Монетизация “Казахфильма”
Национальную киностудию “Казахфильм” имени Шакена Айманова лихорадит: скандалы, публичное выяснение отношений между кинодеятелями, а теперь еще и пожар. Словом, там есть всё, кроме фильмов. Вернее, они снимаются за немалые деньги (к примеру, картина “Жаксылык”, о которой мы писали на прошлой неделе, снята за 600 миллионов тенге), но их видят редкие счастливчики – на закрытых показах, затем картины отправляются на полку или на международные кинофестивали. А ведь мы помним то счастливое время (лет 5–6 назад), когда отечественные ленты собирали полные залы. Теперь началось другое “кино”. Это лихорадочное состояние многие связывают с появлением нового, ключевого, как считают специалисты, игрока на отечественном кинорынке – Государственного центра поддержки национального кино. Запоздалая премьера: почему фильм про главного казахского чемпиона не вышел в прокат
– Изначально планировалось, что Киноцентр и киностудия “Казахфильм” – это две параллельные, но при этом родственные структуры, – говорит Айдархан Адильбаев (на фото). – После соответствующего приказа министерства культуры и спорта в задачу первой входит финансирование кинопроектов, отобранных экспертным советом и утвержденных межведомственной комиссией, и контроль за съемками. Сейчас мы собираемся развивать дистрибьюторскую сеть, чтобы заниматься прокатом национальных фильмов. “Казахфильм” во всех этих процессах выступает как предоставляющая сервисные услуги кинофабрика, при этом она и сама тоже участвует в питчингах со своими проектами.
Однако между двумя этими структурами до последнего времени существовало недопонимание. Прежнее руководство киностудии требовало вернуть ей функции регулятора распределения денег для съемок фильмов. Когда в июле этого года директором “Казахфильма” был назначен Акан Сатаев, то первое, что он сделал, – показал нам, представителям Киноцентра, возможности киностудии. Недавно он презентовал будущую модель кинофабрики, презентация проходила с участием министра культуры и спорта. Думаю, если он сможет реализовать свои планы по модернизации, то через год-полтора “Казахфильм” выйдет на самоокупаемость. По предварительным расчетам, в год киностудия сможет зарабатывать примерно 1 миллиард тенге, при расходах 600–700 миллионов тенге. В бюджете, насколько нам известно, деньги на модернизацию киностудии уже заложены на 3 года вперед. Я сам в кино работаю 12 лет, 6 из них – на киностудии “Казахфильм”. Мне этот процесс знаком. Здесь можно монетизировать каждую мелочь. Было время, когда отдел дистрибуции ежегодно зарабатывал как минимум
300 миллионов тенге.
– Почему в Казахстане картины, снятые за большие государственные деньги, складывают на полку?
– Так было не всегда. Если отследить историю “Казахфильма”, то еще недавно, до 2015 года, прокат отечественных картин был активным.
Начиная с 2010 года ежегодно выпускалось в среднем 7 картин и, как минимум, 2 из них были успешны в прокате. Очень хорошо пошли, например, фильмы “Сказ о розовом зайце”, “Ирония любви”, “Рывок”, “Мың бала”. Следом пошли коммерческие фильмы, созданные на частных киностудиях.
Но эра отечественных фильмов, делающих кассу, началась еще раньше, и именно с Акана Сатаева. Он, ворвавшись на наш кинорынок с фильмом “Рэкетир”, произвел фурор. Это был 2007 год. С тех пор зритель медленно, со скрипом начал разворачиваться к своему кинематографу. Когда в 2010 году на “Казахфильме” был снят “Сказ о розовом зайце”, доверия к местному кино всё еще не было. Я, как начальник отдела дистрибуции и кинопроката, ходил по всем прокатчикам, умоляя их показать нашу картину. “Зачем нам кино с сомнительными перспективами, если есть успешное голливудское?” – спрашивали они. Тот памятный день, когда “Сказ о розовом зайце” вышел в национальный прокат, я запомнил навсегда – 26 августа 2010 года. Потом была “Ирония любви” с Асель Сагатовой и Алексеем Чадовым в главных ролях, “Мың бала”, “Шал”…
Когда зритель уже оценил отечественные картины, стали выходить коммерческие фильмы Нурлана Коянбаева, Нуртаса Адамбаева, Асель Садвакасовой, Аскара Узабаева… Что касается сборов: когда “Ирония любви” собрала около 70 миллионов тенге, я думал, что это предел. “Сказ о розовом зайце” – 100 миллионов тенге! Всё! Больше уже не может быть. Но “Мың бала” собрал 300 миллионов! А немного позже Нурлан Коянбаев показал, что казахстанский рынок можно растянуть до миллиарда тенге. Но, к сожалению, в августе 2015 года ситуация на “Казахфильме” кардинально поменялась. Последняя картина, которую я очень хотел прокатить, был “Аманат” Сатыбалды Нарымбетова. Это одна из моих любимейших картин, и в прокате она была бы не менее успешной, чем названные выше фильмы. Но я к тому времени уже ушел из “Казахфильма”. Фильм не вышел в прокат, а точнее, провалился, как и все другие картины, произведенные на национальной киностудии. Я не знаю, с чем это связано. Знаю только, что после нас отдел дистрибуции на киностудии сократили до 2 человек.
