На 23 февраля, как обычно, девчонки вручили нам подарки и организовали тематический литмонтаж. Ну там стихи о боях-победах, об истории Советской Армии и о том, что в случае если что-нибудь такое произойдет, то мы все – отличники и двоечники, хорошисты и троечники, соберемся и защитим их, девчонок, от поползновений врага, с суровыми лицами вернемся с фронтов и женимся на них. Потом они родят нам еще таких же смелых пацанов, которые в свою очередь защитят своих девчонок, – и так будет всегда.
Воевать и рожать: то есть каждое 23 февраля нас готовили к войне и женитьбе. И подарки соответственно были милитаристского толка.
Это были пластмассовые пистолеты разных цветов, какие-то машинки и книжки о войне, ну и открытки с изображениями бравого матроса, солдата и летчика. Они смотрели куда-то вдаль со зловещим прищуром и готовностью разрядить весь магазин в любого агрессора. У пехотинца на ремне висела граната.
Короче, в тот год классная собрала нас и просто напомнила, что через неделю 8 Марта и нам надо сделать всё, дабы не ударить в грязь лицом перед девочками, тоже подготовить что-то типа литмонтажа или каждый пацан выберет стих, посвященный девочкам как будущим женам-матерям, хранительницам очага. В общем, нужен был ответный подарок.
Девчонкам было легче. Понятно же – их вдвое больше. На каждого пацана по две девочки. Им стоило скинуться по рублю – вот и все их затраты.
В эти предженские дни все пацаны СССР мечтали об одном: быстрее бы этот праздник наступил и быстрее бы он закончился.
В нашей же ситуации проблема дополнялась и тем, что оставались еще четыре непристроенные девчонки, которых тоже надо поздравить. Но для начала их надо было распределить между пацанами.
– Ну кто из вас благороден, мы сейчас увидим, – вглядываясь в наши хмурые лица, классная хитро улыбалась. – Остались четыре девочки. Ну, ребята, кто кого возьмет?
Мы молчали. На нас и так по две штуки висели, а тут еще четыре дополнения. Эх, забежал бы сейчас директор школы, подумал я, и ка-а-ак крикнул: “Внимание, мальчики, война, как вы и мечтали. Враг у порога вашего дома. Все на фронт! А ты, Хамиев, срочно за пулемет. Будешь держать оборону!”. Кстати, это было желание всех советских пацанов. Поверьте мне.
Классная, теряя надежду, словно на невольничьем рынке, выдала последний аргумент за плохо продаваемый товар:
– А девочки-то хорошистки. Вы им внимание и подарки, а они в ответ дадут списать на контрольных. Ну? Как вам?
– Ладно, я согласен. Беру вот эту. Но одну только! Одну! – выдал самый первый двоечник в классе. Потом добавил:
– Не дай бог, если не даст списать!
– Даст, даст, – дружно закричали мы.
– Та-а-ак, еще три девочки. Мальчики, ну что вы, остались три хорошие девчонки, – продолжала торговка живым товаром. Почему так дорого? Из каких стран в Казахстан везут цветы на 8 марта
– Ну дайте мне тогда вот эту – она готовит хорошо, я знаю, – сказал еще один пацан.
– Молодец! – выкрикнула классная. – Далеко смотришь!
– А вот эти две просто незаменимы в хозяйстве. Одна вышивает, а у другой огород ну просто картинка, – не спрыгивая с работорговой волны, давила классная.
В торгах наступила пауза. Мы сидели в раздумьях. Наконец встал я и тоном опытного оптовика устало так сказал:
– Согласен. Беру обеих. Запишите.
Все облегченно вздохнули. Аукцион закончился.
– Мальчики, девочек надо поздравить с юмором, придумайте что-нибудь, – напоследок сказала классная и счастливая выбежала из класса.
Уже на улице я стал осознавать весь ужас моего положения.
Что дальше, как быть, что дарить? На фига я ввязался в эту авантюру? Вечно больше всех надо! Но девчонок было жалко. Они тоже, как мы!
