Курс на омоложение
– Ольга Васильевна, ваша карьера в мажилисе завершилась. Как проходила процедура сложения депутатских полномочий?
– Она довольно проста: подписываем обходной лист – на служебную квартиру, кабинет, сдаем удостоверение депутата. Значок оставляют тебе – как сувенир.
– Эмоциональное прощание состоялось?
– После заключительной “совместки” (совместное заседание палат парламента. – Прим. ред.) расстались с грустью. Все-таки привыкаешь друг к другу за пять лет.
– В вашем случае – за восемь…
– Коллектив-то меняется. С 5-го созыва оставалось где-то процентов 40. Сейчас старичков еще меньше. Обнялись, пожали друг другу руки. С застольями сейчас строго, поэтому его не было.
– Была возможность пойти в мажилис на третий срок?
– Сейчас взят курс на омоложение. Поэтому понимала, что в новый состав уже не пройду.
“Культурный” или “спортивный”?
– За восемь лет работы в парламенте ваши ожидания оправдались?
– Честно говоря, нет. В первую очередь это касается законодательства о спорте. Разочарована тем, что многое хотелось изменить, но правительство эти поправки не пропустило.
– У нас министерство спорта все время с чем-то объединяют – то с здравоохранением, то с образованием, сейчас с культурой. Насколько важно иметь отдельное ведомство?
– Это действительно имеет значение. Сейчас один министр разрывается на две совершенно разные, по своей сути, структуры: культура – это духовность, спорт – это жесткость, характер. И тут уже неважно, какой министр – “культурный” или “спортивный”. Параллельную сферу ему тяжело будет глубоко понять. У отдельного министерства и финансирование другое, и многие вопросы решаются быстрее.
– В такой ситуации министр, наверное, должен всецело доверять своему “спортивному” заместителю?
– Конечно. Но Серик Сапиев пока недолго находится в своей должности, а для управления всем спортом в республике тоже нужен определенный опыт.
Роза ветров и предложения из МКС
– Вы входили в комитет по вопросам экологии и природопользования. Сегодня экология – самая болезненная тема для Алматы. В мажилисе ее обсуждают?
– Конечно, мы поднимали этот вопрос. Вся беда в том, что экологию Алматы нарушили, когда застраивали город, не учитывая розу ветров. Строили и продолжают строить многоэтажные дома там, где можно и где нельзя. С этой проблемой сейчас столкнулась и столица, там тоже загазованность и смог.
– По спортивному профилю в мажилисе работы не нашлось?
– Могла пойти в социальный отдел, но сама не захотела. На самом деле неважно, в каком комитете ты находишься – можно взять любое дополнительное направление.
– Из министерства культуры и спорта предложения поступали?
– Да, но я отказалась.
– Почему? Разве оттуда не легче было бы что-то изменить в нашем спорте?
– (Вздыхает.)
Плюсы и минусы
– Работа над Законом о спорте велась на протяжении всех восьми ваших депутатских лет. Насколько за это время он приблизился к идеальному?
– Как и везде – где-то сделав лучше, в другом месте добавили сложностей. К примеру, чтобы исключить коррупцию, запретили тренерам получать всю сумму на сборы за команду. Теперь каждый спортсмен получает свою долю на карточку. Но если он несовершеннолетний, то деньгами все равно распоряжается тренер, только теперь на каждого ребенка нужна доверенность от родителя. К тому же, если раньше, когда команда ехала с общими деньгами, она полным составом заселялась в одну гостиницу, питалась в одной столовой, то сейчас любой спортсмен на свои деньги вправе жить и кушать, где он хочет. Тренер же продолжает нести за него ответственность. В этом большой минус.
– Что еще не удалось сделать?
– Мы по-прежнему теряем ребят при переходе из молодежного спорта во взрослый. После 18 лет они уже выходят из юниорского возраста, но во взрослый, 19 лет, еще не попадают. В этот срок на них не выделяются деньги. Поэтому участвовать в сборах и соревнованиях им приходится, по сути, за свой счет. Многие именно в это время спорт покидают.
