Магия эмоций
– Как отреагировали на приглашение спеть в Казахстане? Что-то поразило вас в Астане?
– Для начала прочитал в Интернете всю информацию о театре, увидел на фото и отправился без доли сомнения. Люблю открывать для себя что-то новое. Сама Астана меня поразила, в ней чувствуются импульс, энергетика. Не меньше мне нравится театр, великолепное здание, построенное на века – в дар будущим поколениям.
– Как оцените свое выступление на премьере “Тоски”?
– Как только спектакль заканчивается, я уже задумываюсь, в каком моменте мог спеть лучше. Я никогда не зацикливаюсь на успехе. Некоторые говорят: в этом спектакле ты должен так двигаться, так открыть рот, но я всегда следую по своему пути. Могу даже спеть, как ребенок, главное, чтобы внутри меня были хорошие чувства.
– Получается, вы сами выбираете манеру выступления?
– Нет, я уважаю систему режиссера, мне нравится быть направляемым. Но когда есть возможность выразить себя по-другому, я это делаю. Благодаря таким экспериментам зритель чувствует энергетику сцены, мы обмениваемся эмоциями – это магия.
– Вас называют четвертым великим тенором современности. С кем из трех великих – Паваротти, Доминго, Каррерасом – довелось познакомиться?
– Знаком со всеми. Я пою только для моего зрителя, ему решать, какое мне отдать место. Сейчас множество молодых теноров, которые могут зажечь публику. Обязательно нужно, чтобы одно поколение звезд сменяло другое. Обожаю названных вами певцов, снимаю перед ними шляпу.
Жизнь – в любви
– В какой роли наиболее ощущаете душевную близость между вами и вашим героем?
– В роли Андре Шенье – французского революционера, пытавшегося донести до людей мысль о том, что значение жизни – в любви. Я верю в любовь, хотя многие люди уже в нее не верят. Поэтому, когда исполняю эту роль, как будто “исполняю сам себя”. Речь не идет о любви между мужчиной и женщиной, матерью и ребенком, я говорю о любви в общем.
– Были ли роли, которые каким-то образом меняли вашу повседневную жизнь?
– Роли всегда меняют жизнь. Вначале у меня в репертуаре была легкая лирика, потом – романтическая лирика, затем – французская. Когда я перешел к исполнению Джузеппе Верди, пошла драматическая лирика. Каждый раз, когда менялись роли, я должен был меняться тоже, чтобы хорошо их исполнить. Но зачем мне менять роли? А затем, что мой организм, точнее, голос, изменяется. Каждый раз я верил в себя, в свою публику, и у меня получалось, потому что выжимал из себя максимум усилий.
– И все же вы лирический или драматический тенор?
– Сегодня я больше драматический тенор. Считаю, что поступаю разумно – все, чему когда-то научился, проношу через свою жизнь. Могу с тихих нот переходить на высокие, так в свое время делал великий тенор Беньямино Джильи. Он всегда исполнял драматический репертуар, но именно в такой манере пения.
– Как относитесь к экспериментам в классике – кроссоверам и облегчению подачи классического материала?
– Современные исполнители всегда готовы к новшествам. В 2003 году я пел в опере под названием “Дуэт” в театре “Колизей”. Музыка напоминала по стилю Андреа Бочелли. Семьдесят тысяч человек слушали эту оперу, у меня появились новые поклонники. Обязанность каждого музыканта – не просто ставить классику, а вносить изменения, чтобы людям она была интересна.
– Какими преимуществами обладает тенор над другими голосами?
– Теноров все обожают. Но есть и оборотная сторона медали – у теноров голос больше всего страдает из всех четырех типов оперных голосов. Нам приходится говорить одним голосом и полностью менять его, чтобы что-то спеть. Поем мы всегда высокие ноты. Весь мир знает арии, которые исполняют теноры, если ошибешься – тебе этого не простят!
“Отвечу – нет”
– Вы – сторонник традиционной семьи, в то время как сейчас Европа круто поворачивается в сторону признания однополых браков и права однополых семей на воспитание детей. Что думаете об этом?
– Да, такая ситуация характерна для Европы и уже охватила весь мир. Но я сторонник традиционной культуры. Пусть мужчина любит мужчину, и у них растет ребенок, но как они тогда смогут объяснить мальчику, что он должен любить девочку? Этого не объяснишь, это нужно видеть. С другой стороны, многие дети сейчас не могут получить достойного образования, им негде жить, они голодают. И, возможно, для такого ребенка, от которого отказались, будет лучше расти у однополой пары – у него появится возможность получить достойное образование, жить благополучно. Но если меня прямо спросят: “Можно ли отдать ребенка однополой паре”, я отвечу: “Нет”.