Я сел за подсчеты: это минимум по рублю затрат на каждую… В итоге надо было раздобыть 4 рубля. 4 рубля! Грузить маму – ни в коем случае. Просить у бабки – тем более.
Бабушка терпеть не могла девчонок, на корню. Все внуки у нее были пацаны, чему она была несказанно рада, и пребывала в твердом убеждении, что девчонки всего мира только и хотят облапошить ее чистых и наивных внуков.
А особенно меня – ашык ауза, акмака, доверчивого теленка. Здесь была своя история: в бытность ее учителем русского языка и литературы, бабушка, разумеется, была в курсе того, что произошло на великосветском балу-сходняке, где Пушкин вытащил Дантеса на дуэльные разборки по причине невинного флирта его многодетной жены, в результате чего поэт и погиб. Так вот моя бабушка возненавидела эту самую Наталью Гончарову, а отсюда и весь женский род, считая, что именно она и заварила всю эту кашу, царь вообще тут не при делах, при этом обзывая Гончарову вертихвосткой, бузулган катын, из-за этого бишара Пушкин и погиб, коян сиякты. Дабы быть доказательной не только на примере Н. Гончаровой, бабушка еще переходила на литературные образы из русской классики, например, Катерины из “Грозы”. Бабушка возмущалась ее поведением:
– Чего не хватало этой несчастной? И муж у нее купец, и свекровь – мощная правильная тетка, и дом полный казан. Нет же, эта дура бросилась к реке, но утонула она не в воде, а в глупых мыслях своих. Религиозная фанатичка, – резюмировала моя бабушка.
Или Лариса из “Бесприданницы” со своими непонятыми страданиями. Вышла замуж, так и живи. Детей рожай, мужу помогай, рули хозяйством, тем более Карандышев кандай ап адемы жигит. Да им только и управлять, он же землю перевернет! Ну пристрелил он Ларису в состоянии аффекта, и что? Он же не издевался над ней, не избивал оглоблями, не полосовал вожжами, а просто басын катырмай нежно так кокнул из пистолета.
Вот так образы из русской литературы привели мою ажеку к нелюбви и презрению всех современных советских женщин вообще и к празднованию 8 Марта в частности.
Мне она говорила, что давно пора завязывать с вакханалией вокруг этой даты, хотя бы потому, что из этого события выхолощены все классовые принципы, социализм построен, а нынешние тетки и девчонки не имеют никакого отношения ко всем этим свершениям, более того, нечего этих девчонок с детства приучать к подаркам, ибо, повзрослев, они сами все это возьмут без всякой на то подготовки, потому что такова женская природа.
Короче, вы теперь понимаете, почему из числа моих спонсоров бабушка была исключена.
1 марта 1970 года я пошел в школу. Мысли о том, где раздобыть 4 рубля, побуждали меня к невероятным фантазиям.
Я оглядывал кусты, осматривал арыки в надежде на то, что какой-нибудь алкаш выронил 5 рублей и они лежат себе спокойно, дожидаясь меня. Смотрел с надеждой на кроны деревьев: а вдруг у пролетавшего самолета самопроизвольно открылся багажный отсек и оттуда вывалился чемодан с куклами и деньгами или какой-то пассажир зашел в туалет и выронил бумажник в унитаз, и теперь бумажник повис на ветке вишни или яблони. Или иду я, например, такой грустный по улице, и вдруг навстречу кто-то. Он и говорит:
– Малыш, что ты такой грустный?
– Горе у меня, товарищ, 4 рублей не хватает на 8 Марта, грузанули нас на подарки, а мне достались аж четыре штуки, – отвечаю я.
А он – мне:
– Коллега, как я тебя понимаю. Делов-то. На, держи – и будь счастлив.
И протягивает мне трешку и рубль мелочью.
Осознавая свою беспомощность, бесконечность нерешаемости проблемы и беспочвенность фантазий, я перешел, так сказать, к заземленному варианту выхода из ситуации.