– Теперь давайте о плюсах…
– Нам удалось приравнять паралимпийцев и сурдлимпийцев к участникам обычных олимпиад. Теперь они получают те же вознаграждения и другие блага. Мастера спорта, не имеющие высшего образования, могут вести спортивные секции. Это важно для отдаленных районов страны, куда тренеры не доезжают. Также раньше в общеобразовательных школах учителя физкультуры вели кружки или секции, как говорится, на голом энтузиазме. В последнем законе установлена надбавка за эту работу. Что творится в казахстанской легкой атлетике — откровенный рассказ Ольги Шишигиной
Абсурд и глупость
– Большой резонанс вызвали поправки, ужесточающие наказания за допинг…
– Важно, что удалось исключить уголовное наказание для группы людей, работающих с пойманным на допинге спортсменом, – тренеров, врачей, массажистов. Как определить, кто из них виноват? У нас сами судьи не представляют, как это можно выяснить. К тому же бывает, виновен и сам спортсмен.
– В Европе, к примеру, не боятся жестких мер…
– Наша большая ошибка в том, что мы постоянно оглядываемся на Европу. Там допинг уголовно наказуем только в 6 странах, включая Россию, которой пришлось это сделать, чтобы быть допущенной к Олимпиаде. Подавляющее большинство стран, напротив, отказываются от этого. Конечно, в чем-то мы не должны отставать от Европы, но это не значит, что должны копировать абсолютно всё ее законодательство.
– Ваше отношение к спортсменам, нарушившим антидопинговый закон?
– Я их не могу осуждать. Ведь спортсмен мог просто съесть биодобавку, которая “вылезла” на допинг-контроле. К тому же есть “доброжелатели”, которые норовят тебе что-то подсыпать или подкинуть. Поэтому, к примеру, в столовой, если отвлекся, а мимо кто-то прошел, ты из этой тарелки уже не ешь. У нас считают, что допинг – это волшебная таблетка, которую сегодня съел, а завтра с утра проснулся и всех победил. Таких препаратов не существует. Спортсмен принимает для восстановления сил между тренировками то, что люди – в послеоперационный период. Тот же мельдоний. Что он может дать спортсмену? Это препарат для быстрого восстановления сердечной мышцы, а из него раздули допинг. Считается, что спортсмены – железные люди, которые не болеют. Но и у них может заболеть голова или появиться насморк, а кроме аспирина или но-шпы ничего пить нельзя. Если же обратишься к врачу соревнований, то там целый консилиум собирается и обсуждает, разрешить тебе что-нибудь принять от спазма в желудке или нет.
– А как вы относитесь к практике перепроверки допинг-проб через некоторое время и лишения спортсменов олимпийских медалей?
– Считаю это большой глупостью. Понятно, что со временем появились новые методы, которые стали чувствительнее к каким-то препаратам, и отрицательная проба превратилась в положительную. Но зачем старое ворошить? Человек уже завершил карьеру, у него другая жизнь. В общем, абсурд.
Профессиональный спорт и бюджетные деньги
– Почему депутатов так сильно раздражают зарплаты футболистов?
– Наш футбол не входит даже в сотню мирового рейтинга, а игроки, в первую очередь легионеры, получают сотни тысяч в международной валюте. Те же виды спорта, которые приносят Казахстану медали с Олимпийских и Азиатских игр, содержатся на их фоне за копейки. Наверное, это раздражает не только депутатов, но и простых болельщиков, а также спортсменов, добившихся гораздо более высоких результатов.
– Профессиональный спорт должен зарабатывать сам или без господдержки ему не обойтись?
– Спорт не должен быть коммерцией. Если хочешь, чтобы он прославлял страну, то государство должно его поддерживать. Допустим, сегодня у предпринимателя дела идут в гору. Потом по какой-то причине – из-за той же пандемии – бизнес встал. Он говорит команде: “Извините, я не могу вас содержать”. Куда ребятам идти? Всё, этот вид спорта умер. Так что без государственной поддержки никуда. Футболу в том числе.
