаждущий свободы
– Альтон, как музыканта потянуло к полотну?
– Я с детства играл на фортепиано, мне пророчили будущее музыканта. Но не оставляли равнодушным и работы любимых художников – как эпохи Ренессанса, так и современности. Меня вдохновляет творчество английского экспрессиониста Фрэнсиса Бэкона, французского абстракциониста Пьера Сулажа и американца Сэма Фрэнсиса. В 15 лет я впервые попробовал выразить мысли на холсте. И это оказалось мне ближе. Но музыка для меня всегда идет рядом с живописью. Я слушаю классику часами, потом берусь за работу. И сам пишу музыку, которая сопровождает мои выставки.
– Весьма непривычно встретить художника, рисующего камнем…
– Кисть ограничивает: линию можно проводить строго по определенной траектории. Камень же дает свободу мысли, движениям рук. Я – художник-неоабстракционист, самовыражаюсь именно так. Главное в картинах – философия, перегружать их излишними цветами не считаю нужным.
– Почему выбрали именно этот жанр?
– Современное искусство сегодня – это букет цветов. Постмодернизм дает полную свободу самовыражению художника, нет какого-то универсального канона со строгой иерархией эстетических ценностей. В этом его непререкаемая ценность. Все дело скорее в моей внутренней свободе, поэтому меня и привлек абстракционизм, отказавшийся от изображения форм. Благодаря этому жанру я могу выразить едва уловимое: воздух сквозь листья деревьев, лучи солнца на крыльях бабочки. Художник видит не предметы, а детали, линии, штрихи, то, что ускользает от взгляда обывателя.
Магия городов
– Как много времени и душевных сил отнимает работа над одним полотном?
– Так же как у музыкантов, художественное творчество требует постоянной разминки кистей рук и пальцев. Я рисую каждый день, чтобы не потерять пластики. Вообще, работа художника делится на два периода. Первый – нужно отойти и отгородиться от мира, проникнувшись творчеством. Второй – вернуться к обществу, подготовиться к выставочному проекту. Обычно над одной картиной работаю две-три недели. Когда приступаю к работе, полностью изолируюсь – отключаю мобильный, покидаю Париж. У меня в пригороде есть место, где душа встречается с природой один на один.
– Какие картины можете назвать любимыми?
– Они все любимы, как дети. Это и “Крылья океана”, и “Тропики в темноте” и “Последняя империя”, посвященная истории Китая. Все зависит от настроения, а оно у меня переменчиво, как погода в Астане.
– Разбудила ли в вас какие-то творческие идеи казахстанская столица?
– В моем воображении уже появилось несколько картин, посвященных Астане. Вообще, для художника, который много путешествует, каждая страна – открытие. Очень многое за Астану говорит архитектура: смелость, открытость, доверие к современности. Здесь много скрытой энергии, потенциала. Наступил XXI век – возвращение к нематериалистическим ценностям, эра восточной культуры, восточной философии. Это особенно ощущается в сравнении с другими городами мира. Так, Берлин вызывает чувства трагической истории Европы, ставшей местом разжигания двух мировых войн. Нью-Йорк – город ярко выраженного материализма, он так и остался в XX веке и не имеет ничего общего с веком XXI.
Благополучная живопись
– Ваше творчество, можно сказать, обращено лицом к Востоку. Многие работы посвящены восточной тематике…
– Отчасти это так. На заре моего пути в Европе на пике моды находилось китайское искусство. Это было свежо, экзотично, интересно. В Париже есть старейший музей китайского и японского искусства Сернуши, где я часто бывал. Лейтмотивом моего творчества можно считать китайское иероглифическое письмо. Я люблю Восток, но также люблю и Запад. Я – европеец с глубокими корнями и азиат по велению души. Поэтому свое творчество я позиционирую как встречу Востока и Запада. Идея возникла еще в начале пути, что отразил и мой псевдоним. Мое настоящее имя – Жером Бушез. “Альтоне” имеет итальянское происхождение, “Мишино” восходит к японской философии и означает “благодарность”.
– Насколько выгодно сегодня заниматься живописью?
– Проблема была актуальной в Европе в 70-е годы прошлого столетия. Сегодня ситуация вполне благополучна. Живопись становится не только искусством, но и бизнесом. Она кормит не только художника, но и специалистов в сфере искусства, критиков, владельцев галерей. Например, в одном Нью-Йорке около 700 галерей. Кризис 2000-х годов заставил многих перенести свои сбережения в предметы искусства. Потому что прекрасное – вечно!
Астана