…И снять серьги!
“Задерживаюсь на полчаса, еду из СИЗО (следственный изолятор)”, – пишет мне Асель ТОКАЕВА, столичный адвокат, член президиума Республиканской коллегии адвокатов. В профессии наша сегодняшняя героиня уже 16 лет.
– В СИЗО продержали? – спрашиваю Асель, как только она появляется в офисе.
– Это я еще быстро вернулась. Сейчас мы, адвокаты, тратим на посещение столичного СИЗО, что расположен на окраине города, гораздо меньше времени, чем раньше. До этого больше стресса испытывали: приходилось подолгу ожидать встречи с подзащитными на улице – что в мороз, что в зной, у нас не было нормально оборудованного места для этих целей. Ругались с коллегами из-за кабинетов, которых не хватало, в очереди в СИЗО стояло по 20–30 человек. Однажды в этой очереди, пока заполняла документы, у меня украли перчатки! – вспоминает Асель. – А еще у женщин-адвокатов при входе в закрытые учреждения требовали снять серьги, кольца, часы – ссылались на внутренние приказы. Такая унизительная процедура была! Я жалобы писала, просила разъяснить законность этой процедуры, пока "наконец" адвокатура и КУИС, к которому относятся СИЗО, не заключили меморандум, и это требование убрали.
Колокольня с прослушкой
Само здание СИЗО адвокаты раньше называли “колокольня”.
– Такое страшное холодное трехэтажное строение было: чтобы попасть к подзащитным, мы поднимались на второй этаж, а следователи на третьем сидели. Под занавес прошлого года наконец это здание отремонтировали, утеплили, назвали фронт-офисом, 16 новых кабинетов для защитников появилось, новые столы, как в ЦОНе с талончиком ждешь своей очереди – встречи с подзащитными, которых, кстати, стали быстрее приводить. И по субботам нам разрешили приходить.
Но, как выяснилось, изменился только внешний антураж!
Асель ТОКАЕВА
– Досмотр адвокатов – вообще любимое занятие всех, кто встречает нас на входе в то или иное госучреждение. В судах раньше телефоны отбирали, сумки проверяли, с приходом Ж. АСАНОВА (председатель ВС. – Прим. авт.) второй год с мобильными заходим. А вот разрешения на публикацию аудио- и видеофиксации процессов судьи не выдают: не хотят, чтобы видели их неэтичное поведение, мотивируя тем, что якобы нарушаются права других участников процесса, – продолжает правозащитница.
Дальше – больше. Все кабинеты в СИЗО, предназначенные для конфиденциального общения с подзащитными, открыто оснащены видеокамерами!
Исключение составляет только СИЗО Алматы, где с подачи адвокатов и при поддержке прокурора города камеры демонтировали.
– Когда я в очередной раз посещала клиента, мне выделили кабинет общественного защитника, на просьбу поменять кабинет, который прослушивается, сказали: “А какая разница? Прослушиваются все кабинеты…”. Это всё, что нужно знать о соблюдении конфиденциальности и адвокатской тайне в учреждениях МВД, гарантированных Законом “Об адвокатской деятельности и юридической помощи”, – говорит наша собеседница. – Нам рассказывают, что это международные нормы, что нельзя терять следственно-арестованного из поля зрения, говорят, что таким образом нас защищают от нападения наших же клиентов. Но есть ли статистика по таким случаям? Такой информации нет! Зато есть порочная практика. В течение одного месяца в СИЗО велись негласные следственные действия (НСД) в отношении следственно-арестованного – моего клиента. Я узнала об этом на стадии ознакомления с уголовным делом, когда к нему приобщили материалы НСД. Среди них были не только встречи и беседы моего клиента с общественным защитником, но и беседа другого адвоката со своим клиентом в кабинете. Это была не я.
Сотрудники СИЗО, видимо, перепутали и по ошибке записали разговор другого человека и его защитника. Слышимость там отменная – я слышала всё, что обсуждал мой коллега со своим клиентом!
А был ли мальчик?
Рассказывая о том, в каких сложных условиях приходится работать казахстанским адвокатам, Асель Токаева отмечает:
– Нередко ты понимаешь: перед тобой сидит невиновный человек, а правоохранительные органы, суды закрывают на это глаза. Ты, как адвокат, выступаешь с доводами, которые абсолютно никому не нужны, и вот тогда наступает неверие, ощущение безысходности, беспомощности – ты ничего не можешь сделать. Как, например, по делу о покушении на убийство, которое я вела, был шанс переквалифицировать преступление, вытащить человека. Но нам отказали – судебная система в Казахстане инквизиционная…
Клиенту дали 8 лет. После подобных дел многие адвокаты выгорают, уходят из профессии.