Надо было что-то продать из дорогих мне вещей. Рогатку никто не купит. У всех пацанов по 2–3 штуки. Хоккейную клюшку? Так зима кончается. Асыки? Ну нет. Скоро асычный сезон, мослы самому нужны будут. Колечко, сплетенное из цветной проволоки? Так за него много не выручишь. Может, спортивную шапочку? А дома скажу, что потерял. Но тоже не пролезет. Пацан, который просил продать, частый гость у нас.
В этом возрасте мы уже понимали места и обстоятельства для мата. Вот я и крикнул в небо:
– Бля-я-я! Че делать-то?
Так я и шел бы дальше и, может быть, попал бы под машину, как вдруг навстречу, откуда ни возьмись, появился местный кочегар дядя Вова с полной сеткой пустых бутылок.
Опа! Вот оно, решение. Надо насобирать бутылок пустых и сдать их в стеклоприемном пункте. 12 копеек за пустую бутылку из-под лимонада, а мне надо 4 рубля. В одном рубле – 100 копеек. Это 400 копеек.
400 копеек делим на 12 копеек и получаем 33 бутылки, или 1 полный ящик и 13 бутылок неполного ящика. А если встретятся кефирные бутылки, за которые в пункте приема стеклотары дают 15 копеек, а еще круче бутылка из-под шампанского – за нее дают 17 копеек, тогда я смогу выручить больше и удорожить подарок, облагородить цветами, например.
Уже к вечеру после школы я составил алгоритм своих действий. Он состоял в следующем:
1. В дневное время обозначить места скопления бутылок.
2. В вечернее время начать их сбор.
3. Договориться с дядей Вовой о совместной деятельности. Я собираю – он сдает. Ему 2 копейки с пузыря. Мне остается 10.
На следующее утро я пришел к дяде Вове. Как и все советские кочегары, он был немного философ, немного историк, безобидный пьяница и певец-любитель. Он сидел у печи. Рядом стоял початый пузырь “Солнцедара”.
– Дари огонь, как Прометей, дари огонь, как Прометей, – напевал старый кочегар. – И для людей не жалей огня-я-я, бля-я-я.
– Вот, сынок, помру, не закапывайте меня в землю, сожгите в этой топке.
Я подсел к нему. Минут пять сидели молча. Огонь разгорался. Он освещал наши лица. Мы были сосредоточены и решительны в своих желаниях и грусти. Он хотел в топку, я – денег.
Тут я наконец решился и сделал свое деловое предложение. Он молчал.
Отпив “Солнцедара”, дядя Вова молча вытащил из кармана 5 рублей и всучил их мне. А потом так небрежно махнул рукой – типа уходи и не мешай думу думать. И бухать не мешай заодно.
Утром пошел по магазинам, так сказать, на вынужденный шопинг. Всё сделал быстро. В “Детском мире” купил 4 пупсика (это такие маленькие пластмассовые куклы непонятного пола, голые к тому же), там же взял четыре лотерейных билета по 30 копеек и направился в книжный. У меня еще оставалась какая-то мелочь на мелкие брошюрки.
Перед входом в магазин прямо под потолком красовался портрет угрюмого Горького, а внизу плакат такой со следующими его словами: “Если бы у меня были деньги, я бы книг купил…”. Я вздохнул. В кармане жалко позвякивала мелочь.
Помню, аже утром вдогонку сделала свой последний наказ, что-то вроде того, что книга – не только лучший подарок, но и единственный учитель, смотря, конечно, кто автор. При этом она сказала, чтобы я не покупал сказок, легенд и прочей безжизненной ерунды.
Прямо напротив входа красовался огромный стенд, посвященный 100-летию вождя. На стеллажах стройными рядами были выложены его труды, альбомы с иллюстрациями, открытки, значки, медальоны и еще набор черно-белых фотографий Ильича. Я тут же их приобрел. Стеллажом ниже расположились тоненькие такие брошюрки из серии “Ленин и дети”. В нее входили разные рассказы и очерки. Причем эти книжки были расположены странным порядком, я бы сказал, тематически. “Ленин на досуге” – сюда вошли следующие: “Ленин на охоте”, “Ленин на рыбалке”, “Ленин в шалаше”, “Ленин на даче в Горках”, “ Ленин на сенокосе”.