– А почему вы ушли с киностудии?
– У нового руководства были свои планы и идеи, а мы, исполнители, всего лишь солдаты. Когда нас просят уйти, мы уходим. Я уехал на какое-то время в Астану, снимал там свои фильмы, работал как продюсер. Так вот, возвращаясь к сотрудничеству Киноцентра с “Казахфильмом”… У Акана Сатаева есть желание сделать нашу национальную киностудию одной из самых успешных. Не сомневаюсь, что у него получится. У него есть опыт и знания, он не настроен плакаться, что денег нет и поэтому нужно вернуть “Казахфильму” финансирование. Как человек, который сам проработал внутри этой системы 6 лет, я знаю, что инструментов монетизации много. Мы были одними из первых в СНГ, кто стал показывать фильмы, произведенные на “Казахфильме”, на бортах национального авиаперевозчика “Эйр Астана”, продавали их АО “Казахстан темир жолы” и “Smart TV”. То есть раскачивали отечественный кинорынок по максимуму везде, где это было возможно.
Сейчас, если опираться на опыт разных киностудий, нам больше всего подходит модель советского кинопространства. “Мосфильм”, например, больше 20 лет не получает финансирование от государства, но никаких комплексов, моральных или финансовых, от этого не испытывает. Он, конечно, снимает и свои фильмы тоже, но главную свою задачу видит в том, чтобы оказывать услуги тем, кто снимает фильмы, профинансированные российским Фондом кино. И такую же модель мы хотим построить в Казахстане. Фонд кино Казахстана, называемый Государственным центром поддержки национального кино, будет финансировать съемочный процесс, а “Казахфильм” – оказывать сервис-услуги.
В новом Законе РК “О кинематографии” есть очень хорошие пункты о рибейтах – скидках и уступках. В нашем случае это возврат 30 процентов от бюджета фильма иностранным продюсерам. Это вызывает огромный интерес с их стороны, но наших потенциальных партнеров смущает отсутствие у нас сервиса – от профессионального грима до туалетвагенов (аренда туалета. – Прим. ред.) Не везти же им всё это из Америки или Европы. Когда американцы снимали в 2014 году в Казахстане сериал “Марко Поло”, принесший “Казахфильму” около 4 миллионов долларов прибыли, они перегоняли всё необходимое из России. Я знаю, что в плане модернизации у национальной киностудии наряду с сервисом стоит также закуп этих машин. Если она успешно реализует все свои планы, то у нас будет развиваться и кинотуризм, и киноиндустрия, и квалификация кадров тоже будет расти. Иностранцы, увидев, что у нас есть и техника, и люди, а самое главное – локации, будут приезжать к нам, чтобы снимать у нас свое кино. Я сам встречался с некоторыми из них в прошлом году на кинофестивале “Евразия”. Показал им Алматинскую область, Мангистау, Нур-Султан и Алматы. Увидев наши локации, они, что называется, были в приятном шоке. Мы хотим созидать, а не разрушать. Правда, сейчас все наши планы подредактировала пандемия коронавируса. Если бы не карантин, в этом году мы бы, наверное, запустили уже 6–7 иностранных картин. Пока эти планы отложены на 2021–2022 годы.
Опыт “Американские горки”
– Американцы сами вышли на меня, – рассказывает Ахат Ибраев (на фото), линейный продюсер американского исторического проекта “Марко Поло”, съемки которого большей частью проходили в нашей стране. – Правда, они долго были в смятении, не могли понять до конца, нужно им это или нет – снимать в Казахстане. Когда же, перебрав несколько местных команд, вышли на меня, я заронил в их души еще больше зерен сомнения, расписав пошагово на 5 страницах, через какие сложности им предстоит пройти.
Тем не менее, объяснял им я, съемки у нас стоят того, хотя надо готовиться, образно говоря, к “американским горкам”. С другой стороны, это уже делается во всем мире, чем мы хуже? Мне было важно загнать к нам “первую ласточку”, но так, чтобы партнеры, зная о сложностях, не испугались их и поняли, что у нас есть будущее в плане инвестиций. И уже посредством того, что нам удалось привлечь сюда иностранцев, мы пытаемся показать нашим же инвесторам и людям из различных ведомств, которые принимают решения: раз уж американцы в нас поверили, то и вы не скупитесь, потому что вообще сфера интертейнмента в Казахстане имеет большое будущее.