А в рамках другого дела сам клиент нивелировал всю кропотливую работу адвоката.
– Я защищала 22-летнего парня – турка, которого две девушки обвинили в изнасиловании. Он работал парикмахером в столице. Как выяснилось в ходе расследования, девицы сами написали ему в мессенджере и назначили встречу. Приехали в квартиру, где парень был с другом, распивали алкоголь, общались, после чего разошлись по комнатам. В тот вечер красавец с берегов Средиземного моря имел секс с двумя барышнями поочередно.
Более того, в ходе очной ставки мы узнали интимные подробности: секс был в позе наездницы. Именно в такой позе потерпевших и “насиловали”, после чего они написали заявление. Иностранца закрыли в ИВС (изолятор временного содержания), допрашивали без переводчика, а казахский он знает плохо, русским вообще не владеет, – пересказывает детали истории Токаева.
Примечательно, что адвоката наняла… влюбленная в заморского брадобрея столичная бизнес-леди. Дама переживала, верила бойфренду, передачи носила.
– В ИВС парень провел полтора месяца, мы писали ходатайства об изменении меры пресечения, второй суд признал задержание и содержание в ИВС незаконным. И вот когда победа в деле была уже на пороге (у парня были все шансы на признание невиновным благодаря собранным доказательствам), в ИВС приезжает прокурор и заявляет: “Хочешь выйти – подпиши документ”. Это было соглашение о примирении… Клиент его подписал, после чего был быстро депортирован из страны, где он пробыл 8 месяцев. Мы за него столько бились, а он смалодушничал, – рассказывает Асель.
Летят брань и бутылки
В практике собеседницы “КАРАВАНА” было еще одно дело, связанное с иностранцем.
– Это было как раз перед ЭКСПО-2017. Бизнесмен из Мексики после дел в Атырау возвращался на родину через Нур-Султан, откуда должен был вылететь во Франкфурт, а потом в родную страну. Но наша Погранслужба сняла мужчину с рейса якобы из-за просроченной миграционной карточки, его оштрафовали, потом был суд, который прекратил производство, – у иностранца была действующая бизнес-виза. Пока суд да дело, у человека, естественно, пропали все билеты. Я призывала его отстоять права до конца и подать в суд на Погранслужбу, но он поспешил вернуться в свою страну, – говорит Асель.
А еще адвокатам приходится сталкиваться с… проклятиями в свой адрес.
– Я защищала врачей по делу о смерти роженицы. У женщины и плода был резус-конфликт, медики предлагали сделать аборт, но пациентка решила рожать. На сроке беременности 6 месяцев женщина умерла… Ее родители обвинили в смерти дочери врачей, судья на процессе плакала, я сразу заявила ей отвод.
Мы добились прекращения дела, так родственники устроили скандал перед зданием суда, потом нашли адрес проживания гинеколога и подожгли дверь ее квартиры.
В мою коллегу-адвоката бросали бутылку с какой-то жидкостью, к счастью, это была не кислота, а вода. Меня проклинали, и до сих пор, когда случайно встречаю этих людей, они сыплют бранью в мой адрес, – рассказывает Токаева.
Отменить допросы, расширить права
И пока в коридорах судов адвокатам приходится слышать, как на их головы посылают различные кары, правоохранительные органы все чаще вызывают защитников для допросов по делам своих клиентов. Колючая проволока на теле адвоката: защитников казахстанцев собираются заставить замолчать
– Полицейские злоупотребляют своими возможностями, вызывая адвокатов на допрос. Связан ли этот вопрос с неграмотностью следователей или это намеренный способ давления – не берусь утверждать, – говорит Асель. – И это происходит на фоне необходимости расширения полномочий адвокатов. Мы подготовили предложения, связанные с расширением состязательности и статуса адвоката, направили их в мажилис. В частности, нужно решить вопрос предоставления адвокатам копий документов в период досудебного расследования. Отказ в выдаче копий постановлений о назначении экспертиз, самих заключений – это большая проблема для защиты, особенно по большим и объемным уголовным делам. Адвокату сложно обрабатывать указанные процессуальные документы, на которые затрачивается много времени, а это однозначно влияет на качество защиты.
Ну а в конце разговора Асель Токаева дала совет читателям “КАРАВАНА”:
– Ищите добросовестных, профессиональных защитников с хорошей репутацией, заключайте с ними договоры, в которых должны быть прописаны все детали вашей совместной работы.
А если адвокат дает вам 100-процентную гарантию выиграть дело, бегите от него: во-первых, обещать такие вещи запрещено по закону, а во-вторых, исход дела не зависит только от него.
Защитник не может гарантировать результат, но может и должен совершать действия, которые могут привести к благоприятному для клиента итогу.
Нур‑Султан