Была и другая тема – “Ленин и общество”, а именно: “Ленин и школа”, “Ленин и мама”, “Ленин и крестьяне”, “Ленин с рабочими”, “Ленин и молодежь”, “Ленин и женский вопрос”.
Следующая тема – “Ленин и зона”. В нее были включены такие книжки, как “ Ленин в ссылке”, “ Ленин в Шушенском”, “Ленин в гриме”, “Ленин и царские ищейки”, “Ленин и первый арест”, “Ленин и первый допрос”, “Ленин на этапе”. Ну и небольшая такая подсерия, назовем ее “Ленин и времена года”: “Ленин в Октябре”, “Ленин и “Апрельские тезисы”, “Беспокойное лето В. И. Ленина в 1917 году”, “Зимнее утро Петрограда”.
Часть этих рассказов, разумеется, была нам знакома, их мы почти помнили наизусть. Но мне нужна была интрига, то есть такая книжка о Ленине, которую бы никто не знал, не слышал и не читал.
Я выбрал брошюрку, на обложке которой черным по красному было написано: “В. И. Ленин. Апрельские тезисы”. Во-о-от. Это то, что мне нужно. Видать о весне Ильич писал.
Да и бабушка успокоится. А может, даже восстановит мои затраты по Ленину. Ну она ж сама сказала: выбирай умного автора! А кто может быть умнее дедушки Ленина! Я протянул было руку к стеллажу, как вдруг задумался над сутью этого утверждения.
А как же мама, бабушка, а дедушка Нургали – он же профессор, врач… А дядя Сакен, что, дурак, что ли? А Хадиша-апа – академик, в биологии чего-то там скрестила с чем-то. Я впал в ступор. Ленин всему голова – это понятно. Ну разве что дядя Володя не такой, как все, но он единственный, кто мне денег дал. Дурак же не даст. Нет, дурак может дать, но не подумав.
Перемолол всех своих родственников, а заодно соседей, друзей с улицы, братьев и сестер, их поведение в каких-то ситуациях, где вели себя они не очень умно, выходило так, что Ленин, оказывается, при любом исходе умнее.
Не прерывая цепь размышлений, в окружении портретов вождя – улыбающегося, выступающего, пишущего, я вдруг задался таким вопросом: а Ленин дал бы мне денег? Вот я захожу в кочегарку, а там не дядя Володя, а Владимир Ильич сидит в костюме-тройке и синем галстуке с белыми горошинами. А мне-то деваться некуда. 8 Марта на носу. Ну я и спрашиваю Ильича: “Дедушка Ленин, дай пять рублей”.
Я даже не стал задумываться над его ответом.
Короче, купил я четыре экземпляра “Апрельских тезисов”, четыре фотографии вождя и подошел к кассе.
Продавщица посмотрела на меня, как на больную собаку, и так интимно прошептала:
– Что, мальчик, Ленина любишь? (Потом, уже в буйной молодости, когда чей-то такой интимный шепоток с придыханием я слышал в своем ухе, предо мной возникал образ Ленина, то есть вождь присутствовал во мне всегда, когда я присутствовал в ком-то.) Ой, только вот фыркать не надо… “Ленин в тебе и во мне…” – это строчка из песни “Ленин всегда с тобой” в исполнении Большого академического хора Всесоюзного радио и телевидения. Так что вождя я всегда брал с собой.
Подарки были куплены, распределены, оставалось их привести в презентабельную форму и вручить. Я примерно представлял, как все это должно выглядеть, но на изготовление всех этих упаковочных штучек у меня уже не было ни времени, ни сил, ни умения.
Тут я вспомнил свою соседку. Она на 2 года была младше. Но дело не в этом. Как бы это объяснить? Сейчас попробую описать, а вы сами поймете. Она была такая сердобольная, впечатлительная и жалостливая, что, найдя на земле, на полу в доме, во дворе, в кинотеатре, в саду, в огороде какую-нибудь мертвую тварь, будь то птенец, вывалившийся из гнезда, или погибшая под колесами лягушка, или раздавленный таракан, эта девочка всегда старалась очеловечить все эти печальные события.
