Она первой предала огласке безобразное отношение руководства и персонала центра к немощным старикам – “КАРАВАН” рассказал об этом в материале “Ваш папа часто писает” 30 октября 2020 года (заголовок на сайте caravan.kz – “Что творят со стариками за закрытыми дверями центра специальных социальных услуг”). Оружием в руках Виктории был смартфон. Она снимала убийственные видео из жизни стариков и размещала их на YouTube. Наивно полагая, что под напором неопровержимых доказательств руководство управления социального благосостояния и акимат Алматы наведут, наконец, порядок. Но только навлекла на себя множество бед.
Оговоры, угрозы, избиения и, наконец, насильственное помещение в психушку…
– 30 сентября 2019 года в центре началась проверка по моему сигналу, – говорит Виктория. – Один из членов комиссии заверил меня, что со мной обязательно поговорят, и я спокойно ждала в своей комнате. Но вместо этого 2 октября в центр вызвали бригаду неотложной специализированной психиатрической помощи. За публикацию видео и за то, что я представилась в разговоре с врачом правозащитницей, которой действительно являюсь (статус беженцев нам с мамой дали как раз по этой причине!), мне поставили диагноз “аффективный бредовый синдром”. И в чем была (не дали даже тепло одеться!) увезли в Центр психического здоровья.
Молодой психиатр в присутствии врача неотложки подробно расспросила меня о жизни, семье, о том, как я, гражданка другого государства, попала в Казахстан. В конце концов, не найдя причин для госпитализации, призналась: “Не знаю, какой диагноз ей ставить”. Врач скорой подсказала: “Пиши сосудистую дистонию”.
Мне вручили информационный листок для поступающих в больницу с требованием немедленно подписать. Я сказала: пока внимательно не прочту, подписывать не буду. В итоге письменно отказалась от лечения и попросила заверить мой отказ. Врачи демонстративно отвернулись. В графе, с кем можно связаться по поводу моей госпитализации, я указала Управление ООН по беженцам в Казахстане и Казахстанское международное бюро по правам человека. Конечно, с ними никто не связался! Стали искать у меня телефон, забрали деньги. И сразу – в отделение. Сразу – укол. Мне стало плохо. Я сползла со стула. Приходя в себя, слышала, как медсестра говорила: “Ой, мы слишком много ей вкололи”.
До сих пор не знаю, что это был за препарат.
Потом пришел черед таблеток. Я наотрез отказалась принимать их. “Не будете пить таблетки, начнем делать уколы”, – пригрозила завотделением. Несколько дней мне все-таки удавалось избегать “лечения”.
Потом я прошла тест из 33 вопросов. А еще потом мою судьбу решал консилиум: 2 заместителя директора ЦПЗ, 2 профессора и старшая медсестра. Они спросили, как я себя чувствую. “Как может себя чувствовать человек, которого насильно удерживают в этом заведении?” – не удержалась я. Ответ вызвал бурю негодования. Перебивая друг друга, доктора отчитывали меня за то, что я, неблагодарная, получив убежище в Казахстане, осмеливаюсь писать жалобы…
Вот скажите: если врачи действительно считали меня больной, то какие могли быть упреки? А если не считали, то какое право имели держать меня в психушке и пичкать тяжелыми лекарствами? Зная при этом, что я гипертоник?
На следующий после консилиума день сама заведующая отделением потребовала подписать согласие на лечение. Из отпуска даже вызвали на подмогу юриста. Я была непреклонна. И подтвердила отказ принимать что-либо. “Тогда не будем давать таблетки от давления”, – сказала заведующая.
Я просила связать меня с Обществом Красного Полумесяца, где была на учете, как все беженцы. Но вместо этого мне назначили уколы, от которых мне снова стало плохо.
10 дней кололи неизвестные препараты. Потом стали измельчать и растворять в воде таблетки.
2 медсестры утром и вечером насильно вливали мне в рот этот раствор…
– Боль, унижение достоинства, страх за свои здоровье и жизнь – вот что я там испытала, – переводит дух Виктория. – Интересно, что всё это время ко мне не мог попасть даже консул России, который готовил нам с мамой, гражданкой этой страны, документы для выезда на ПМЖ в РФ. Его не пускали ко мне, пока он не пригрозил международным скандалом! Дважды отказали во встрече со мной юристу и доверенному лицу Маржан Аспандияровой. Пресекались попытки помочь мне со стороны врачей Красного Полумесяца Казахстана. Что было бы, если бы за моей спиной не стояли эти люди? Даже подумать страшно.
