Мэри и Катаяма
Народный артист Казахстана, лауреат Международной Сократовской премии, руководитель Государственного академического театра танца Казахстана Булат Аюханов – настолько открытая натура, что о нем, кажется, давно и абсолютно все уже известно. Но нашлась одна из непрочитанных страниц его биографии, о которой раньше не принято было говорить вслух:
– Я родился в Семипалатинске в 1938 году, во время сталинских репрессий, – рассказывает артист. – Отца, Газиза Куватова, за два месяца до моего рождения арестовали и выслали в Коми АССР. Там он находился в лагере вместе с отцом киноактера Евгения Урбанского – дядей Яшей. Дядя Яша работал на лесоповале, потому живой остался, вернулся домой. Правда, весь избитый и издерганный. Моя мама все сокрушалась, как из огромного здоровенного мужика он превратился в тростинку. А мой отец работал в шахте под землей. И там же, в Коми АССР, и умер. Мой брат позже туда ездил, но захоронения не нашел – всех тогда в общую могилу кидали… Брат привез домой только щепотку земли из тех мест. Мы эту землю потом, когда умерла мама, положили ей на могилку.
Мою старшую сестру, 1930 года рождения, в честь знаменитой американской киноактрисы Мэри Пикфорд назвали Мэри. Она – врач. Брат – физик-ядерщик, родился в 1932-м. Его назвали Катаяма – в честь тогдашнего председателя компартии Японии Сена Катаямы. Из-за этого-то к отцу и прицепились, мол, шпионил в пользу Японии. Когда арестовали, в протоколе допроса записали: на вопрос, в чем заключалась его подрывная деятельность в пользу Японии, Газиз Куватов ответил: “Рыл подземный тоннель из Семипалатинска в Токио”… Ой, ужасно вспоминать, что тогда творили! Мне до 10-го класса не говорили, где отец. Будто бы он на фронте погиб.
Формула выживания
– Потом, когда всех в комсомол принимали, меня в списки не включили. Тогда и выяснилось, из-за того, что отца моего “врагом народа” записали, – вспоминает Булат Газизович. – А без комсомольского билета тогда аттестат зрелости не давали. Мама уговорила классного руководителя не спрашивать на комсомольском собрании про отца. Так я и проскочил. Брат Катаяма позже работал в академгородке с ядерными реактивами, видимо, там и облучился. Он уже умер. А старшая сестра – Мэри Газизовна Куватова – жива. В свое время она заведовала Центром охраны здоровья матери и ребенка в Казахстане. Видный гинеколог, отличник здравоохранения. А я на фамилии матери – Рахиль Аюхановой, поскольку, когда родился, паспорта отца у мамы на руках не было. В 16 лет у меня была возможность вернуться к фамилии отца, когда его посмертно реабилитировали, но решил, зачем обижать маму.
Мама писала Берии
– Еще мама рассказывала, что папа был основателем комсомольской ячейки в Шиели в Кызылординской области, – продолжает воспоминания Аюханов. – Там в 1930–1933 годы он дорос до первого секретаря крайкома комсомола. Потом поднялся до второго секретаря партийной организации Восточно-Казахстанского региона. На этом посту его и забрали. В тот момент мама была мной в положении и возила старшую сестру в Ялту подлечить. Там главврач сообщил, что арестовывают жен обкомовцев, мол, быстренько уезжайте. Мама боялась, что если ее арестуют, то нас по разным детдомам рассуют. Они с сестрой дождались, когда мне исполнился год, и мы убежали от репрессий в Башкирию, к моему дяде в поселок Курьятмас. Брату тогда было 6 лет, он оставался с отцом в Семипалатинске. И рассказал, как во время ареста отец ключ от квартиры закинул за шкаф и шепнул брату: “Маме скажи, я в командировке и скоро вернусь. Пусть она ключ за ящиком найдет”. В лагере отец на кусочке нижнего белья кровью написал маме: “Воспитай детей в коммунистическом духе, я не виноват!” – и прислал этот клочок ткани нам.
– Такое вот кино, – печально вздыхает Булат Газизович. – Коммунисты ничего плохого не делали, это кремлевские преступники так воротили историю. Когда отца арестовали, мама написала письмо Берии, мол, муж мой не виноват… Наивная. Нашла к кому обращаться! Но об этом только сейчас говорят свободно. А раньше молчали. И все равно я никогда не изменю своему Отечеству! Только хочу, чтобы государство более чутко прислушивалось к нам, артистам, тем, кто дарит радость людям.
Мечтал стать усатым дяденькой
Угадайте, кем стал этот семилетний мальчуган с ласковым взглядом и волевыми чертами лица? Подсказка: на казахстанской и мировой сцене 60–80-х годов прошлого века в танце ему не было равных.
– На этом фото я в первом классе, и мне 7 лет. У меня есть еще снимок, на котором я у балетного станка в пионерском галстуке, – рассказывает народный артист Казахстана Булат Аюханов. – К сожалению, других детских фото не сохранилось. Время было непростое, годы сталинских репрессий. Я родился уже после того, как арестовали моего отца. Его я так ни разу и не увидел. Всё то поколение жило трудно. Праздников с елками и Дедом Морозом у нас не было. Я мечтал поскорее стать взрослым усатым дяденькой, чтобы надеть сапоги и кепку, какие носили мужчины послевоенного времени. У нас в классе не было ни одного мальчика, у которого был бы жив отец. То на фронте погибли, то были репрессированы. Я учился в алматинской школе № 28, что на пересечении улиц бывшей Советской (Казыбек би) и Фурманова. Там учились Олжас Сулейменов, Маншук Маметова. Преподавала нам выпускница Санкт-Петербургского института благородных девиц Ольга Бакланова.