Проект “Марко Поло”, безусловно, сложен, но он и очень прост по своему рыночному смыслу. Всё это давно уже происходит в Восточной Европе: супербоевики снимаются в Чехии; в Румынии 4 современнейшие студии соревнуются друг с другом за иностранные инвестиции; Ридли Скотт повез свой продакшн на 15 миллионов фунтов в Венгрию; Люк Бессон оставляет по 20 миллионов евро в год в Сербии…
Работая с американскими кинематографистами, я в очередной раз понял, что ты можешь быть и перспективным, и талантливым, но в итоге всё решает твоя способность работать 24 часа в сутки. Я знаю очень много перспективных казахстанских ребят, но когда сталкиваешься с ними в работе, например, оказывается, что они любят просыпаться в 2 часа дня, что сегодня у них есть настроение и творческий настрой, а завтра – нет. Поэтому все эти разговоры о талантах, зарубежных образованиях ничего не значат, пока не столкнешься с человеком в деле.
“Марко Поло” как масштабный исторический проект включал в себя все стороны кинопроизводства, с которыми мы раньше не сталкивались. В нашей команде было 150 иностранцев, граждан 28 государств, плюс примерно 400 казахстанцев. Имелось 130 единиц машин и различной спецтехники, труднодосягаемые локации, работа с 10–12 гостиницами, таможней, визами, логистикой связи и коммуникации и человеческим фактором. И, чуть не забыл, организация непосредственно самого съемочного процесса. То есть “Марко Поло” – это логистически и производственно – комплексный проект.
Раньше у нас на подготовку таких проектов уходило от 6 месяцев до года, мы же уложились в 1 месяц. Американцы приехали в январе 2014 года, февраль они потратили на “research” – изучение того, сколько это будет стоить. В марте была подготовка, а в апреле уже начались съемки. В мае мы прошли аудит. Я считаю, что проект был осуществлен благодаря именно казахстанской команде. Если бы мы не успели, то последующие съемки в Малайзии уже были бы поставлены под риск перерасхода.
У нас работали не только казахстанцы и американцы, но и человек 40 из Украины и России. И в целом команда, начиная с бухгалтерского отдела и заканчивая организационным департаментом, получилась слаженная и сильная.
Заказчик сериала – кабельный оператор NETFLIX – фигурирует в Интернете. Работая больше по платной подписке, он стал создавать свой собственный контент, заказывая сериалы. Его аудитория составляет порядка 60 миллионов человек, это Северная Америка и Европа. Один из последних собственных проектов – политический триллер “Карточный домик” с Кевином Спейси в главной роли – снимался около 2 лет подряд. И вот теперь NETFLIX сразу, без пилотной серии, заказал киностудии “The Weinstein Company” 10-серийный фильм “Марко Поло” (помимо этого проекта общий объем заказов собственного продукта данной компании в 2014 году составил 1 миллиард долларов). Это очень дорогой проект, его стоимость варьируется где-то в районе 120 миллионов долларов. Неплохо для интернет-оператора.
У создателей “Марко Поло”, конечно, были мысли снимать в других странах. Но мы сумели их убедить, что Казахстан как одна из основных локаций для сериала о Марко Поло исторически достовернее. Хубилай, внук Чингисхана, который на Западе известен как Кублай-хан, основатель династии Юань, стал особенно знаменит именно благодаря венецианскому купцу Марко Поло, прожившему в его ханстве 17 лет. Если бы фильм снимался в России, там трудно было бы совместить ландшафты 3–4 стран. А у нас есть всё – и степи, и каньоны, и каменистые пустыни, и барханы…
Во-вторых, фильм все-таки о номадах, и у нас нет проблем с соответствующей массовкой и актерами, у нас легче найти людей, умеющих работать с юртами и лошадьми. Все, кто снимает фильмы, приближенные к теме кочевников, знают, что для этого нужно до 400 лошадей, и одно дело – собрать полсотни каскадерских скакунов, другое – несколько сотен массовочных. Это не так-то легко, как кажется.
Последним же аргументом, склонившим чашу весов в нашу пользу, стало то, что Казахстан – родина знаменитого каскадера Джайдока – Жайдарбека Кунгужинова. В мире есть только 2 команды, умеющие профессионально работать с лошадьми перед кинокамерой – испанская и казахстанская. Естественно, для американцев было логичнее ехать в Казахстан, где есть Джайдок. Он им знаком как постановщик трюков на голливудских фильмах “Конан-варвар” и “47 ронинов”.
АЛМАТЫ