В психушке подопечная ЦОССУ № 3 провела месяц – со 2 октября по 1 ноября 2019 года.
– В день выписки заведующая сказала мне, что снова будет консилиум врачей, чтобы я вела себя там аккуратно и не болтала лишнего. Странно, но профессора были озабочены отнюдь не моим психическим здоровьем. Уговаривали меня уйти из ЦОССУ № 3, снять квартиру. Настойчиво советовали не писать жалобы, быть примерной женщиной, готовиться к отъезду в Россию. Не видя другого выхода, я соглашалась.
Чуть не испортила дело, написав заявление на выдачу мне копии информационного листа с моим согласием на двухнедельное обследование, но никак не на месяц лечения неизвестно чем и от чего. Замдиректора стала кричать, что раз так, она не подпишет мне выписку из больницы, а оставит еще на 2 месяца, до самого отъезда из Казахстана. От одной мысли об этом мне стало плохо. Резко поднялось давление, застучало сердце. Заявление пришлось порвать. Мне оказали помощь и отвезли в ЦОССУ. Оттуда я ушла на квартиру. Но через месяц, ради мамы, пришлось вернуться под крышу центра.
И случилось то, чего я боялась. 11 декабря 2019 года я собиралась на прием к заместителю акима города. В комнату принесли завтрак. Но стоило мне протянуть руки к подносу, как он тут же полетел за спину державшей его диетсестры. Не знаю, кто срежиссировал эту сцену, но у него получилось.
Ко мне кинулись сотрудники центра. Схватили за ворот, утащили на лестницу, раздели догола. И… вызвали бригаду из психушки! Распоясалась, мол, голышом ходит…
Приехала скорая. Я пыталась объяснить, что это подстава. Но врач и 3 (!) санитара работали молча. На вопросы не отвечали, объяснений не слушали. Привезли в знакомое учреждение на Каблукова. Опять зло требовали письменного согласия на госпитализацию. И опять я отказалась его дать. Пригрозили, что по решению суда меня будут держать в больнице 6 месяцев. Я сказала: “Суд меня устроит”.
Забрали вещи, документы, деньги. Повели в баню. Долго сидела в ожидании банщицы под присмотром 2 санитаров. Третий объявился с новостью, что мытья не будет. Вещи, документы, деньги вернули назад. “Давайте накануне праздника (16 декабря. – Ред.) не будем мотать друг другу нервы. Пишите добровольный отказ от проживания в ЦОССУ, и вас сразу отпустят”, – сказала врач в приемном покое.
Выбора у меня не было. Под диктовку написала то, что от меня требовали. И в тот же день оказалась на свободе.
Почему никто из чиновников, читавших наш материал о ЦОССУ № 3 и многочисленные жалобы Виктории Баженовой, не задавался вопросом: а с какой, собственно, стати психиатры добивались отказа пациентки от проживания в центре? Не выполняли ли они заказ руководства ЦОССУ, избавлявшегося от неудобной постоялицы всеми правдами и неправдами? Не говорит ли это о сговоре между ними? Уж больно проторенной стала дорожка из ЦОССУ в ЦПЗ!
Виктория – не единственная, кому отбивали охоту жаловаться с помощью “дурки”.
Очень странно, что этот факт оставляют за кадром все комиссии, включая прокурорскую, бодро начавшуюся в ноябре прошлого года и глухо забуксовавшую в бывшем доме ветеранов уже через пару недель. Разве прокуратура не стоит на страже законности? Или, по ее мнению, здесь нет нарушений закона? На наш неискушенный взгляд, очень даже есть. Причем независимо от того, больна Баженова психически или нет.
Виктория сейчас далеко от “гостеприимного” Алматы – в российском Калининграде. Международные правозащитные организации помогли ей с жильем. Всё у нее хорошо. Но она не намерена предавать забвению свой страшный опыт пребывания в “Шаныраке”. Там остаются старики, которых она всегда защищала. Ради них она будет действовать.
Суд ее устроит.
АЛМАТЫ