Чиновники от медицины отказывают в квоте из-за того, что Матвею никак не могут выставить диагноз. А определить, чем же болен ребенок, ни карагандинские, ни астанинские доктора не могут на протяжении всей недолгой жизни малыша. Получается замкнутый круг. Внутри которого – жизнь ребенка.
Методом тыка
Сейчас Матвею Барановскому 1 год и 10 месяцев. Родился он с тяжелой патологией, причин которой врачи так и не смогли понять.
– На вид с ним было все в порядке, – рассказала “Каравану” мама Матвея Наталья БАРАНОВСКАЯ. – Но был слабеньким и все время спал. Если я его не будила, то мог спать сутками.
Эта особенность новорожденного сразу насторожила опытную маму (Матвей – четвертый ребенок в семье Барановских). Выписавшись из роддома, она тут же кинулась по врачам.
– Когда Матвею исполнилось полтора месяца, нас с ним положили в областную детскую больницу в отделение неврологии. И стали лечить буквально методом тыка – сделали укол, потом врач подходит: “Ухудшений нет?” – “Нет”. Хорошо, колют дальше. Если видели какую-то реакцию – например, ребенок посинел – отменяли этот препарат.
А потом Матвея с мамой направили в Астану, в Центр материнства и детства. И здесь ребенку впервые поставили диагноз – лейкодистрофия.
– Я узнала, что лейкодистрофия – это разложение мозга, – с содроганием говорит Наталья Барановская. – Астанинские медики сказали, что Матвей проживет максимум семь месяцев.
Однако прогнозы врачей не подтвердились. Когда Матвею исполнилось полгода, Наталья вновь привезла его в Центр материнства и детства. Там, осмотрев ребенка, развели руками и сообщили его маме, что, очевидно, ошиблись в диагнозе.
Нет диагноза – нет и лечения
Шесть раз карагандинские врачи ставили Матвею Барановскому диагнозы. Все – страшные, приводящие к раннему летальному исходу.
– Мы нашли возможность отправить наши анализы в Москву, и там нам выдали заключение, что эти диагнозы не подтверждаются, – говорит Наталья.
Когда Матвею минул год, она приехала с ним в Центр материнства и детства в третий раз – с заключением московских генетиков, отрицающих наличие у ребенка всех шести заболеваний, которые ему ставили астанинские и карагандинские специалисты.
– У врачей в Астане больше не было никаких предположений относительно диагноза моего ребенка, – качает головой Наталья. – Поэтому заведующая неврологическим отделением центра отправила наши результаты по электронной почте в Лондон. Британские доктора сообщили: они склоняются к тому, что у Матвея последствия внутриутробной тяжелой гипоксии.
Но для установления точного диагноза его необходимо тщательно обследовать.
А время уходит…
У Барановских вновь появилась надежда. Они стали просить квоту на лечение за рубежом. Но – последовал отказ.
– Нам сообщили: в квоте нам отказано, потому что у ребенка нет диагноза. При этом здесь врачи диагноза ребенку поставить не могут! Вы представляете?! А ребенок погибает.
Недавно Наталья Барановская побывала на приеме у главного педиатра Карагандинской области.
– Нам предложили теперь съездить в Алматы, – упавшим голосом сообщила мама Матвея. – И если, мол, алматинские врачи ничего у Матвея не найдут, подумать о квоте за рубеж. Но сколько и куда нам еще ездить? Время работает против нас.
Лариса ЧЕН, Караганда