– Сейчас решено ограничить государственное финансирование профессиональных клубов, а сэкономленные средства перевести на детский и массовый спорт…
– У нас неправильно трактуют понятие “массовость”. Считается, что если проведешь марафон или велопробег, то поднимешь массовость. Это не так. Массовость надо поднимать через детский спорт, чтобы как можно больше ребят могли заниматься в секциях. Причем бесплатных. Как мы в свое время могли поменять много видов спорта, прежде чем остановиться на каком-то одном. Сейчас же родители решают, каким спортом должен заниматься ребенок. Это зависит и от расположения секции, и от стоимости абонемента, а страдает ребенок, с мнением которого зачастую не считаются. Это еще одна, уже родительская, ошибка.
– Советская система развития спорта была лучшей?
– Конечно. Раньше мы никогда не проигрывали соседним азиатским республикам, а сегодня Узбекистан нас уже обходит, а Кыргызстан наступает на пятки. Хотя они поначалу тоже хотели отказаться от старой системы, отдать всё в частные руки, но молодцы – вовремя одумались. И сейчас у них пошла массовость.
– Расстроились, когда Алматы проиграл Пекину право проведения зимней Олимпиады 2022 года?
– Конечно, было обидно проиграть всего четыре голоса. Но, с другой стороны, хорошо, что не получили Игры. Мы еще не готовы принимать столь крупные соревнования. Зимняя Азиада и Универсиада – это все-таки не тот опыт. Спортсменов мало, туристов тоже. И даже при таком количестве накладок было достаточно.
Ниже среднего и “публичные” извинения
– В нашей легкой атлетике всегда существовала преемственность. После вас лидером сборной стал Дмитрий Карпов, потом пришла Ольга Рыпакова. А кто придет на смену Рыпаковой? На кого ориентироваться молодежи?
– Снова будет пробел. Чтобы подготовить участника Олимпиады, надо два олимпийских цикла. У нас же в детский спорт денег не вкладывают, считая, что надо поощрять взрослых спортсменов. Но ведь какую базу мы заложим в детстве, такой и будет отдача. И так в любой сфере – спорте, образовании, культуре. Мы же, напротив, сокращаем финансирование детских спортивных школ. Ребята не могут выезжать на сборы и соревнования. Зачем нужны сборы? Дома тебя постоянно отвлекают друзья, бытовые дела. На сборах же ты сосредоточен исключительно на тренировках, а на соревнованиях должен показать результат своих трудов. Без этих двух основных моментов спортсмена не получится.
– Как вы оцените состояние легкой атлетики в Казахстане на сегодняшний день?
– Ниже среднего. Возможно, нынешнего состава сборной достаточно для выступления на чемпионатах Азии или Азиатских играх, но самородка, способного стать олимпийским чемпионом, пока нет.
– Для усиления конкуренции в сборной федерация даже натурализовала несколько кенийских бегунов…
– Это сделано для клуба, который финансирует федерация. Выступать же за сборную Казахстана им до сих пор не разрешили и, думаю, не разрешат.
– Считаете, что с нынешним руководством федерации легкую атлетику можно окончательно похоронить?
– Да. Что сейчас и происходит.
– С генеральным секретарем Республиканской федерации легкой атлетики Асхатом Сейсембеком у вас были в прошлом году громкие публичные разногласия. Чем всё закончилось?
– Когда он пришел руководить Фондом поддержки индустрии и спорта, в попечительский совет которого я вхожу, ему пришлось публично извиниться за свои высказывания. Ну как публично? Только перед комиссией. При этом в федерации ничего не изменилось: не было ни конференции, ни обсуждения устава.
– Чем собираетесь заниматься в ближайшее время?
– Жду предложений. Они есть, но я пока сомневаюсь. Работа должна быть по душе. К тому же за то время, что я отсутствовала, хочется побыть дома.
– Будущую работу связываете с Алматы или Нур-Султаном?
– Только с Алматы. К столице я так и не привыкла.
Алматы