Короче, она всех и всегда хоронила, и не просто в свежевырытых ямках, а именно в склеенных ею же маленьких картонных гробиках. И с почестями к тому же. Ну какой-нибудь словесный комментарий обязательно присутствовал. Например, если она хоронила птенца или воробья, то говорила:
– Ну вот и ты недолетел, недорос, недоел, недопил. Прощай, добрый человек!
А если это был какой-нибудь высохший таракан или паук, то она говорила:
– Эх, недополз. Прощай, добрый человек!
Не только детвора, но и взрослые ее побаивались. Было в ней что-то такое необъяснимое. А все необъяснимое пугает.
Так вот я пришел к ней и спросил:
– У тебя есть 4 гробика размером с пупсика?
– А что, ты кого-то хочешь похоронить? – в ее глазах я заметил жадную готовность немедленно приступить к похоронам.
– Нет, пока все живы. Просто мне надо упаковать подарок, понимаешь?
Она провела меня в свою комнату, где аккуратно на книжной полке лежали сложенные коробочки разных размеров – это были те самые гробики, которые она приготовила на случай печали и трагедии. Там были красные, зеленые и черные. Всё в этой комнате источало горе и безысходность. Даже у кукол была какая-то обреченность. Мне стало страшно.
– Тебе крашеный или простой? – каким-то потусторонним голосом спросила девочка.
– Крашеный, пожалуйста, – скорбно ответил я.
В общем, сторговались с ней в равных пропорциях: одно мороженое за один гроб-коробку, но при еще одном условии – я должен был принести труп какой-то животины – ведь гробы без дела лежат. Получив товар, я быстро покинул это похоронное бюро, мило попрощавшись с юной хозяйкой.
Заперев свою комнату, стал раскладывать этих пупсиков по коробкам. Безликие и бесполые, они на самом деле походили на мертвецов. Да еще тут эти коробочки, изначально подготовленные для ритуальных обрядов.
В общем, я решил, что надо как-то оживить этих кукол. Взял гуашь, кисточку и стал пририсовывать им брови, губы и румянец.
Первый пупс стал похож на новорожденную девочку-таджичку с уже сросшимися бровями, второй пупс – на больную ожирением китаянку, а третий (это сейчас я понял) – на маму Сильвестра Сталлоне после всех ее пластических операций. Четвертого я не трогал. Креатива не хватило.
Я долго смотрел на эти пластмассовые тела с раскрашенными лицами и решил их приодеть. Взял у мамы какие-то лоскутки и просто завернул в них толстую китаянку, новорожденную таджичку и гламурную маму Сталлоне. Четвертого безликого пупса я обернул в белый материал.
Получился пупс в саване. Он и напоминал всем о бренности нашей жизни и о том, что нужно быть готовым к любому раскладу.
Да, под каждую куклу надо было подложить лотерейный билет. Пусть сначала вскроют гроб, изымут тело, а там и доберутся до клада. Так я думал. Все это я облагородил новогодним дождичком. Красиво! Всё! Закрыл коробки и пошел ужинать.
Через час вернулся.
4 красных гроба-коробочки отсвечивали мрачным пурпуром. Рядом гармонировали 4 книжки с “Апрельскими тезисами” и вложенными между страницами фотографиями Владимира Ильича. На обратной стороне каждой фотки я сделал в одну строчку подпись: “На вечную и добрую память от Ленина и Хамиева”.
Тут мне показалось, что наглухо запечатанная коробка будет выглядеть скучновато. Тогда я вырезал такие маленькие окошечки на крышках, из которых выглядывали кукольные физиономии. Самая веселая оказалась мама Сталлоне. “Welcome to my world” – как бы приглашала пожилая сеньорита. Ну хоть как-то подарок оживился. Каждую коробку с телами этих разноликих существ я положил на ленинскую книжку и перевязал атласной черной лентой (этот день меня провоцировал на похоронную тему). На лентах я сделал такую, как мне казалось, универсально-нейтральную надпись: “Поздравляю!”, не указывая имени.
Все было уложено, распределено, подписано.
Ах да, я заранее переписал номера и серии лотерейных билетов. Да я это так, просто. Ну чтобы порадоваться вместе на случай выигрыша. Ну и успокоиться в случае проигрыша.
Розыгрыш должен был состояться на днях. 250 миллионов советских граждан, включая младенцев, детей ясельного возраста, мальчишек и девчонок пубертатного периода и еще пара миллионов тех, кто в утробах, – все они жаждали выигрыша! А мои четыре девчонки – чем хуже, они тоже в составе советских граждан! Пусть тоже страдают, переживают, надеются и помнят, что эту надежду предоставил-то я! Затем к крышкам коробок я приклеил листочки и цветочки от летнего гербария, на четвертую коробку приложил трилистник неизвестного тогда мне растения, как я узнал позже, это была конопля. "Напутствия "всегда быть красивыми, милыми, слабыми" можно пропустить мимо ушей" — казахстанская феминистка о 8 Марта
Наступило утро. 7 марта. Я двинул в школу. Учились мы с обеда, так что у меня было время еще раз все это просмотреть и доучить один стишок, который я должен был рассказать нашим девчонкам. Но я его не рассказал, потому что наша классная перед выступлением заранее протестировала всех пацанов. Очередь дошла до меня. И я завыл:
Сегодня ты девочка с бантом на виске,
А завтра ты воин верхом на коне.
Крепкие бедра сжимают бока,
Ты мчишься к мальчишке, что жаждет тебя!
Покраснела не только наша классная. Но и стены, парты, портреты, пол, потолок, доска, даже скелет из кабинета биологии.
А так в классе всё происходило, как и всегда. Девчонок вывели в коридор, а мы рассовали подарки в их парты. Потом классная пригласила девочек в класс, и все зашуршали оберточными бумагами, фольгой и нет-нет, кто-то вскрикивал то ли от восторга или удивления, то ли от разочарования. Было шумно.
Только те четыре молчали. Это были мои. Одна испуганно смотрела на свой подарок, другая брезгливо двумя пальцами вытащила “таджичку”, третья, поняв, что у нее в коробке такая же фигня, даже не открыла ее. Четвертая девочка, увидев своего пупса в саване, тихо плакала.
В воздухе “рассыпался” запах конопли.
Я молчал. Наконец, одна из девочек обнаружила лотерейный билет.
– Мамочки! Нурлан мне машину дарит!
– И мне, и мне, и мне – подхватили остальные три, размахивая лотереей.
Класс стих. 24 девочки отложили свои подарки. Теперь веселились эти четыре. Немного пошептавшись, они подошли ко мне. И каждая из них поцеловала меня в щеку.
Первый раз в жизни я ощутил прикосновение девичьих губ. Я помню всё!
Вечером я приперся к дяде Володе. Он был трезв, серьезен и целеустремлен. Я ему рассказал всё о поздравлениях, о том, как среагировали они, и поблагодарил кочегара за помощь.
Дядя Володя обернулся и сказал:
– Мальчик мой, женщин не нужно поздравлять – их надо благодарить и просить прощения каждый день. Благодарить и извиняться. Каждый день. Каждый.
Звали его Владимир Сергеевич Раевский.
Я не люблю 8 Марта. Я его не понимаю. И вы, девчонки, по-моему, тоже не понимаете. Ну зачем вам эти пошлые цветы, через пару дней они пожухнут, и то, если букет натуральный, а если нет, то будет пыль и запахи собирать. Зачем вам дорогой парфюм, запахи начнут раздражать всех и вас в первую очередь, зачем вам яхты с пароходами – они имеют обыкновение тонуть, когда “на море качка и бушует ураган”, ну и прочая пафосная хрень. А все это нужно нам! А вам нужны наша благодарность и бесконечное прости! Это ценнее! Согласитесь!
А еще вам нужен свой кочегар, который появится вдруг и разожжет огонь, согреет вас, осветит и скажет: спасибо и прости!
Я, кстати, вернул 5 рублей Владимиру Сергеевичу. 9 марта. Пустых бутылок было очень много.
Нурлан Хамиев, он же Хэм, с просьбой не пересылать по соцсетям.